Вор и маг. Трилогия(СИ) - Свадковский Алексей Рудольфович - Страница 20

— Хозяин скоро будет. А пока располагайтесь, и ни в чём себе не отказывайте! — указал он на угощения, разложенные на небольшом столике посреди беседки.

Ещё раз поклонившись, слуга быстро куда-то ушёл, а я, рассеяно отщипнув ягоду от кисти винограда, густо росшего на беседке, взглянул на пруд. Есть мне не хотелось, хотя роскошные яства на столе невольно вызывали слюну: сочные спелые дыни, жареные с орехами цыплята, огромное блюдо с жирным ароматным пловом, лепёшки, испечённые до золотистой корочки; всё это наверняка было очень вкусно, но хоть с самого утра у меня во рту не было ни крошки, я решил дождаться Арена, и уже с ним отдать должное его поварам.

Чтобы не думать о еде, я решил осмотреть пруд. Вода была чистой и очень прозрачной, и мне хорошо были видны небольшие золотые рыбки, живущие в нём. Маленькие забавные создания чуть больше ладони весело играли друг с другом. От нечего делать, я бросил им вводу несколько виноградин, и наблюдал, как рыбки со всех сторон устремились к брошенным мной ягодам, но попробовав их, отплывали в сторону; видно, это угощение им было не по вкусу.

— А мама не разрешает подкармливать рыбок, и ругается, когда мы с папой так делаем. Она говорит, что они сами должны добывать еду, а так они будут слишком ленивые, и пруд зарастёт тиной!

Оглянувшись, я увидел девочку лет восьми, незаметно ко мне подошедшую. Высокая, голубоглазая, с длинными вьющимися волосами, одетая в лёгкую длинную рубаху и короткие штаны с сандалиями. Она весело улыбалась, стоя возле входа в беседку.

— Добрый день, Амина. Ты очень выросла с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

— А мы разве знакомы? Я вас не помню, — задумавшись, сказала девочка, пытаясь вспомнить, где я мог её видеть.

— Ты просто тогда ещё была маленькая и не помнишь этого, но я помогал твоему папе вернуть тебя с мамой домой.

— Так ты дядя Хем! — радостно воскликнула девочка и подбежала ко мне. — Мне папа рассказывал несколько раз перед сном о том, как ты помогал нас с мамой спасти!

Мне было приятно узнать, что Арен не забыл о моей помощи. Хоть её было не так уж и много, но всё же то, что она не была забыта, говорило мне о многом. Есть люди, что помнят добро и помощь даже спустя годы, как есть и те, кто забудет о них, едва ты их покинешь.

Девочка, тем временем усевшись возле меня и оторвав кусок от лепешки, начала бросать крошки рыбкам, устроившим весёлую драку за каждый кусочек хлеба.

— А ты к нам надолго, дядя Хем?

— Я пока не знаю. Как получится, — сказал я, рассеяно смотря на рыбок, играющих в пруду. Я и вправду не знал, надолго ли я здесь, не знал, чего ожидать от разговора с её папой, и хуже всего было то, что я и сам не знал, чего я жду от этой беседы. Просто так уж сложилась жизнь, что близких людей и друзей, с кем я мог бы поговорить или попросить совета, у меня не осталось. Одних отняло время, других руки палачей, и сейчас, когда мне нужна была помощь, Арен оказался единственным, кому я смог бы доверить всё то, что творилось у меня в душе. Странный колдун, которого я встретил шесть лет назад после одной неудачной кражи, выкупивший мою жизнь у князя, был, наверное, единственным человеком, который мог помочь мне разобраться в себе самом.

— Дядя Хем, давай поиграем! — обратилась ко мне девочка, которой надоело кормить рыбок.

— А во что мы поиграем? — спросил я, с улыбкой глядя на непоседливого ребенка.

— В монетки! — ответил ребёнок. Амина сунула руку в небольшую сумочку, висевшую у неё на боку. Она долго рылась в ней, поочерёдно доставая цветные камешки, ленточки, заколку для волос, и наконец, с криком «Нашла!», вытащила небольшой кошелёк, из которого на скамейку высыпалась небольшая кучка тяжёлых золотых монет.

— Откуда у тебя это? — спросил я, удивлённо рассматривая большую незнакомую овальную монету с вычеканенным на ней с одной стороны каким-то царём, а с другой — крылатым львом.

— У папы взяла, — ответил ребёнок. — У него в подвале их целая куча, и если я себя хорошо веду, он мне там разрешает играть. Там у папы здорово, там кроме монеток ещё много чего есть! — продолжал рассказывать ребенок, копаясь в сумке.

— А что там ещё есть? — поинтересовался я, рассматривая монеты. Среди них не было ни одной похожей на другую: квадратные, овальные, круглые, из разных стран и эпох; казалось невероятным увидеть столь разные монеты в одном месте.

— Ой, там много чего ещё! Камушки всякие, колечки, серёжки, бусинки разные, — ответил ребёнок, продолжая вытаскивать свои сокровища. — Вот, смотри, что ещё у меня есть!

И она вытащила из сумки перстень с крупным красным камнем.

Я взял его из рук ребёнка и внимательно осмотрел на свету. За свою жизнь через мои руки прошло немало драгоценных камней, и я хорошо научился в них разбираться, чтобы скупщики краденого не обманывали меня при оценке добычи. И если сейчас глаза и руки меня не подводили, крупный красный камень посреди перстня был ничем иным, как Императорским рубином. О них мне когда-то рассказал один бедолага-ювелир, оказавшийся из-за своей большой любви к драгоценным камням на соляных шахтах. Он мог рассказывать о них часами, а так как мы были закованы одной цепью, я был невольным и единственным его слушателем. Мне было жаль этого маленького безобидного человечка, оказавшегося из-за любви к красивым камням среди каторжников и убийц. Он любил их как мать любит свое дитя, и просто не мог с ними расставаться; поэтому во многих кольцах и кулонах, изготовленных им для своих заказчиков, сверкали вместо турпинов и алмазов, рубинов и бесценных дарпанов искусно изготовленные подделки. И ладно бы если бы он делал это из корысти, что я мог понять; но то, что двигало им, было не жадностью, а страстью, которая и привела его туда, откуда возврата нет. Когда он умирал у меня на руках, изнурённый жарой, жаждой и болью от побоев, в бреду он жалел лишь о том, что ему так и не удалось ни разу увидеть Императорский рубин, который он ещё называл «султаном средь драгоценных камней».

Вот я и исполнил твою мечту, маленький ювелир из Салорабада! Я держу в руках Императорский рубин. Невольно вспомнилось всё, что рассказывал мне он о них под палящим солнцем под свист плетей надсмотрщиков. Густой, насыщенный багряный цвет, наполненный каким-то едва видимым золотым сиянием, придающим исключительную красоту камню. Если провести рукой по поверхности, то как будто прикасаешься к бархату. Их называют императорскими, потому что только величайшие из владык достойны носить их. По преданиям их хозяин может не бояться яда и болезней, камень придаёт силу и ясность ума, позволяющую принимать правильные решения; и самое главное: царь, который им владеет, может не бояться заговора среди своего окружения.

Мне было даже сложно представить, сколько можно было бы попросить за подобный камень, вздумай я его продать. Эти редчайшие камни добывались когда-то на единственном руднике в Западной Валезии, и стоили они безумно дорого, но даже несмотря на свою цену, купить их было почти невозможно: все добытые камни шли исключительно в императорскую казну, а оттуда на украшение императорских регалий. После того, как рудник, на котором их добывали, истощился почти сто лет назад, новые камни брать было больше неоткуда. А здесь, в руках ребёнка, среди ленточек, засохших цветочков и других детских игрушек, я увидел вещь невероятной стоимости, которой пристало украшать собой руку императора, а не быть игрушкой.

— Это ты тоже взяла у папы? — спросил я охрипшим от волнения голосом у Амины, продолжая рассматривать камень.

— Да, только он не знает, и ты ему не говори. Он мне не разрешает там ничего брать, поэтому я взяла это колечко без спроса, и монетки тоже, — ответил ребёнок, любуясь на игру камня у меня в руках.

А я с трудом давил в себе воровские мысли, глядя на сокровище, такое доступное, у меня в руках. В своё время я не раз рисковал жизнью и свободой за вещи, не стоившие и сотой доли этого перстня. Но украсть в доме друга, у маленького ребёнка, не понимающего стоимости и ценности того, что он без спроса взял, я не смог бы никогда. Я знал, что волшебники богаты, но никогда не думал, что кто-то из них может быть богат настолько, что не заметит того, что ребёнок взял в сокровищнице такую невероятно дорогую вещь.