Возвращение к истокам (СИ) - Садыкова Татьяна - Страница 17

- Ты поругалась с заместителем Председателя? - выделил главное из всей гневной тирады супруги Фил и обреченно вздохнул. Теперь понятно, почему Партар с легкой руки спустил ему своеволие - госпожу Нестелл он люто ненавидел и представление, устроенное Лирой, видно, его довольно позабавило. Но теперь перед бедным магистром встала иная проблема, в какой-то степени даже похлеще первой - матушка Адриана и Мариан имела хватку сильнее волкодава, а ее “великосветские беседы” убивали лучше, чем грамм яда василиска.

Выходить из уютного и гостеприимного госпиталя резко перехотелось. Больничный уже не казался карой, а стал благословением.

- Я случайно, милый, - в голосе Лиры Филу на долю секунды послышалось раскаянье. - Не люблю, когда за спиной гадюки строят козни, сразу хочется их поставить на место… ударив пару раз по хребту хлыстом… со стальными шипами… как раньше, в молодости.

Филгус невольно хмыкнул. Характер у бывшего демонолога до сих пор был взрывной, а о последствиях своих неосторожных слов она думала тогда, когда ее за эти слова осуждал сам Фил. Стычки между госпожой Нестелл и Лирой были и раньше - заместитель Председателя не могла простить магнессе ее прошлое, а Лира слишком привыкла видеть раздражающих ее людей на дыбе, чем попытаться не обращать на них внимание.

И, естественно, мать Адриана и Мариан выливала всю накопившуюся желчь на четвертого члена совета. Филгус терпел, миролюбиво улыбался старой женщине, а дома просил жену не провоцировать заместителя. Но тщетно. Теплые отношения жены и госпожи Нестелл были похожи на взаимную любовь Никериала и Стефана.

Фил вздохнул, с душевной болью и тоской посмотрев на брата. Он должен был его защитить, должен был предотвратить то безумие, спасти Ника от участи всенародного “злодея” и “похитителя”, в которого можно безнаказанно кидать камни, уберечь его от фатальной ошибки - принцессы. Должен был, но не смог.

Разочарование в себе резало нутро не хуже кинжала и магический очаг, чувствуя душевное самочувствие хозяина, ныл, иногда покалывая, словно в него впивались тысячи маленьких иголок. Смотреть “на такого” Ника было невыносимо, но и поделать с этим Филгус ничего не мог, только поверить в Азеля, который говорил, что со временем Ник встанет на ноги.

Как оказалось, пока Фил думал о своем, его неугомонный коллега не бездействовал. Подойдя поближе и вдоволь полюбовавшись на безмятежно спящего целителя, он, неожиданно для всех, выдал:

- А вы знаете, что в одной древней легенде, злая колдунья погрузила прекрасную деву в вечный сон и снять проклятие смог только поцелуй истинной любви.

Алия нахмурилась, а Фил шокировано замер, выдернутый из своих мыслей этой двусмысленной фразой.

- Ты это к чему клонишь? - тут же недовольно поинтересовалась магистр Эрлеан.

- А давайте попробуем! - с энтузиазмом ответил он. - Чур, я первый!

- Ты чего такое говоришь! - мигом прошипела она. - Он не дева, это не вечный сон, и истинной любовью между вами даже не пахнет! В снятии проклятий должна быть точность!

- Ох, это ревность? Да?

- Еще чего! - тут же возмутилась девушка, но, увидев тяжелый многообещающий взгляд главы госпиталя Парнаско, замолчала, как и ее оппонент. Азель всегда трепетно относился к покою пациентов и резко реагировал на любые “недозволенные” нарушения тишины.

“Знал бы Ник кто пришел его проведать, - невольно подумал Фил, - тут же пошел на поправку, лишь больше не лицезреть своих Сердобольных посетителей-почитателей”.

Магистр Гоннери еще раз посмотрел на спящего друга, вздохнул своим невеселым мыслям и поковылял к выходу из палаты. Сейчас было не время корить себя за все беды мира. Сейчас нужно было действовать.

***

О том, что Стефан сотрудничает с королем, Филгус знал, да и сам магистр Стефан не скрывал своей заинтересованности в должности советника монарха. Это не было запрещено, Совет даже наоборот, поощрял такие стремления - магам запрещалось вмешиваться в политику, но через советника можно было воздействовать на короля и проталкивать интересы Совета. В прошлом советника короля выбирал сам Совет, проталкивая на королевский двор своих надежных ставленников, но это было раньше, а сейчас…

После начала правления короля Рафиуса многое изменилось. Совет держался особняком, после той мутной истории с эпидемией и “злым колдуном Никериалом”, да и короли сотрудничали с ним только в крайне редких случаях. Рафиус откровенно невзлюбил магов и всячески старался их ограничить в своих правах, а такая должность как “советник по вопросам магии” пустовала десятки лет! Вместо нее король ввел какую-то невразумительную должность Придворного чародея, специфика деятельности которой сводилась к зачарованию вещей и развлечению публики разными магическими фокусами. Реальной силы при дворе такой франт не имел, к Совету не принадлежал - к недовольству последних, и постоянно находился под давлением жрецов, которые неусыпно бдели, чтобы “мерзкий маг” не смел приближаться к монарху и заниматься “темной” магией, к числу которой относились все заклинания сложнее телекинеза.

Возрождение должности советника было благом, только если бы им не стал Стефан. Как магистр убедил королевскую семью сменить гнев на милость, никто не знал, но Фил подозревал, что здесь не обошлось без принцессы. Совет отказался “вызволять из плена” Ее Высочество, король остался этим недоволен и, видно, возрождение должности советника-мага было что-то вроде ответной реакцией. Нагелий словно намеренно пытался показать, что у него будет собственный могущественный магистр, который будет действовать только во благо короля, наплевав на законы Совета.

Пока Стефан с этой должностью с лихвой справлялся: к Совету и Председателю, который собственноручно выставил его вон из кресла совета, он относился с неприязнью, а первое ответственное задание монарха - покарать зарвавшегося “злого колдуна” и вернуть принцессу, - выполнил на отлично. Постепенно пропасть между Советом и королем крепла, ширилась, а те мосты, которые умудрился навести Председатель за почти полувековые переговоры, рушились прямо на глазах. Сам того не ведая Никериал Ленге как и после эпидемии стал тем самым роком, который мог навредить очень многим магам. Филгус видел, как с каждым годом над королем Нагелием все сгущались тучи: им постепенно овладевали полузабытые страхи, недоверие к окружающим и скрываемые ростки безумия. Его Величество был гордым, но суровым человеком, он был из тех людей, которые будут упрямо следовать до конца, зная, что они правы и порой даже не считаясь с последствиями. Маг опасался, что королевские страхи однажды возьмут вверх и для магов - преимущественно Совета, - настанут тяжелые времена.

Но совсем другим был его наследник, Его Королевское Высочество Ариан. Умный не по годам молодой человек сразу понравился магистру, особенно, ему приглянулось то, что он увидел в его Сердце: обеспокоенность судьбой страны, любовь к семье и осторожность. Ариан вел свою тихую игру, умело выглядел в глазах отца и многих дворян с хорошей стороны и всегда оглядывался назад, словно высматривая, не оставил ли он в живых врагов королевской семьи?

Филгус пролежал в госпитале несколько дней. Проведать его заходили коллеги из Совета магов, намекая, что без достопочтенного магистра работа стоит, пару раз забегал Микио, вздыхая и сетуя, что ему одному приходиться шпионить за Стефаном, один раз даже пришел сам новый советник короля, видно намереваясь вдоволь позлорадствовать… но наткнулся на стену равнодушия. Филгус лишь поинтересовался, мол, что забыл в госпитале сей сиятельный господин и не ошибся ли он дверью, как того, словно ветром сдуло из палаты. А жаль. Фил очень хотел поговорить с новым советником короля, но не в госпитале, а на суде.

Дни летели с угрожающей быстротой. В Совете Фил перестал появляться, договорившись с начальством о том, что возьмет всю работу на дом, а, точнее, в больничную палату Ника. Присутствие друга успокаивало, работать в его обществе было довольно приятно, магистр, порой, даже не замечая, разговаривал с другом вслух, комментируя уж довольно комичные отчеты своих сотрудников или же новые законы, которые представлялись на рассмотрение Совету. Да и Ник с каждым днем все выглядел лучше, что не могло радовать магистра и главу госпиталя Парнаско, который бывал в палате своего горе-ученика даже чаще, чем сам Филгус. Остальных посетителей (а, точнее, одного мастера иллюзий) в палату к целителю больше не впускали - Азель и Фил слегка опасались эксцентричных идей исцеления Никериала, которые уж очень сильно разнились с предписаниями дипломированных специалистов.