Заговоренные клады и кладоискатели - Цыбин Владимир Дмитриевич - Страница 7

Интересно, что Разин — богоотступник, выдумавший языческие обряды, в том числе свадебный, все клады свои кладет «под икону».

С. В. Максимов в своей книге «Нечистая и неведомая сила» определяет природный и чародейный дар Стеньки Разина так: «Разину, например, этому поволжскому богатырю-чародею сам Илья Муромец годился только в есаулы. И неудивительно, конечно, что, обладая такой сверхъестественной силой, Разин обогащался и откупами с проходящих торговых судов, и даже царскою казною с разграбленного и сожженного им первого русского корабля «Орла». Неудивительно также, если тревожная жизнь среди поисков новой добычи и преследований со стороны правительственных властей вынуждала Сеньку зарывать в землю награбленные сокровища. По крайней мерс, народ верит в это, и все длинное побережье, от Симбирска до Астрахани, все эти лесистые Жигулевские горы и песчаные голые бугры Стеньки Разина — в народном воображении до сих пор считаются местами, где зарыты бесчисленные клады: там лодка с серебром затерта илом в песках, здесь, в Жигулях, у Разина дупла — сундук полон платья, а сверху, как жар горит, икона, и заклята та поклажа на 300 лет, там в полугоре, у спуска к Волге, зарыто 12 нош (ноша — мера того, сколько может унести на себе сильный бурлак) серебра в чугуне, покрытом железным листом, здесь, в Шиловской шишке (горе близ г. Сенгилея), подвал, а в нем на цепях четыре бочки золота, охраняемые большим медведем».

В сказаниях о кладах Степана Разина мы, в сущности, имеем дело с легендой, переросшей в миф, когда начинают действовать сверхъестественные силы, а сам герой мифа бессмертен на века. Не зря Степан Разин в одних сказаниях — глубокий старик или мучимый стервятниками скелет с плотью, а в иных даже — человек, челонечица с женскими грудями. И не удивительно: Разин — разбойник, безбожник и колдун из нераскаяншихся. Исторический Разин, несомненно, обладал чародейной силой: он без единого стона выдержал все чудовищные пытки. Это поразило даже самых опытных палачей.

В Костромской области в 1922 году записано следующее страшное предание о разинском кладе.

Есть бумага такая — «плант-бумажка», и в ней будто записана воля Стеньки Разина.

«— Приезжал он с Лялиных гор, на Черемберчихе стояло большое черемисское село и церква была Успенская. И случилось в те поры Стеньке заболеть, на ногах открылись все раны давнишние. Надо Стеньке прямиком бы идти на Вятку-Оку, а тут Стенька без ног лежит. Шибко Стенька осерчал на свой недуг и просил попов с того села Успенского, что на Черемберчихе было, молить Бога о его здравии. Молят попы сутки трои подряд, недуг все более да более расходится, а Стенька все пуще да пуще серчает.

Пришел в те норы к Стеньке черемис это, а он, шаль. нх-то, черемисов. отступниками звал. Держался-то, вишь, он старой ихней веры. Пришел, значит, к Стеньке и начал баить про все старое, да и говорит Стеньке: «Што эти бабенки (христианские попы то есть) вымолят, вот как если Стенька бы Керемети угодил, то Кереметь бы вылечила его, Стеньку». И научил тот проклятущий черемис сжечь, разничтожить все село Успенское и колокол бросить в озеро-то Черемберчихское. Сделал то Степан Разин, изжег злодей село до щепочки и колокол бросил в то озеро. Полегчали ноги, ровно быть, у атамана, и ушел он кружить да гулять в Вятскую сторону… Гулял, не задумываясь, а поймали — так задумался: <Видно. — бает, — Бої наказал меня за послушество воли Керемети, за поругание храма села Успенского».

И наказал он своему дружке-товарищу и своему сынку любезному: «Бросьте, — бает. — вы в озеро Черемберчихское первым делом три бочки с серебром. Не воззвонит ли с той глубины озера колокол, бросайте, любезные мои, до звона хоть единого: не будет звона — так не будет Стенька прошен, а звон будет, так Стенька будет прощен. А не пропала казна чтобы великая, отдайте плант написать, все как есть примстины». И бросили разбойники казны до самого гула колокольного, а гул тот был в Успеньев день. И поняли разбойничьи прощенье Стенькино…

А как поселились они при той местности, то и плант идет из рук в руки, а на планте написано, бают: «На восточной стороне есть камень велик, а на камне зарублен вроде бы как крест, а от того камня иди к берегу, и у берега будут уступчики, с последнего уступчика того можно достать клад, а последний уступок в воде на сажень. Кто клад достанет, так десятину себе, а девять десятин на дела Божьи, на построение храма Успенского». Хорошо бы все, да Кереметь сильна, не дает доставать казну на Божьи дела. А колокол, бают, гул издает, звенит каждый год в Успеньев день…»

И этот клад тоже под грозным зароком. Надо сказать, что Разин нигде не повторялся в своих записях, зароках и способах захоронения сокровищ. И не диво, что был Разин чернокнижник и колдун и доподлинно знал науку о кладах. Однако лучшие свои клады, как говорит древняя старина, Разин сам стережет и не любит случайных людей возле таких кладов.

В тех же жигулевских пещерах, где множество кладов и не только разинских, как-то одна богомолка (видимо, из скиталиц) выбрала себе удобную пещеру, повесила образок и начала усердно молиться. Молилась долго, настала ночь. И явился в пещеру Разин; тотчас со всех сторон пещеры выкатились бочки с золотом, он выгнал богомолку и сел считать деньги».

Так что клады не только кладутся на счастливых или на зарок, но и на самих себя. И тогда человек должен сторожить свои клады, являться на земле, чтобы проверить свои сокровища.

Разин не только заколдовал свои клады «на помин» своей души, но, по некоторым преданиям, в том числе и поволжских народов, является с того света, чтобы отбить у других деньги и имущество. Так, одно из чувашских преданий говорит, как однажды явился Разин к одному пчелинцу и грозно «потребовал от него денег и две кадки меду; когда пчелинец заупрямился было, Стенька погрозил ему саблей. Взяв деньги и две кадки меду, он посыпал на них какого-то зелья и вдруг провалился с ними в землю…».

Есть редкое сибирское предание, что является Разин первым русским переселенцем на Иртыше.

Жил на тракте богатый хозяин постоялого двора, за деньги-золото душу отдает. Нанял он в стражу крепких и отчаянных парней. И сам жил в остерег, деньги прятал в кубышке, закопал се в землю, а на том месте посадил дуб. Вырос дуб, оплел корнями железную кубышку, никому и недогад, где он золото прячет.

Как-то выпил он с другом-купцом наливочки, и разговорились, ну, хозяин двора, Наумом его звали, и говорит:

— Что возьму, то крепко в руках держу, не зря говорено: «Наум — богат на ум», говоришь — разбойники, а что мне разбойники, я сам птица ловчая. Мне и Сенька Разин, будя он жив, не в устрашение.

Видно, хвастливое слово и до того света доходит. Сидит как-то вечером под этим дубом хозяин, а дуб тот возле леска, невдали от постоялого двора. Сидит и желуди от нечего делать подгребает к себе ногой.

Глядь, а перед ним человек не то что огромного роста, но сильно кряжистый, волос русый, но потуекменный, как в могилах у покойников, а в руке сабля острая.

— Ну что, хозяин, не признаешь?

— Не признаю.

— Я и есть Разин, пришел с того света тебя проучить. Говори, где клад, а не то твою голову с собой унесу.

— Клал под дубом, взять но можно.

Тут Разин подпор плечом дуб. крякнул и повалил дуб на землю вместо о вырванными корнями, взял кубышку, посыпал ее желудями, желуди потяжелей и. зазвенели и стали монетами. Земля тут разверзлась, и Разин ушел под землю в том месте, где рос этот дуб.

ЗАВЕЩАНИЕ СТЕНЬКИ РАЗИНА

Еще в начале нашего века между крестьянами села Шатрошаны, что близ Сызрани, ходила записка про клад Разина, составленная по устным преданиям и записанная каким-то грамотеем.

Но сначала предоставим слово Н. Аристову — знатоку этих и многих других кладов, объясняющее происхождение этой записки.

«В с. Шатрошаны лежит казны — видимо-невидимо; тут клад — всем кладам отец. За рекой есть земляной вал, и в этом-то валу вырыт большой выход, который немного осыпался, а дверь, в нем осела, поэтому можно видеть внутренность выхода на яркий солнечный день. На этот клад было письмо у старого шатрашанского мельника, а как оно досталось, сей час увидим. Шел раз по Шатрашану прохожий, не то хворый, не то разбитый ногами; остановился он отдохнуть на мельнице и разговорился с мельником. Слово за слово, зашла речь о воле и о кладе, прохожий показал письмо мельнику, как взять этот знаменитый клад, на расспросы мельника — откуда достал прохожий это письмо, последний передал ему вот что: