Битва с Непознаваемой(СИ) - Мзареулов Константин - Страница 11

В предбаннике немолодой дяденька в лабораторной робе степенно беседовал с немолодой же теткой, сидевшей за секретарским монитором. Кажется, они обсуждали, как проведут отпуск, но с появлением посетителя разговор прервался. Узнав о цели его визита, тетка, приветливо улыбнувшись, показала на дверь в кабинет шефа. На мгновение Андрей почувствовал неловкость, потому как очень не любил резко менять неплохо налаженную жизнь. Однако замешательство быстро прошло, и он решительно постучал.

Максим Анисимович радушно поздоровался, усадил гостя в мягкое кресло, даже кофе предложил. Андрей вежливо отказался – кто знает, какой кофе варят в этом доме, а пить бурду он отвык.

Пробежав пальцами по сенсорам клавиатуры, профессор открыл какой-то файл, бегло проглядел и начал:

– Меня заинтересовало ваше предложение, подобными темами кафедра до сих пор не занималась, но можно попробовать. Только, простите великодушно, хотел бы уточнить некоторые моменты, которые не отражены в вашем резюме. Как я понимаю, вы родились на Калиюге, большую часть из своих тридцати двух лет учились, причем университет заканчивали весьма престижный. Почему же, если не секрет, выбрали нашу провинциальную аспирантуру?

– Я на Добраве случайно оказался. В год, когда заканчивал школу, отца туда командировали. Он инженер-строитель, конструировал орбитальные комплексы, потом руководил монтажными работами и вводом в эксплуатацию. Так я получил аттестат в Порфире, там же в универ поступил.

– Факультет истории материальной культуры Эйнштейновского университета в городе Порфир, – прочитал профессор. – Да уж, столица Добравы… Какая специализация?

– Историко-технологическая. Наука и техника прошлого, методы датировки событий, считывание мыслей, – Андрей вернулся к прежнему вопросу. – Когда я был на четвертом курсе, родители улетели домой на Калиюгу, а я остался. Закончил основной курс, потом три года в магистратуре, еще три – в армии. Последние четыре года – инженер-консультант при видеокомпании.

Смысла его работы Фролов не понял, и Андрей объяснил, что «25-й век – Спрут» наладил поточное производство мыльных опер на исторические темы, но режиссеры и сценаристы ни черта в истории не понимают. Поэтому нужен консультант, который будет объяснять, чем одежда или оружие двадцать второго века отличается от тех же аксессуаров шестнадцатого. Профессор захохотал и подтвердил, что бывает смешно, если на экранах появляется персонаж в одежде совсем другой эпохи. Андрей подавил ухмылку: проблема была не только в одежде. Дай волю видеоневеждам, так Пушкин ехал бы на дуэль в автомобиле Форда и дрался с Дантесом на рыцарских мечах…

– Значит, выбрали наш университет из соображений планетного патриотизма, – резюмировал Фролов.

– Ну, вообще-то я разослал сотню резюме, – признался Андрей. – Получил положительные ответы из Эйнштейновского, даже из Военно-космической академии. Но мне, конечно, удобнее на своей планете, чтобы не прерывать работы.

– Похвально… – Кажется, ответ произвел впечатление на завкафедрой. – Тема диплома на степень бакалавра – «Кордо Ваглайч и поражение Федерации Кьелтарогга» – ну, заезженная колея… А вот диплом магистра – «Развитие бронетехники в период Девятой Галактической войны». Согласен, тут уж чисто военная история. И какую же тему вы бы хотели выбрать для диссертации?

– Что-нибудь вроде «Влияние оружейно-технического прогресса на эволюцию военного искусства в период между Седьмой и Девятой Галактическими войнами». У меня есть несколько публикаций по этой проблеме.

– Вижу, – проворчал Фролов. – Недлинный список, но издания авторитетные. Только некорректно вы, голубчик, сформулировали, путаете причины и следствия. Общеизвестно, что оружие развивается под влиянием опыта войн, а никак не наоборот. Желаете поспорить?

Профессор выжидательно посмотрел на посетителя. «Раз предлагают, можно поспорить», – решил Андрей и сказал:

– Согласен, оружие рождается из опыта войн. Однако новое оружие изменяет формы боевых действий: огнестрельное оружие, танки, авиация, космические боевые комплексы.

Он напомнил, что вскоре после 7-й Галактической появились портативные антигравы, а веком позже создание компактных межзвездных двигателей привело к рождению нового класса машин – пехотных гиперлетов типа «Носорог». Отпала нужда ради высадки тактического десанта посылать большие войсковые транспорты или перебрасывать астропехоту на крейсерах и эсминцах. «Носорог» вмещал батальон со всей штатной техникой, перевозил это подразделение на десятки световых лет и поддерживал действия пехоты сильным огнем бортового оружия. Разумеется, такие гиперлеты не могли сравниться по мощности залпа с боевыми кораблями даже третьего ранга, но были вполне пригодны при решении тактических задач. Астропехота стала намного мобильнее, а боевые корабли освободились от несвойственных им функций…

– Вы считаете это столь важным? – удивился заметно растерявшийся профессор.

– А как же! – вскричал Андрей, запрыгивая на любимого конька. – На смену громадным танкам типа «гекатонхейр», для переброски которых требовались мегатоннажные транспорты, пришли машины нового поколения…

Замахав руками, Максим Анисимович сказал, что верит. Затем продолжил задумчиво:

– Порой может оказаться полезным, если историк разбирается в технике. Много лет назад я работал над диссертацией по событиям Четвертой мировой войны и был потрясен: по всем параметрам боевая техника Южного Альянса не уступала, а то и превосходила оружие северян. Орбитальные крепости Халифата были больше размерами и лучше вооружены, южане построили огромный флот орбитальных и трансорбитальных космолетов. Я уже не говорю о громадной наземной армии, которую составляли миллионы отлично вымуштрованных солдат-фанатиков, готовых на самопожертвование. И тем не менее Объединенные Силы Северной Евразии всего за неделю завоевали полное господство в околоземном пространстве, после чего начали разрушать вражескую инфраструктуру и развернули штурм лунных крепостей, в то время как американская армия подавила путч «черных шахидов», ну и так далее.

– Да, без глубокого знания технологических нюансов сложно понять эти события, – усмехнулся Андрей. – И как же вы смогли выкрутиться?

– Отделался общими словами о качественном превосходстве американо-евразийского блока, вставил немного цитат из военно-технических журналов и монографий, хотя смысл этих заумностей до меня совершенно не доходил… – Профессор отмахнулся, смущенно гримасничая. – Ну, само собой, сделал упор на политкорректные рассуждения: дескать, война против кровожадных фундаменталистов, стремившихся вернуть человечество в средневековое мракобесие, носила заведомо прогрессивный характер, а потому большинство не поддержало ваххабитов.

– Ну, не совсем так… – Машукевич замялся, с трудом пытаясь сформулировать замечания таким образом, чтобы потенциальный научный руководитель не слишком обиделся. – Известно высказывание президента Виктории Базальт, что большинство было как раз-таки неправо… Кажется, лет через сто после той войны вышла превосходная книга Вернера фон Нахтигаля «История, выкованная оружием», там целая глава посвящена Четвертой мировой…

– Не осилил, – с виноватым видом признался Фролов. – А монография Денизы О'Корнер была слишком резкой, в духе признанных ошибочными оценок леди Базальт. Мне и поручили эту тему, чтобы развеять концепцию «победы продвинутого меньшинства».

Андрей смекнул, что не стоит продолжать спор, и закивал, сделав сосредоточенное лицо. Официальная версия 4-й Мировой войны давно устоялась и выглядела незыблемой. Считалось дурным тоном упоминать, что китайцам пришлось попросту вырезать миллионы уйгурских повстанцев-сепаратистов, или что за исламистами пошли толпы люмпенов, которые не приняли прогресса. В действительности Халифат проиграл, поскольку фанатики истребили свою научно-техническую элиту.