Битва с Непознаваемой(СИ) - Мзареулов Константин - Страница 95

– Однако, – продолжал генерал, – в это время уже начались массовые поставки в войска новой техники. Пехотные подразделения получили БМП «Волк-5» и тяжелые «Кадавры», «Носорогам» усилили защиту и дали более мощные средства поражения. На фронте появились новые роботы, выстрелы которых пробивали бронированную крышу танков «Хониг» всех модификаций. Дальний фронт маршала Фангера в составе трех общевойсковых и двух ударных армий, развернув наступление в Артемиде, разгромил огромную группировку имперцев и буквально за месяц занял большую часть Облака. Вслед за ним последовательно нанесли удары Ближний фронт в Трамплине и Центральный – в Призме. Таким образом, в ходе войны наступил решительный перелом. Был также сформирован Резервный фронт под командованием генерала Кнауба, который добивал остатки вражеских гарнизонов в скоплениях Конус и Посох.

– Если в первый месяц войны мы ввели в бой семь армий, то к февралю имели на фронте вдвое больше оперативных объединений, а число действующих дивизий перевалило за две сотни, – подытожил Вимутье. – Точные цифры вы найдете в любом справочнике.

Официальная земная военно-историческая концепция гласила, что перелом был достигнут благодаря превосходству человеческого оружия, беспримерному героизму людей-воинов и безошибочной стратегии миролюбивого верховного командования Солнечной Державы. Умеренно благожелательные к человечеству историки вроде Мермезе Цланга, Лаймы Бахман и подобных им авторов описывали горы трупов и битой военной техники, которыми бестолковые люди заваливали добросердечных противников. Сами противники злобно скрежетали жвалами, жалуясь на случайные стечения неблагоприятных обстоятельств и многократное численное превосходство земных агрессоров.

Рассказ генерала Вимутье представлял те события в совершенно ином ракурсе. В словах бывшего командующего 32-й армией Андрей не мог найти противоречий. Какие-то намеки на такое развитие событий попадались ему в разных источниках, но теперь отдельные лоскутки фактов и намеков отлично складывались в целостную картину.

Дождь пошел сильнее, поэтому они заканчивали разговор в гостиной, смакуя вкуснейший омлет. Когда хозяин сделал паузу, потребовав принести кофе и круассаны, Андрей все-таки поинтересовался:

– Почему в литературе нет такой трактовки?

Вопрос получился сугубо риторическим, однако генерал все-таки ответил:

– Правда бывает неудобна, даже обидна. Ты же должен понимать, как пишется история войны. Сначала политические лидеры провозглашают свою оценку событий. Затем уже мы, старшие командиры, даем интервью и пишем книги воспоминаний, стараясь не противоречить политическому заказу. Ни политикам, ни генералам не хочется говорить о неприятном – что наше оружие было хуже вражеского, что мы не всегда принимали верные решения, что наши чудо-богатыри не всегда проявляли массовый героизм и высочайшее ратное мастерство. Поэтому, когда приходится описывать обидные неприятные события, мы пользуемся общими словами. Порой самые важные обстоятельства упоминаются вскользь и создается впечатление, будто речь идет о чем-то второстепенном… Наконец, через какое-то время за работу принимаются ваши коллеги, то бишь историки. Волей-неволей они следуют созданному до них шаблону и архивным документам, в которых тоже много неправды.

Генерал посетовал, что многие командиры, да и он сам в общем числе, не всегда излагали в своих рапортах истинную картину сражений. Частенько писали: дескать, не выполнили приказ из-за ошибок соседней дивизии. Во всех армиях принято завышать силы противника, равно как и нанесенные врагу потери.

– Отсюда и растут сказки о подвигах наших войск, – с усмешкой сказал Вимутье. – Якобы дралась дивизия против несметных вражеских полчищ и пошинковали всех до полного уничтожения. А на самом деле против дивизии было два батальона, которые благополучно сбежали после небольшой трепки.

Посмеявшись, Андрей привел пример из истории боев за систему Альганга. В архивах имелось несколько донесений командиров батальонов – двух земных, двух имперских и одного рагвенского, которые сообщали вышестоящим штабам: вошли в окрестности звезды, обнаружили численно превосходящего противника и выбили за пределы системы, причинив огромные потери. Картина выглядела нелогично, поэтому Андрей потратил дня четыре, пытаясь разобраться в нечеловеческих системах координат и календарях.

Итог оказался комичным. Два гиперлета – земной и рагвенский – обследовали соседние системы, ошибочно приняв за Альганг совершенно другие звезды. Не обнаружив противника, командиры доложили, что противник бежал под их ударами. Такое безобразие повторялось несколько раз. Однажды имперцы даже побывали возле Альганга, но людей там не было, однако своему штабу противник доложил, разумеется, что земляне позорно бежали, бросив большую часть техники. Через три дня к Альгангу подошел «Носорог» 131-го корпуса, противника не обнаружил…

Хохотнув, генерал-профессор закончил историю:

– Наверняка командир этого подразделения послал рапорт, что побил не меньше трех гиперлетов противника.

– Комбат оказался порядочным человеком… – Андрей тоже не мог сдержать смеха. – Сообщил в рапорте об уничтожении одного гиперлета.

– Так и воевали, – Вимутье помрачнел. – В армии было четыре корпуса, то есть две сотни «Носорогов», а всего на сектор ответственности приходилось больше миллиона звезд. Мы не могли держать гарнизоны в каждой системе, поэтому перешли к маневренным действиям.

– Эль-Фейри рассказывал о плане группы Шахрияра.

– Планы были хороши. – Генерал раздраженно пошевелил массивной челюстью. – Но планы надо реализовать, а такое не всегда получается. Существуют барьеры – объективные, субъективные, психологические… Люди допускают ошибки, но план Шахрияра был рассчитан на идеальных исполнителей – безошибочных, бесстрашных, превосходящих врага интеллектом и огневой мощью. А мы были всего лишь людьми…

Он возобновил рассказ о многомесячной борьбе на изматывание противника. Точечные удары перемалывали непрерывно поступавшие резервы 12-й Империи, войска Центрального фронта неуклонно продвигались, теснили неприятельские дивизии, охватывали вражескую группировку. По его словам, было допущено несколько серьезных ошибок в полосе каждого корпуса. У рагвенско-имперского командования появились иллюзии, что люди наносят удары хаотично. Штаб фельдмаршала зи Райфинга разработал план решительного контрнаступления на ошибочных предположениях, что люди скоро выдохнутся.

Между тем разведка четко выявляла приготовления противника, команда Шахрияра рассчитала схему ответных операций, а штаб фронта выработал диспозицию. Главные силы 32-й армии должны были связать противника внезапными атаками в узловых точках. Фруогеру Вомастену зи Райфингу пришлось бы бросить на эти участки подкрепления, и в этот момент оставленный в резерве 76-й корпус наносил мощный удар во фланг и тыл, сокрушая всю группировку противника. Изготовившиеся к наступлению войска имперцев были не в состоянии отразить прорыв, им пришлось бы отступить на окраину Призмы. У зи Райфинга оставалось две возможности: либо покинуть скопление, либо укрепить оборону в Призме за счет ударного кулака в Конусе.

– Он бы, несомненно, попытался передвинуть в Призму войска из Конуса, других резервов у него не оставалось, – возбужденно выкрикнул Вимутье. – Две армии в Конусе ждали этого, чтобы нанести главный удар. В результате вся группа армий союзников оказывалась в гигантском мешке… Но тут, в самый неподходящий момент, дурак Лестер отдал идиотский приказ, и прекрасная диспозиция начала рассыпаться на глазах.

Генерал тяжело дышал – он до сих пор сильно переживал ту неудачу, когда не по его вине блестящая победа выскользнула из рук.

– Что же случилось? – осведомился заинтригованный Андрей. – Насколько я понял, он ошибочно послал один батальон в систему Альганга.

– Если бы один! – взревел генерал. – Он решил, что понимает ситуацию лучше, чем штаб армии. Лестер лично наметил объекты для атаки. Добрый десяток «Носорогов» с пехотой отправился не в те системы. Хуже всех пришлось, конечно, батальону в Альганге – там дислоцировалась усиленная бригада, против которой мы планировали бросить дивизию. Кстати, эту дивизию, выделенную для развития успеха, Лестер задействовал для бессмысленного удара в лоб по главной группировке противника, бросил против превосходящих сил. Я уж не говорю о такой мелочи, что его корпус бросился в бой на сутки раньше соседей! Спутал нам все планы, подонок!