Убийство гвоздями - ван Гулик Роберт - Страница 11

– Это убийство, – хрипло прошептал Чу, – очень встревожило нашего друга Ляо. Он боится, что его дочь Леньфан постигла та же участь. Не могли бы вы немного подбодрить его, мой господин?

Судья Ди в нескольких словах рассказал мастеру Ляо об усилиях, предпринимаемых, чтобы найти его дочь, но седобородый старик лишь пустился в пространные описания прекрасных качеств своей дочери. Судья искренне сочувствовал старому господину, но он уже несколько раз слышал его историю в суде, к тому же у него разламывалась голова. Лицо у него горело, а спина и ноги были ледяными. Он с грустью думал, что его жены и дети выбрали не самое удачное время для путешествия.

Чу снова наклонился к судье и шепнул:

– Надеюсь, ваша честь найдет эту девушку, мертвую или живую! Мой секретарь мучается, потому что она его невеста и вообще очень славная девушка. Но в моем хозяйстве много работы, знаете ли, а от этого парня в последнее время мало толку!

Шепча ему на ухо, Чу обволакивал судью запахом спиртного и чеснока. Ди вдруг почувствовал тошноту. Пробормотав, что его службой предприняты самые энергичные меры для отыскания госпожи Ляо, он встал и ненадолго покинул террасу.

По знаку Чу слуга с фонарем повел судью Ди внутрь дома. Пройдя по лабиринту темных коридоров, они вышли на маленький дворик с рядом туалетных комнат у задней стены. Судья Ди быстро вошел в одну из них.

Когда он вышел, его ждал другой слуга с медным тазом с горячей водой. Судья обтер лицо и шею теплым полотенцем, и ему стало легче.

– Не провожайте меня, – сказал он слуге, – я помню путь.

Он решил немного прогуляться по освещенному лунным светом двору. Там было очень тихо, и судья решил, что дворик, должно быть, находится в задней части этого просторного особняка.

Через некоторое время он решил снова вернуться на террасу. Но в коридорах стояла кромешная тьма, и он вскоре понял, что заблудился. Он хлопнул в ладоши, чтобы позвать слугу, но никто не отозвался. По-видимому, все слуги прислуживали обедающим на террасе.

Посмотрев вперед, судья заметил тонкий луч света. Осторожно пройдя по коридору, он подошел к приоткрытой двери. Она выходила в большой сад, окруженный высоким деревянным забором. В нем было пусто, если не считать нескольких пней в дальнем углу, возле двери черного хода. Ветви деревьев прогибались под тяжестью замерзшего снега. Судья Ди обвел взглядом сад, и ему вдруг стало страшно.

– Я, должно быть, заболеваю, – пробормотал он. – Чего бояться в этом мирном саду?

Он заставил себя спуститься по деревянной лестнице и пройти по саду к черному ходу. Единственным звуком, который он слышал, был хруст снега у него под ногами. Но тем не менее он испытывал неподдельный страх, жутковатое чувство скрытой угрозы. Вдруг у него замерло сердце: около пней сидела неподвижная белая фигура.

Остановившись как вкопанный, судья в ужасе уставился на фигуру, но вскоре с облегчением вздохнул. Это был снеговик, вылепленный по образу и подобию буддийского священника, сидящего скрестив ноги у забора и предающегося раздумьям.

Судья хотел засмеяться, но улыбка застыла у него на губах. Два уголька, служившие снеговику глазами, были вынуты, и на него злобно смотрели лишь пустые дыры. От фигуры исходила гнетущая атмосфера смерти и разрушения. Судью внезапно охватила паника. Он повернулся и быстро зашагал обратно в дом. Споткнувшись на лестнице, он больно ударился голенью. Но он шел вперед так быстро, как только мог, нащупывая путь по стене темного коридора. Через два поворота он встретил слугу с фонарем, и тот отвел судью обратно на террасу.

А за столом участники обеда, разогретые обильной пищей и вином, самозабвенно распевали охотничьи песни. Чу Таюань отбивал такт палочками. Увидев судью Ди, Чу быстро поднялся и с тревогой произнес:

– У вашей чести неважный вид!

– Я, должно быть, сильно простудился, – с вымученной улыбкой ответил Судья Ди. – Представьте себе, испугался снеговика на вашем заднем дворе!

Чу громко рассмеялся.

– Я скажу слугам, чтобы их дети лепили только забавных снеговиков! – сказал он. – Что ж, вашей чести не помешает немножко выпить!

На террасе появился домоправитель с приземистым человеком, в котором острый шлем, короткая кольчуга и мешковатые кожаные штаны выдавали предводителя конного отряда караульного войска. Он остановился перед судьей по стойке «смирно» и сдавленным голосом произнес:

– Я имею честь доложить, что мой отряд арестовал Пань Фэна в семнадцати ли к югу от деревни Пяти Овнов, примерно в шести ли к востоку от главной дороги. Я только что передал его надзирателю тюрьмы суда вашей чести.

– Молодцы! – воскликнул Судья Ди и добавил, обращаясь к Чу: – Я очень сожалею, но мне сейчас придется удалиться! Не хотел бы прерывать этот великолепный праздник. Я возьму с собой только старшину Хуна.

Чу Таюань и остальные гости проводили судью до переднего двора, где он попрощался с хозяином дома, снова извинившись за внезапный уход.

– Долг прежде всего! – сердечно произнес Чу. – И я рад, что этого негодяя поймали!

Возвратившись в суд, Судья Ди резко приказал Хуну:

– Позови тюремного надзирателя!

Надзиратель вошел и поздоровался с судьей.

– Что вы нашли у заключенного? – спросил у него Судья Ди.

– При нем не было оружия, ваша честь, толь ко пропуск и мелкие деньги.

– А кожаного мешка у него не было?

– Нет, ваша честь.

Судья кивнул и велел надзирателю проводить его в тюрьму.

Когда надзиратель открыл железную дверь небольшой камеры и поднял свой фонарь, человек, сидевший на скамье, поднялся, звеня тяжелыми цепями. На первый взгляд Пань Фэн показался судье Ди довольно безобидным стариком. У него была удлиненная голова с взъерошенными седыми волосами и свисающими усами. Лицо изуродовано красным шрамом на левой щеке. Пань не стал, как это делают все, заявлять о своей невиновности, а в почтительном молчании смотрел на судью.

Засунув руки в широкие рукава, Судья Ди твердым голосом заявил:

– Против вас, Пань Фэн, в суде выдвинуто очень серьезное обвинение!

Пань со вздохом ответил:

– Я легко могу представить себе, что произошло, ваша честь! Меня, должно быть, оклеветал брат моей жены Е Тай. Это ничтожество всегда вымогал у меня деньги, а недавно я решительно отказался одалживать ему. Полагаю, это его месть!