Битва с Непознаваемой(СИ) - Мзареулов Константин - Страница 105

Пленных отогнали к дальней от пультов переборке, посадили на палубу и велели не шевелиться. Ломы разбрелись по кораблю, но четверо сторожили аварийщиков и людей. Приказа молчать не было, все перешептывались, только два человека сидели молча, пытаясь не выдать мимикой своих мыслей.

Надо было бежать отсюда прежде, чем старинное судно прибудет в пределы Ломандара, твердо решил Андрей. Потом будет поздно – бежать нужно в полете. К сожалению, в голову не лезло никаких идей о том, как устроить побег. И даже если удастся пробраться в ангар и проникнуть внутрь «Рамзеса Великого», то в гипере они отстыковаться не смогут – такие маневры под силу не каждому настоящему пилоту. Но в окрестностях Бсархада, где полно полицейских и военных кораблей, они вообще не имели шансов уйти.

Оставалось захватить вспомогательное судно эскадры Ваглайча, заставить Бригадира с инженером изменить курс и мчаться во владения человечества. Причем сделать это нужно было в течение часа, пока не вошли в ломское пространство. Мятеж вдвоем против полутора десятков ломов представлялся авантюрой, но лучше умереть в бою, чем под пытками. Мятеж давал хотя бы крохотную надежду на спасение. Поскольку других идей не появлялось, Андрей успокоился и проговорил:

– Всеволод, нам надо на твой катер.

– Сам догадался, но время пока есть. – Писатель отмахнулся и продолжил разговор с аварийно-спасательными работягами: – Мне противно с вами общаться, гуманоиды. Вам промыли мозги, вот вы и повторяете глупости вражеской пропаганды.

Он толково пересказал последние версии галактической истории, в которых Ваглайч изображался не маниакальным садистом, а прагматиком-патриотом. Андрей добавил: мол, убийства пленных совершали не Одо-Одо, но наемники корпораций, да и гиперонное оружие не Кордо создавал и применял. От таких новостей ремонтники на некоторое время лишились дара речи. Только «старик», лежавший позади всех лицом к переборке, проворчал вполголоса:

– Быть того не может.

– Мне тоже не верится, – вставил инженер. – Эти два человека – расисты или провокаторы.

Поняв, что переубедить зомбированных не получится, Чаклыбин встал, сделал несколько шагов к ломам, остановился по приказу и стал убеждать, что ему с приятелем срочно потребовалось на маленький кораблик в трюме. Андрей поддержал друга, ссылаясь на необходимость подкрепиться и другую естественную надобность. Ломы потребовали вернуться в общую кучу, пригрозив применением оружия на поражение. Ответная угроза вернуться к переборке и справить нужду прямо в отсеке напугала конвоиров, и они вызвали своих командиров.

Когда их вывели в коридор, Андрей посмотрел на часы. Гиперпрыжок продолжался около двадцати – тридцати минут. В оптимальном случае они вернутся в отсек управления за полчаса до финиша.

Их конвоировали три лома, вооруженных бластерами. Четвертым сопровождающим было Мренеби собственной персоной. Специальный инспектор уже перестало нервничать и не скрывало презрения к бесхвостым гуманоидам.

– Вы глупы, если всерьез надеетесь подбить на мятеж остальных пленников. – Оно произносило фразы насмешливым, даже издевательским тоном. – Или уже убедились в их полной покорности?

– Поверь, среднеполое, на них я точно не рассчитываю, – вполне искренне ответил Всеволод.

– Твой гендерный расизм смешон, как и твоя бравада. – Мренеби засмеялось, повизгивая. – Ты ведь понимаешь, что тебя ждет долгая старость в тюрьме.

– Зачем же так сурово? – испуганно засуетился Андрей, добавив заискивающе: – Ведь мы не против перейти на службу высокой цивилизации. Просто мы не понимаем, в чем провинились.

– Вот именно, – подтвердил писатель. – Ведь вы сами как будто хотели подорвать власть корпораций.

– Не поймете – вы слишком примитивны, – прикрикнуло Мренеби. – Ситуация намного сложнее, чем способны представить ваши ограниченные мозги. Своими публикациями вы нанесли огромный ущерб репутации Таримкли Ломди Сахал. Мы приложили столько сил, внушая всем народам, что ломы всегда честны и сражаются только за свободу, но результат огромной работы наших идеологов едва не рассыпался вдребезги. А тут еще документы про наемные армии, про гиперонные бомбы. Тупая общественность всех стран готова устроить истерику: дескать, в прошлой войне ломы совершали военные преступления, которые попытались свалить на тарогов.

– Не ломы совершали преступления, а корпорации, – напомнил Андрей.

– Я же сказало, что ты имбецил…

Продолжать разговор ломо не пожелало, а конвоиры-спецназовцы побили людей прикладами и ботинками. Было больно и обидно, а до финиша в системе Бсархада оставалось немногим больше часа.

Потирая ушибленные места, они вошли в ангар, где стоял лом-часовой. Кажется, он был разочарован, когда узнал, что придется торчать здесь без смены до прибытия в столичный порт.

Подключив к работе спецназ, Мренеби обыскало каюту Чаклыбина, заглянуло в санузел и разрешило людям по очереди выполнить физиологические процедуры. Первым уединился в сортире Всеволод. Писатель шумно опустил крышку унитаза, спустил воду, выматерился и затянул невеселый романс о безответной любви.

Пока он безобразничал, Андрей достал из холодильника бутылку газировки, чтобы промочить горло. Вода была холодная, но бутылка оказалась пластиковой, а не стеклянной, то есть в качестве оружия не годилась. Ломо, бдительно следившее за его телодвижениями, осведомилось, как долго намерен сидеть в тесном отсеке Чаклыбин.

– Зависит от объема, – сказал Андрей, допивая воду. – Старики долго возятся, у меня быстрее получится.

– Какая вонь, будь вы прокляты, – с отвращением скривив мягкие ткани передней части головы, прошипело Мренеби. – Бесхвостый, если всерьез хочешь поблажек, ты должен выведать, куда тароги перепрятали бортовой журнал.

– Перепрятали?

– Да, ты правильно расслышал. В рекордере нет носителя. Украсть могли только они.

– Обыщите их.

– Обыскивали, при них нет. Они могли спрятать в любом отсеке.

Человек заверил хвостатую тварь в готовности сотрудничать, но тут за дверцей послышался громкий треск. Лом-спецназовец рывком распахнул незапертую дверцу, Мренеби вскинуло бластер. Чаклыбин изумленно повернул к ним лицо, вымазанное мыльной пеной для бритья. Рассвирепевшее ломо долго выкрикивало угрозы, запретило наводить красоту и велело возвращаться. Однако Андрей уже просто подпрыгивал и клялся, что невтерпеж и сейчас из него польются всякие гадости. Никто из «опоссумов» не вытерпел бы этих запахов, поэтому Мренеби разрешило войти в сортир на время, примерно равное двум земным минутам.

Первым делом Андрей оправился – для задуманного следовало быть в рабочей форме. Затем открыл шкафчик для принадлежностей, висевший рядом с зеркалом. Все шкафы были встроены в переборки, так что пространство между санузлом и спальней было заполнено багажом Всеволода. Проникнуть в это место можно было с обеих сторон – из каюты и сортира. Если знать код, ничего не стоит превратить шкафчик для бритвенных принадлежностей в дверцу гардероба. Раздавшийся недавно треск означал, что Чаклыбин открыл проход, Андрею оставалось лишь распахнуть дверь.

Из каюты доносились голоса – кто-то докладывал специнспектору, что найден холодильник, в котором заморожены трупы экипажа. Другая новость показалась Андрею загадочной – один из пленных шерлонов умер по непонятным причинам.

– Пусть все сдохнут, – внезапно развеселившись, ответило Мренеби. – Плакать не будем… Машукевич, ты скоро? Включи вентиляцию.

– Сейчас, сейчас, уже включил…

Потянув за нужный бугорок наномассы, Андрей вскрыл переборку, отделявшую его от встроенного шкафа. На «плечиках» висели чаклыбинские костюмы, на полу стояли баулы, а в углу прислонился ружейный чехол. Нетерпеливо дернув застежку, Андрей выхватил отличную двуствольную вертикалку «Бенелли» со шнековым барабаном. Счетчик показывал, что сейчас в барабане только шесть патронов – два пулевых и четыре с мелкой картечью. Не лучший боекомплект, но выбирать не приходилось.