Свет первой любви - Бэлоу Мэри - Страница 4

– Уже больше года, как папа умер, – ответила она.

– Ах, прошу прощения! – пробормотал Кеннет.

Он и не знал о смерти ее отца. Впрочем, Кеннет вообще почти ничего не знал о том, что происходило в Данбертоне и по соседству. Мать его больше не жила здесь, а он не поддерживал переписки пи с кем из своих бывших соседей, С управляющим же обменивался исключительно деловыми посланиями.

– Мама вполне благополучна, – сказала Майра.

– А… – Он замялся, губы его плотно сжались. Потом все же спросил:

– А сэр Шон Хейз?

– Мой брат так и не дожил до получения титула, – ответила Майра. – Он умер на несколько месяцев раньше папы. Вернее, погиб в битве при Тулузе.

Кеннет нахмурился. Об этом он тоже ничего не знал. Шон Хейз, его ровесник, ушел на войну немного раньше его. Отец Шона купил ему патент офицера-пехотинца – в основном потому, что у него не нашлось средств на что-либо более достойное. Шон Хейз, один из его самых близких друзей, потом – злейший враг… И он умер?

– Мне очень жаль, – пробормотал Кеннет.

– А как вы? – поинтересовалась она сдержанно.

В ее темных глазах, смотревших на него в упор, трудно было что-либо прочесть, но Кеннет чувствовал исходящую от нее неприязнь, даже враждебность. Впрочем, ничего удивительного: ведь она потеряла отца и брата! И она, и ее мать…

– А как ваш супруг? – спросил он.

– Я еще не замужем, – ответила она. – Но скоро обручусь с сэром Эдвином Бейли, родственником, который унаследовал отцовский титул и имение.

Так Майра не замужем? Значит, никому так и не удалось приручить ее? Но все же она казалась прирученной. Стала совсем другой – и при этом оставалась прежней. Нет, скорее другой, чем прежней. Но почему она выходит замуж за этого родственника? По расчету? И только ли по расчету? Впрочем, это его не касается. Ее дела его не касаются. Восемь лет – срок долгий. Целая жизнь.

– Кажется, – сказал он, – я приехал домой вовремя. Примите мои поздравления.

– Благодарю вас.

И тут его осенило. Кеннет оглянулся на дорогу и убедился, что догадка его верна.

– Как вы добрались сюда? – спросил он. – Здесь нет ни экипажа, ни лошади, кроме моей.

– Я гуляла, – ответила она.

А ведь Пенвит-Мэнор находится внизу, в долине, в двух милях от моря. Или она все-таки не переменилась, а перемены затронули только ее внешность?

– Позвольте мне проводить вас? – предложил Кеннет. – Вы можете сесть на мою лошадь.

«Хотелось бы мне знать, – подумал он, – что за тип этот сэр Эдвин Бейли, если он разрешает ей бродить в одиночестве по окрестностям? Но может быть, он не знает, что она бродит одна? Может, он совсем не знает ее, бедняга?..»

– Я пойду домой пешком… одна… Благодарю вас, милорд.

Да. Глупо было с его стороны предлагать ей такое. Как посмотрели бы на это люди, если бы он внезапно появился в Тамауте – впервые за восемь лет – с Майрой Хейз, невестой владельца Пенвита? И что подумали бы люди, если бы он проводил ее до самого Пенвита? Ведь с тех пор как его предки в последний раз появлялись в пределах этого имения, прошло столько лет…

Он не должен забывать о том, что между Пенвитом и Данбертоном существует вражда и что пытаться положить ей конец – пустая трата сил. Он больше не желает этим заниматься, хотя, если поразмыслить, конечно же, глупо враждовать лишь из-за того, что когда-то их прадеды поссорились. И все же он не желает иметь ничего общего с Майрой Хсйз. И очевидно, что это нежелание взаимное.

Кеннет коротко кивнул и прикоснулся к шляпе.

– Воля ваша, – проговорил он. – Всего доброго, мисс Хейз.

Она ничего не ответила и осталась стоять там, где стояла. Он же вернулся на дорогу и сел в седло. Нельсон вскочил, тявкнул, вопросительно глядя на хозяина, и получил разрешение следовать за ним. Кеннет свернул на дорогу, поднимавшуюся вверх по утесу, а затем начал спускаться в долину, к Тамауту. Солнце все еще сияет, с удивлением отметил он, взглянув вверх. А ему казалось, что небо заволокло тучами. Он чувствовал себя выбитым из колеи, и в голове у него была полнейшая сумятица. А ведь совсем недавно он радовался, что возвращается домой.

Наверное, это вполне объяснимо. Между ними было что-то… Он испытывал к Майре какое-то чувство, которое по наивности считал любовью. Она была его первой – и единственной – любовью, хотя за время, проведенное в Оксфорде, Кеннет кое-чему научился.

А ведь па самом деле у них почти ничего и не было – одна случайная встреча, несколько назначенных встреч, и от всех у него оставалось чувство вины, потому что он не должен был встречаться пи с кем из Хейзов, тем более с молодой леди. Конечно, они с Шоном встречались, вместе играли, дрались на протяжении многих лет, но это – совсем другое дело. Именно ощущение вины перед Майрой вызывало у него волнение, и поэтому он решил, что любит ее. Теперь Кеннет это понял. Вот почему, увидев ее вновь, он несколько встревожился, рассуждал Кеннет, хотя и не ожидал этого от себя. Теперь он стал совсем другим человеком, и нелепые романтические бредни вызывали у него лишь циничную усмешку.

Он взглянул вниз, на лесистую долину, на реку, бежавшую к морю. Теперь уже совсем скоро он увидит Данбертон. Кеннет не жалел, что вернулся. Напротив, испытывал приятное волнение, едва ли не возбуждение. Если бы Нэт и Идеи узнали об этом, непременно посмеялись бы над ним.

И вдруг Кеннет увидел его. Он всегда возникал неожиданно, даже если ты прожил здесь большую часть, жизни. Только что ехал по обширному однообразному плоскогорью – и вдруг перед тобой открывается поросшая лесом ложбина, изумрудно-зеленая по сравнению со склоном холма. А посреди этой ложбины располагался Данбертон-Холл, огромный, величественный дом из гранита, составляющий как бы три стороны прямоугольника. Четвертой же стороной служила чугунная ограда с воротами.

– Мы дома, Нельсон! – сказал Кеннет, мигом забыв о встрече с Майрой. Это его дом. И все здесь принадлежит ему. Эта мысль поразила его – впервые за последние годы. Данбертон принадлежит ему.

Нельсон с лаем бросился к дому по подъездной аллее.

Некоторое время Майра стояла, устремив взор не на море, а на опустевшее небо над ложбинкой. Она слышала, как стук лошадиных копыт затихает вдали, но все еще не верила, что осталась одна. Майра уже давно не думала о нем с ненавистью. Даже когда убили Шона. Ее постигло такое страшное, неизбывное горе!.. После этого, а также после смерти отца всего несколько месяцев спустя ей нужно было думать о другом, ее одолевали совсем другие заботы. Жизнь Майры изменилась так круто, что в ней просто не оставалось места для воспоминаний о каких-то сложных девичьих чувствах. Она забыла о той беззаботной девчонке, которой была когда-то.

Конечно, она могла бы предположить, что он вернется. И могла бы как-то подготовиться – хотя, в сущности, готовиться было незачем. С тех пор как в Тамауте узнали, что Кеннет продал патент и вернулся в Англию, споры о том, приедет ли он в Данбертон, неизменно возникали во время разговоров за чаем, после посещения церкви и на вечерних собраниях местного высшего общества. Но даже если бы обитатели Тамаута не были столь благовоспитанными и решили бы держать пари, смысла в пари все равно не было бы никакого. Потому что никто не сомневался в том, что Кеннет вернется. Никто, кроме Майры. Ведь он сказал, что не вернется никогда, а она ему верила.

Как это глупо с ее стороны! Конечно, он не мог не приехать. Ведь он граф Хэверфорд, владелец Данбертона, господин и хозяин почти всего этого уголка Корнуолла. Мог ли он устоять перед возможностью воспользоваться своей властью? Он любил власть и прежде. У него было восемь лет для того, чтобы пользоваться ею, и, без сомнения, он делал это безжалостно и решительно. Подумать только, как он разговаривал с ней только что – холодно, повелительно!

При мысли об этом ее охватила такая ненависть, что она даже удивилась. Майра сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Он имеет полное право вернуться. Семьи Хейз и Вудфолл, враждующие несколько поколений, прекрасно научились избегать друг друга. Жаль, что ей пришлось пройти столь трудный путь, прежде чем она признала необходимость подчиниться законам семьи.