De Conspiratione / О Заговоре - Карпенко В. И. - Страница 65

Использование ангольского алмазного трафика саудовской разведкой один из наиболее ярких примеров обслуживания алмазным рынком нужд «мирового терроризма», но далеко не единственный. По данным израильской контрразведки SHABAK, начиная с 1995 г. в операции с алмазами были вовлечены ХАМАС, «Хезболла», «Бригады Изаддина аль-Касама», «Братья-мусульмане» и другие радикальные арабские организации. Организационный триумф этого процесса пришелся на 2002 г., когда в Объединенных Арабских Эмиратах была создана Дубайская алмазная биржа. Это событие означало ликвидацию последних барьеров на пути слияния «хавалы» и алмазного рынка.

Еще в марте 2001 г. Госдепартамент США опубликовал ежегодный доклад «International Narcotics Control Strategy Report». В нем отмечается, что Объединенные Арабские Эмираты (Дубай), Индия и Пакистан образуют так называемый «треугольник “хавалы”» бездокументарной финансовой системы, пронизывающий мусульманский мир сверху донизу и по горизонталям. В качестве залоговых активов в «хавале» используются наличные деньги, драгоценные металлы и камни. С оценкой драгметаллов на Арабском Востоке проблем не бывает, поскольку в качестве операторов «хавалы» обычно выступают владельцы ювелирных лавок. В Дубае находится один из самых больших в мире розничных рынков золота «Сук аз-захаб», на котором вне какого-либо государственного контроля работают тысячи мелких операторов. ОАЭ — мировой лидер по потреблению золота на душу населения. Примечательно, что после атаки США на Афганистан осенью 2003 г. золото талибов было переправлено через Карачи именно в Дубай, поскольку Объединенные Арабские Эмираты были одним из трех государств мира, установивших с талибами дипломатические отношения.

Несмотря на очевидную свободу действий радикальных арабских организаций в ОАЭ (по данным спецслужб США, организатор терракта 11 сентября в Нью-Йорке Мухаммад Атта большую часть денег на эту операцию получил из Дубая. Первый пилот, протаранивший южную башню ВТЦ, Маруан аш-Шеххи, был подданным ОАЭ), создание Дубайской алмазной биржи было с энтузиазмом встречено участниками мирового алмазного рынка, и она стремительно начала увеличивать обороты буквально с первых дней своего существования. До сих пор использование алмазов в качестве залогового актива в «хавале» ограничивалось серьезной технической проблемой: оценка алмаза, в отличие от золота, требует чрезвычайно высокой квалификации. В арабском мире таких специалистов практически не было, с открытием Дубайской алмазной биржи эта проблема была снята. Теперь алмаз мог быть полезен арабским радикалам не только и не столько в качестве инструмента, концентрирующего в предельно малом объеме максимально возможную стоимость, к тому же легко транспортируемого и не обнаруживаемого никаким детектором. Отныне окончательно исчезла необходимость возить кристаллы через границы — достаточно было внести алмазы как залог оператору «хавалы» в Дубае, чтобы в течение нескольких часов эквивалентная сумма была получена доверенным контрагентом, например, в Грозном, Нью-Йорке, Мадриде или Москве. «Международный исламский терроризм» получил свою экономику и таким образом стал реальным политическим игроком.

Но создание новой «империи зла» означало решение лишь половины задачи. Теперь нужно было создать эффективный механизм борьбы с новорожденным монстром. Сочетание глобального управляемого противника и адекватных средств его подавления является необходимым условием контроля над мировыми ресурсными рынками — эта аксиома лежала в основе проектов «Третий рейх» и «СССР». И противодействие «международному терроризму» развивалось в точном соответствии с ней.

В 1998 г. никому доселе не известная британская некоммерческая организация (НКО) Global Witness (GW) опубликовала сенсационный доклад о внедрении исламских террористов в алмазный бизнес. В этом документе приводились многочисленные имена функционеров радикальных организаций, маршруты их передвижения по алмазоносным странам Африки, ксерокопии их личных документов и авиабилетов, состав контактов и содержание переговоров с представителями алмазного бизнеса. Объем и детализация доклада не оставляли сомнения в том, что источниками данных для него могли быть только спецслужбы — как государственные, так и ведущих алмазодобывающих корпораций. Едва алмазный рынок оправился от шока, вызванного докладом GW, как эта организация и ряд поддержавших ее НКО из стран Британского содружества выступили с оригинальной инициативой: для того чтобы остановить проникновение «международного терроризма» в алмазный рынок, необходимо создать глобальную надгосударственную структуру, обладающую правами регулятора — возможностью блокировать алмазный бизнес в той стране, которую этот регулятор по каким-либо причинам сочтет поддерживающей «международный терроризм», а также нарушающей «права человека» и т. п. Так было положено начало «Кимберлийского процесса» — «общественного движения», быстро трансформирующегося в транснациональную бюрократическую структуру, формальной целью которой является изгнание из цивилизованного рынка потока «конфликтных» или «кровавых» алмазов, способствующих финансированию криминальных и террористических организаций. Разумеется, такая благородная инициатива моментально нашла поддержку ООН, и уже через пару лет после упомянутого доклада GW мировой алмазный рынок перешел в новое качество — отныне государства, не включившиеся в «Кимберлийский процесс» и не выполняющие требования принятых в его рамках документов, исключаются мировым сообществом из международной торговли алмазами. Подобное прямое управление глобальным ресурсным рынком с помощью «общественного регулятора» ранее не имело прецедента — вновь алмазный рынок выступил в качестве полигона для клубного эксперимента.

Вскоре последовала закономерная попытка сделать опыт «Кимберлийского процесса» универсальным, перенести эту схему управления на другие ресурсные рынки, прежде всего на рынок нефти. Наиболее полно концепция управления ресурсными рынками через «борьбу» с «международным терроризмом» была сформулирована в программном документе GW «Нервы войны», на котором стоит остановиться подробнее.

Итак, инициаторы «Кимберлийского процесса» полагают, что:

— источником современных локальных конфликтов являются природные ресурсы, находящиеся на территориях стран, вовлеченных в конфликт;

— этот же источник является финансовой базой «международного терроризма»;

— способность сторон конфликта к его продолжению и интенсификации зависит от возможности продвигать эти ресурсы на внешние рынки и получаемую прибыль использовать для приобретения оружия, боеприпасов и другого имущества;

— необходимого для вооруженной борьбы, в том числе для террористической деятельности;

— блокада со стороны цивилизованного мирового сообщества доступа на мировые рынки природных ресурсов из зон конфликта однозначно ведет к прекращению этого конфликта в связи с потерей источников финансирования;

— приведенные посылки являются универсальными, распространяемыми практически на все современные локальные конфликты (в «Нервах войны» рассматривается около 20 стран) и на все виды ресурсов «конфликтных территорий», востребованных мировыми рынками.

Эта механистическая модель, удивительным образом напоминающая классические марксистские работы, обладает несомненной привлекательностью в силу ее простоты и безупречной, на первый взгляд, логики. Она превосходна в качестве пропагандистского инструмента, но на самом деле является всего лишь ширмой, удачно скрывающей процессы, природа которых не может быть объяснена подобными примитивными посылками.

Действительно, в современном мире существуют многочисленные вооруженные конфликты, развивающиеся на территориях, либо вообще лишенных природных ресурсов, востребованных мировыми рынками, либо располагающих ничтожным количеством таковых, ни в коей мере не соответствующим интенсивности и продолжительности конфликта. В «Нервах войны» содержится таблица «Гражданские войны, обусловленные природными ресурсами», где в первой строке приводится Афганистан, а в качестве «природных ресурсов», соответствующих вооруженному конфликту в этой стране, — «драгоценные камни и опиум».