Возвращение к истокам (СИ) - Садыкова Татьяна - Страница 78

Я ее понимал. Знать, что твой родной человек совершил такой грех, как убийство отца, очень тяжелая ноша для хрупких плеч девушки. Ирен предпочла бы закрыть глаза и уши, но не слышать жестокой правды, чтобы, смотря в глаза брата не видеть в них тень убийцы, обнимая его, не чувствовать запах крови, а держа за руки, не утопать в ней вместе с ним. Неведенье легче, а Ирен была слишком совестливая, чтобы смириться с такой правдой.

- Ирен, - тихо произнес ее брат, - как ты можешь так думать? Я бы никогда не…

- Вот и хорошо, - сухо произнесла девушка, все еще не смотря на него. - Что было, то было.

Ариан нахмурился, на мгновение сжал руки в кулаки и хотел что-то явно сказать, но сдержался. Вместо этого он подошел к окну, встав ко всем спиной.

В комнате на несколько мгновений воцарилась тишина.

Несмотря на летний и погожий день, за окном резко потемнело; на небо, где недавно нещадно палило июльское солнце, набежали хмурые, тяжелые тучи насыщенно серого, свинцового оттенка. Собирался дождь. Он был словно отражением дум будущего правителя этих земель.

- Я расскажу, как все было, - еле слышно, шепотом произнес Ариан, смотря на нагоняемые ветром грозовые тучи.

Ему было явно трудно решиться на такие откровения, но он переборол себя, все же принц слишком сильно любил Ирен и допускать мысли, что она могла подумать, что он убийца для него было невыносимо.

- Не нужно, - прошептала девушка, для верности помотав головой. - Ари…

Но Ариан ее уже не слышал.

Он говорил тихо, сухо, стараясь убрать эмоциональный окрас из голоса, для него это было не просто рассказом, а откровением. Тяжким, наполненным потаенным страданием и болью, тем, что он запрятал глубоко внутрь.

Как и говорил Фил, глубоко ночью, когда мы с Ирен только добирались до дома из монастыря, король вызвал Ариана из постели прямо в свой кабинет. Принц не удивился этому, ибо его отец частенько грешил такими “вызовами”. Нагелий был болен, и ночью, когда тот оставался один, его одолевали страхи. Ариан успокаивал своего отца, помогал пережить приступы, давал лекарства, которые ему прописали целители. Но в эту ночь все было иначе.

Королю доложили о побеге Ирен, и не просто побеге, а об организованной акции со всеми вытекающими последствиями, причем одна из монахинь услышала мое имя, когда кто-то (не будем показывать на него пальцем) его в запале произнес. Естественно, имя похитителя прелестной дочурки короля стало известно и Нагелию. Монарх обвинял принца в измене, что тот продался магам, предал свою страну и род, покрывая якобы умершего злого колдуна, король порывался вызвать стражу и заточить изменника в колодки, а потом прилюдно казнить. Нагелий брызгал слюной, орал, замахивался на своего сына тяжелым дубовым держателем для бумаги. Сперва принц пытался оправдаться, призвать к голосу разума, потом начал сыпать фактами, что, дескать, на самом деле враг не он, а Стефан, но все его слова были пусты. В мозгах Его Величества что-то в ту ночь переклинило, его одолело настоящее безумие.

Когда в принца полетели лекарства со словами, что тот его все время травил, Ариан не выдержал и попытался утихомирить отца. Завязалась короткая потасовка. Принц не понял, как так получилось, но тем самым дубовым держателем, который, оказывается, был скреплен металлическими вставками, король или же сам принц, сильно ударил монарха по лбу. Тот упал спиной прямо об угол стола. Вскрикнул. И затих, закатив глаза. По лбу монарха побежала тонкая струйка крови.

Руки Ариана разжались, и держатель, с тихим стуком, упал на ковер. Принц на мгновение растерялся. Когда брат Ирен рассказывал о том моменте, он очень подробно описал свое состояние, когда увидел неподвижно лежащего отца, держатель для бумаг на полу, как судорожно билось его сердце, и дрожали руки. Как было душно в обычно холодном кабинете и как все ему казалось просто дурным сном - порождением усталого рассудка.

Придя в себя, принц метнулся из комнаты, крича на ходу страже позвать целителей. Он клял себя за то, что ранее отозвал стражу от кабинета - просто не хотел, чтобы они слышали полубезумные крики отца и по дворцу пошли сплетни.

Целитель прибыл на удивление быстро, его вызвали прямо из постели - это было заметно по наспех застегнутой мантии, в которой пуговицы залезли в соседние петли, - он поводил над королем руками, прощупал пульс и внимательно посмотрел на принца, а также столпившуюся за ним полуночную придворную челядь, которую безуспешно пытались отогнать стражники. Ариан все понял без слов.

Срочно вызвали Азеля Гарриуса, бессознательного короля перенесли на кровать, а тех любопытных посадили под арест и под страхом смертной казни убедили не болтать о состоянии монарха. В критической ситуации принц соображал хорошо, и он, как утверждает, правда очень сильно волновался за отца, хотя в те тяжелые предрассветные часы из него как будто выкачали все эмоции, и разум действовал автоматически, пытаясь не допустить сокрушающих последствий.

Глава Парнаско подтвердил худшие опасения своего коллеги, заявив, что король умер от разрыва сердца и воскресить его, не мага, когда столь важный орган буквально уничтожен, а душа уже успела уйти из этого мира, практически невозможно. Ариан до последнего надеялся, что можно, но действительность оказалась неутешительна.

Закончив, он облегченно выдохнул.

Смерть отца стала для него шоком, а то, что он умер на его руках… Ариан по глазам окружающих людей видел, что они думали, что все решили, что это он убил своего отца и это глубоко в душе его угнетало. Несправедливость. Она оплетала ядовитой лозой его изнутри, душила, ему хотелось выйти и прилюдно заявить о том, что он невиновен. Но принц молчал, ибо знал, что даже если он публично об этом заявит, то только утвердит их неправильные догадки. Юноша боялся, что за его спиной будут смеяться, словно он несмышленый мальчик, который топая ножками, кричал о своей невиновности, искал справедливости. Нет, Ариан решил, что пускай все его боятся, пускай считают убийцей, но даже и не посмеют и пискнуть в его сторону. Но Ирен была другим делом, а я… а я лишь оказался невольным свидетелем. И, думается мне, если я буду распространяться об этой истории, то окажусь явно не в фаворе у нового правителя, а в канаве с распоротой брюшной полостью.

- Когда стало понятно, что отцу не помочь, я распорядился никого не впускать в спальню и занялся текущими проблемами - попытался найти тебя, Ирен, пока не стало слишком поздно… Из-за некоторых обстоятельств, я решил повременить с объявлением народу о кончине монарха. Конечно, кота в мешке не утаишь, но сейчас это может вызвать лишнюю панику, что осложнило бы поиски, хотя теперь я четко понимаю, что все это время ты была рядом с Никериалом Ленге. Я подозревал подобное, но был настроен более… пессимистично и считал, что ты в руках у Совета магов.

- Почему у Совета? - удивилась Ирен, выбрав наиболее безболезненный вопрос из всего вороха, что накопился у нее за рассказ брата. Она была необычайно бледна, во время откровений искусала все губы, но судя по лихорадочному блеску глаз и серьезному настрою, совершенно не собиралась ни плакать, ни кричать. Принцесса дорвалась до истины и стремилась, так сказать, испить ее до дна, но пока щадила чувства Ариана, не став сразу закидывать его “неудобными” вопросами.

Юноша оторвался от созерцания оконного пейзажа, и, усмехнувшись, посмотрел на свою сестру:

- Ты очень ценная фигура, Ирен. - принцесса нахмурилась, а принц оглянулся на меня. - И я не верю, что маги так просто тебя отпустят.

Я тоже нахмурился, вполне ясно поняв его недвусмысленные намеки.

- Я никаким боком не отношусь к Совету магов, Ваше Высочество.

- Посмотрим. - Ариан мне не поверил, о нет. Но решил оставить эту неловкую тему на потом.

- Я не собираюсь быть ничьей фигурой, - тихо проговорила девушка. Не споря, не крича, а утверждая, своим тоном ставя жирную точку на этом щекотливом вопросе. Несмотря на свою детскую наивность и инфантильность, она вполне понимала, о чем говорил ее брат, все же жила она в этой клоаке под названием “высшее общество” и сполна налюбовалась на их интриги. Но вот участвовать в них в силу своего характера не хотела. Как и сейчас. Ей легче закрывать на это глаза, чем страдать и переживать, ибо слишком сильно она настрадалась за предыдущие месяцы - переживания осушили ее до дна и Ирен понимала, что еще немного, и она может не выдержать давления.