Свет первой любви - Бэлоу Мэри - Страница 61

Последовало долгое молчание.

– Решать должны мы оба, – сказала она наконец. – Тебе так же не хотелось вступать в брак, как и мне. Тебе так же не терпелось избавиться от меня, как мне от тебя. Ведь ты сразу же уехал… Почему ты решил, что решать теперь должна я одна? А ты – ты по-прежнему думаешь так же о нашем браке?..

Как он и ожидай, решение было трудным. Кто-то из них должен принять его первым – либо он, либо она. Одновременно это сделать невозможно. И какова будет реакция на ответ? Что, если их решения окажутся противоположными? И если она по-прежнему думает как тогда, в Данбертоне, то, наверное, теперь высказалась бы без всяких колебаний.

Но прежде чем он успел что-то сказать, Майра заговорила первая.

– Почему ты плакал, – быстро спросила она, – когда рассказывал мистеру Гаскону о моем выкидыше? Почему ты плакал?

– Дьявол! – Он ужаснулся. – Он рассказал тебе?

– Нет, не он. Кэтрин. Боже!

– Почему ты плакал? – повторила она.

– Я потерял дитя, – ответил он. – Дитя, о существовании которого я только что узнал, к ожиданию которого я едва начал привыкать. И вот это дитя потеряно – в муках и страданиях. Ты потеряла дитя – мое дитя. В ту ночь умер младенец, а с ним окончилась жизнь еще двух человек. Или, точнее, возможность жизни… или… не знаю, что я хочу сказать. Кажется, в последующие дни я жалел, что не погиб в бою. Я… мне не очень-то хотелось жить дальше. Может быть, я и сейчас чувствую то же самое, что при моем разговоре с Нэтом. Может быть, я думал, что мне хотелось бы жить, если бы этого не случилось. Может быть, я думал, что в ту ночь умер не тот, кому следовало бы умереть. Я сам не знаю, что говорю. Есть ли в моих словах какой-то смысл?

– Почему ты послал за мной? – тихо спросила она.

– Может быть, чтобы выяснить, есть ли что-то, ради чего мне стоит жить, – ответил он. – Хотя вплоть до этой минуты я не думал об этом.

– И это есть? Ради чего стоит жить?

Есть ли?.. Человеку свойственно мечтать… Нет, он должен сказать это вслух.

– Человеку свойственно мечтать о совершенстве, о вечном счастье. О романтической любви, преодолевающей время и пространство и длящейся вечно. Трудно принять то, что ждет нас в реальной жизни, – настолько оно другое. Нам не дано познать совершенство, Майра. Мы не будем счастливы вечно. А если мы не сможем по-настоящему любить друг друга долго? Хочу ли я согласиться на меньшее, чем моя мечта? А ты хочешь?

– Не знаю, – ответила она. – Я пыталась представить себе жизнь без тебя. Я пыталась представить себе, как вернусь в Данбертон одна, зная, что никогда больше не увижу тебя.

– И что же?

– Картина полной безмятежности.

Ах, он и не знал, до чего ему хочется, чтобы она возразила на все, что он только что сказал! Вдруг он почувствовал, что надежды его рухнули. Но ее нельзя в этом обвинять. Они ведь пытаются принять совместное решение.

– Полная пустота, – добавила она. – Меня ждет полная пустота…

Маленький мальчик с отцом безуспешно пытался запустить воздушного змея: ветер был слишком слабый. Но отец терпеливо делал все новые и новые попытки, наклоняясь над сыном и уча его, как правильно держать бечеву. Кеннета охватила зависть и тоска.

– Майра, – спросил он, – когда у тебя должны быть регулы?

– Сейчас. Сегодня, вчера, завтра. На днях.

– Что бы ты почувствовала, если бы узнала, что снова беременна?

– Ужас! Нет, волнение.

– Ты знаешь, что я никогда не допустил бы, чтобы мой ребенок рос без отца.

– Но я думаю, что я не забеременела…

– Ты надеешься, что это не так?

Последовало долгое молчание.

– Нет, – тихо ответила она.

– Я тоже, – сказал он. – Но если сейчас это не так, это может произойти через месяц или через два.

– Да, – ответила она.

А он ждал, когда же она примет окончательное решение. Он-то, конечно, ясно высказал свои пожелания.

– Кеннет, поедем домой вместе.

– На лето? Навсегда?

– Не нужно принимать решение сейчас. Мы можем сделать это летом, или до Рождества, или… когда-нибудь. Ты хочешь поехать?

– Да.

– Тогда поедем. – Она положила свободную руку рядом с той, что лежала на сгибе его локтя, и склонила голову ему на плечо. – Ты увидишь фонтан, цветочные клумбы и прочие новшества, которые я устроила. Мы будем гулять по утесам и сидеть в нашей ложбинке. Мы будем бегать по пляжу. Мы…

– Будем ласкать друг друга в крестильне, – сказал он, прерывая ее. И улыбнулся. Судя по ее словам, она разволновалась и развеселилась.

– Да, – сказала она, снова понизив голос.

– Стало быть, сделаем еще одну попытку. Летом. И если выяснится, что она не удалась и что ты не беременна, тогда придумаем что-нибудь еще, когда лето кончится.

– Да.

– Но теперь мы не станем об этом думать, – сказал он.

– До осени еще далеко, – сказала она. – Ах, Кеннет, деревья в парке бывают осенью такие красивые!

– Я уже почти забыл, какие они. В этом году я снова их увижу.

– Да. Когда мы едем? Мне не терпится.

– Завтра? – предположил он. – Ты сможешь собраться так быстро?

– Да, завтра, – сказала она. – И в этот час мы через неделю будем дома, в Данбертоне.

Вместе. Они будут дома вместе – все лето и, может быть, всю осень. Может быть, до Рождества. Может быть, если появится ребенок, навсегда.

Снова предаться мечтам – как это больно! Но он снова мечтает. И ему снова больно.

Глава 23

После того как они приехали домой, в Корнуолл, жизнь у них проходила почти в загадочном спокойствии. Они перестали ссориться. В Данбертоне каждый из них исполнял свои обязанности, которые занимали большую часть дня. Часто вместе они посещали соседей, принимали у себя. Каждую ночь, перед тем как уснуть каждому в своей постели, они проводили какое-то время в постели Майры. Могло показаться, что они погружаются в нечто напоминающее счастливую вечную жизнь – или, по крайней мере, согласную вечную жизнь.

Кроме того, Майре казалось, что она живет, постоянно затаив дыхание. Они так ничего и не решили. Они договорились, что испытательный период их брака будет продлен, вот и все. Она, конечно, опять ждет ребенка. После трех недель в этом нельзя было сомневаться. Но ведь все может кончиться точно так же, как и в первый раз, хотя она не чувствовала никаких недомоганий, ела и спала прекрасно. Если она выкинет и на этот раз, скажет ли она ему, что хотелось бы никогда больше его не видеть? Захочется ли ему поймать ее на слове?

Нет, она знала, что никогда больше не скажет ему этого – разве что ее станут старательно подталкивать. Но уедет ли он?

Не предложил ли он поехать в Корнуолл только потому, что ее ответы дали ему основание считать, что она снова ждет ребенка? Иногда ей казалось, что в его предложении кроется нечто большее. Точнее, ей так казалось почти все время, но она боялась поверить в это слишком сильно. Она пыталась уберечь свое сердце от страданий в будущем.

Если она доносит дитя и оно будет жить, Кеннет останется с ней. Но она не хочет, чтобы он оставался с ней только из-за ребенка. Она хочет, чтобы он остался с ней ради нее самой.

Порой она презирала себя за то, что впала в такую зависимость от него, что полюбила его так сильно и безоговорочно. Порой она пыталась бороться со своей зависимостью – и зачастую делала это совершенно неразумными способами.

Как-то к вечеру они собирались навестить ее мать. Договаривались об этом еще за завтраком. После целой недели угрюмых туманов и моросящих дождей настала прекрасная погода, и они решили отправиться в Пенвит-Мэнор пешком. Они поняли друг друга без слов, как это часто происходило в последнее время. Оба подумали о хижине отшельника, стоящей чуть в стороне от дороги, спускающейся в долину. Обоим пришло в голову задержаться там на обратном пути. Во время их прогулки по берегам Серпентайна в Лондоне он упомянул об этом вскользь, сказал, что они будут любить друг друга в крестильне.