Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы - Дюрренматт Фридрих - Страница 27

Все трое.

Юбелоэ (хватается за голову). Это же был епископ Енсен!

Анастасия. Меня называют тюремным ангелом.

Юбелоэ (в отчаянии опускаясь на стул). А меня они выбросили из общинного церковного совета!

Анастасия (страстно). Неужели же ты не понимаешь, что только ты один можешь меня спасти?

Юбелоэ (удивленно). Разве тебе угрожает опасность?

Анастасия. Мой муж, когда его лишат должности Генерального прокурора, хочет вместе со мной пойти в полицию и заявить, что мы отравители.

Юбелоэ (пораженный). Анастасия!

Анастасия. Этой же ночью.

Юбелоэ (побледнев). Что ты собираешься делать?

Анастасия (твердо). Я не хочу, чтобы меня бросили в этот мрачный мир подземелий, не хочу! Есть лишь один путь спасти нашу любовь, Бодо. Бежать вместе в Чили! Это единственная страна, которая не выдаст убийцу. Твои миллионы будут как раз кстати! Мы полетим самолетом. Он отправляется сегодня, в десять вечера, я узнавала. Пять лет я ждала тебя, и вот ты здесь. В Чили мы будем счастливы.

Юбелоэ (медленно поднимается со стула). Мы не можем бежать, Анастасия. Я потерял все свое состояние.

Анастасия (смертельно побледнев, тоже поднимается). Бодо!

Юбелоэ. Тропики совершенно разорили меня и в финансовом отношении.

Анастасия (содрогаясь от ужаса). Замок Юбелоэ-Цабернзе?

Юбелоэ. Перешел в собственность фармацевтических фабрик.

Анастасия. Мариенцорн в Бунцендорфе?

Юбелоэ. Пошел с молотка.

Анастасия. Замок Мон-Парнас на Женевском озере?

Юбелоэ. Конфискован.

Анастасия. А твой тропический госпиталь на Борнео?

Юбелоэ. Сгнил. Местная медицина оказалась сильнее. Я хотел помочь людям, хотел облегчить им жизнь и в результате стал нищим. Рваная одежда, которую ты видишь на мне, эта вопиющая к небу куртка, этот свитер, который мне связала в Батавии одна миссионерка, эти обтрепанные брюки и стоптанные башмаки — вот и все, что у меня осталось.

Анастасия. Но тебе ведь принадлежит еще клиника Святого Георга для бедных. Нам много не нужно, Бодо. Ты врач, я буду давать уроки игры на фортепьяно.

Юбелоэ. Перед отъездом я подарил клинику Союзу помощи алкоголикам.

Анастасия (бессильно опускается на стул). А мой муж заставил меня все мое состояние завещать Союзу падших девушек.

Юбелоэ (в ужасе). Мы оба вконец разорены.

Анастасия. Мы пропали.

Юбелоэ (робко). Мы не пропали, Анастасия. Теперь нам осталось только сказать правду.

Анастасия (настороженно). Что ты хочешь сказать?

Юбелоэ. Ты призналась своему мужу?

Анастасия (недоверчиво). В чем?

Юбелоэ. В том, что ты моя возлюбленная.

Анастасия (тихо). Ты хочешь сказать ему об этом?

Юбелоэ (твердо). Я должен. К правдивости я всегда относился особенно серьезно.

Анастасия (решительно). Это невозможно.

Юбелоэ (неумолимо). В ту ночь, когда умер Франсуа, ты стала моей.

Анастасия. И вот теперь, пять лет спустя, ты, как глубоко порядочный человек, хочешь предстать перед моим мужем и объяснить ему, что я тебя соблазнила?

Юбелоэ. Другого пути нет.

Анастасия. Но это же смешно.

Юбелоэ. Смешно все, что я ни делаю. В молодости я читал книги о великих христианских святых. Я хотел стать похожим на них. Я боролся с бедностью, я шел к язычникам, я стал в десять раз больнее, чем святые, но, что бы я ни делал, с какими бы ужасами ни сталкивался, все каждый раз оборачивалось своей смешной стороной. Смешной стала даже моя любовь к тебе, единственное, что у меня еще осталось. Но это наша любовь. Мы должны терпеть ее смехотворность.

Анастасия. Из-за твоей порядочности на нас всякий раз обрушивались чудовищные несчастья. Вспомни Лозанну. Ты не женился на мне, потому что хотел сперва сдать экзамены, в результате меня втянул в свою шайку один дивизионный офицер. Я соблазнила тебя, но и тогда ты не хотел ничего делать. Чтобы стать наконец твоей женой, я убила Франсуа, а ты бежал в Тампан. И вот теперь ты хочешь признаться в нашей любви не кому-нибудь, а моему мужу, который в наказание за измену отравил свою первую жену. Пять лет я притворялась, понимая, что он убьет меня, если узнает правду. Я стада тюремным ангелом. Стала женщиной, о которой с уважением отзываются священнослужители. И вот появляешься ты и хочешь открыть глаза моему мужу, да еще в довольно критический момент. Это же безумие — сказать ему правду.

Юбелоэ. Правда всегда безумна. Ее надо выкрикивать, Анастасия. Я выкрикну ее в этой комнате, прямо в лицо этому гибнущему миру наших прегрешений. Разве ты хочешь лгать, лгать без конца? Нашу любовь может спасти только чудо. Мы должны сказать правду, если хотим верить в это чудо.

Анастасия (удивленно). Ты веришь в чудо?

Юбелоэ. Наша любовь неотделима от чуда.

Анастасия. Но это же чушь!

Юбелоэ. Это единственная разумная вещь, которая нам еще осталась. (Он закуривает сигарету.) Я скажу твоему мужу правду. В ней дотла сгорит наша подлость, и наша любовь возродится из пепла. (Он раздавливает сигарету.) Когда вернется твой муж?

Анастасия. Не знаю.

Юбелоэ. Я подожду. Посижу среди этой мебели и картин, подожду его прихода.

Юбелоэ (побледнев). Анастасия!

Анастасия. Чего тебе?

Юбелоэ. Ты меня любишь?

Анастасия. Я люблю тебя.

Юбелоэ. Тогда подойди и поцелуй меня.

Теперь я знаю, что ты будешь любить меня всегда. Я верю в нашу любовь, как верю в чудо, которое нас спасет.

Анастасия (пылко). Давай убежим! Без оглядки! Ни о чем не думая! И никогда не вернемся сюда!

Юбелоэ. Нет. Я подожду. Подожду чуда.

Часть вторая

Анастасия. Опять надвигается туман.

Юбелоэ. И толпа.

Анастасия. В этом году в ноябре над рекой каждый вечер поднимался туман.

Юбелоэ. Стол в стиле бидермейер, два стула в стиле Людовика Четырнадцатого, буфет в стиле Людовика Пятнадцатого. Комод в стиле Людовика Шестнадцатого, софа в стиле ампир. Ненавижу эту мебель. Уже в Лозанне я ее ненавидел. Я вообще ненавижу мебель.

Анастасия (хотя не слышно никаких звуков). На кафедральном соборе пробило восемь.

Юбелоэ. Десять часов. Я жду уже десять часов.

Анастасия. Стрельба. Все время стреляют.

Юбелоэ. И все время слышно пение. Такие песни поют, когда гибнет мир.

Анастасия. Сейчас в Чили разгар лета, а ночью на небе виден Южный Крест.