Белое на голубом (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 41

Но нет худа без добра.

Потому что схваченный в постели прекрасной гурии вор был чист как стеклышко, кроме собственных спущенных шаровар, при нем ничего не было обнаружено. Получалось, вроде как и не вор вовсе, а просто любовник. А к неудачливым любовникам повелитель относился намного снисходительнее. Тем более что главный евнух давно уже действовал повелителю на нервы, вечно жаловался на его наложниц. Никакого, де, уважения к его сединам! К тому же, как выяснилось, захапал себе такую миленькую девочку-конфетку...

А потому, в порядке царской милости, Ширасу позволено было откупить свою свободу. Да, свобода обошлась бандиту в кругленькую сумму, но жизнь-то дороже.

В общем, история вышла занятная, и как ни старался знаменитый бандит сохранить ее в тайне, о ней все равно узнал весь Магрибахарт.

Ширас зло сверкнул глазами на Кемиля, тот только развел руками:

- Слава всегда идет впереди человека, - отвечал тюремный смотритель с ехидной улыбочкой.

Бандит скрестил руки на груди, насупился и важно произнес:

- У меня там было дело.

- А... Дело, говорите, уважаемый Ширас, а я подумал, что вы тоже собираетесь поступить евнухом к повелителю в гарем, и пришли проконсультироваться у специалиста...

Договорить Алексиор не успел, бандит с воплем:

- Зря я тебя не убил! - кинулся на него с кулаками.

Алексиор давился смехом и вяло уворачивался, а смотритель Кемиль и четверо стражников, стоявших в сторонке корчились, пытаясь не заржать в полный голос. В конце концов, видя, что Алексиор не сопротивляется, бандит угомонился и стал сам смеяться вместе со всеми:

- Ты далеко пойдешь, белый кериб! У тебя талант говорить гадости!

- Ты не поверишь, уважаемый Ширас, как много у этого юноши разных талантов! - воскликнул Кемиль Низирах, - Если воплотить в жизнь хотя бы часть его идей, мы все не просто озолотимся, мы станем советниками повелителя!

- Что ты говоришь?! Мне нравится идея стать советником, - прищурился Ширас, - О... Я тогда все припомню той жирной кастрированной каракатице! Как я буду над ним издеваться...

И тут оба, бандит и тюремный смотритель наперебой стали строить грандиозные планы обогащения и бредить будущим величием.

- Господа, вы ничего не забыли? - вмешался в их мечты Алексиор.

- Что?! - непонимающе уставились на него оба.

- А то, что зверя надо убить, прежде чем снимать с него шкуру, уважаемые. И чтобы достигнуть хоть чего-нибудь, надо много и упорно работать.

- Кемиль, где ты его откопал? Он всегда так помешан на работе?

- О, ты бы видел, как он замечательно драит отхожие места... - начал было тюремный смотритель.

- Может быть, мне припомнить, что через месяц будет ежегодная инспекционная проверка? - задумчиво покачал головой Алексиор, - Да... Интересно, вот начнут проверять дела в тюремной канцелярии...

- Я все понял, уважаемый Ароис, я буду нем как могила, - тюремный смотритель мгновенно перестал подкалывать парня, вспомнив какую огромную взятку ему пришлось заплатить в прошлый раз, да и вообще, во все прежние годы.

Ширас перевел взгляд с одного на другого и неожиданно сказал:

- Жизнь послала мне шанс стать порядочным человеком. Достойным человеком. Измениться. Шанс принес ты, Ароис. И я им воспользуюсь. А мой брат был сам во всем виноват.

Тут он поклонился и приложил руку к сердцу:

- Для меня честь быть твоим другом, юноша-чужестранец. Какие бы причины не привели тебя к нам, я уверен в одном. Таких людей как ты мало. Они у Создателя все наперечет. И твоя судьба еще не раз изменится, пока ты не займешь то место, которого достоин.

Это были странные, почти пророческие слова, от них душа Алексиора затрепетала в ответ, как струна, тронутая порывом ветра. Какое место... Чего он достоин...?

Глава 33.

Государыня Онхельма собиралась отойти ко сну. Ей приготовили ароматную ванну, принесли немного вина со специями и засахаренных фруктов. Привычка великая сила, хотя в Версантиуме свежие фрукты были круглый год, царица-то была северянкой, она предпочитала цукаты. Камеристка Мила расчесывала ее чудесные золотые волосы и укладывала их на ночь. Онхельма молча смотрела в зеркало невидящим взглядом, когда услышала:

- Государыня, Ваше Величество... Вы такая красивая, такая красивая...

- Ах, - устало махнула рукой царица, она и так знала, что красива, - Скажи что-нибудь новое.

- Государыня, простите мне мою дерзость, но так жаль, что...

- Что?

- Ну... что такая красавица теперь вынуждена будет спать одна... - Мила потупилась и покраснела от смущения, краснеть по заказу она научилась еще в детстве.

- Да... - отрешенно отвечала царица, потом вдруг опомнилась - Что?! Что за глупости ты болтаешь?

- Государыня, не гневайтесь... Но это не справедливо, чтобы такая красивая молодая женщина осталась без мужской ласки.

Онхельма повернулась к ней лицом и расхохоталась.

- Однако какие мысли у тебя в голове? Разве положено девушке знать что-то о мужских ласках?

Камеристка поняла, что немного переборщила, но царица не сердится, и присела в реверансе.

- Не положено, Ваше Величество. Простите.

- Ладно. В принципе... ты говоришь правду, Мила, но мне негоже тебя слушать.

Она подмигнула и рассмеялась пуще прежнего, а служанка осмелилась хихикнуть в ответ. Тут Онхельма перестала смеяться и сказала серьезно:

- Достань мне что-нибудь из вещей той слепой девчонки, Евтихии.

- За... Зачем?

Царица подкатила глаза. Бестолочь. И вот с такими помощниками ей делать дела?

- Затем, Мила, что слепая пропала больше недели назад. А имея ее вещь, я могу попытаться найти девочку. Все-таки будет утешение для ее несчастной матери, - лицемерно добавила она.

- Ах, государыня... вы точно святая...

- Прибереги лесть для более удобного случая. Достанешь?

- Разумеется, госпожа, - Мила смотрела серьезно и даже жестко.

Из чего Онхельма сделала вывод, что этой девице все прекрасно понятно. Что ж, значит, не такая уж и дура. Тем лучше, будет полезна - получит преференции. Царица отвернулась к зеркалу и проговорила:

- А после мы подумаем о том, что ты говорила в самом начале.

- О чем, государыня? - не поняла Мила.

Все-таки бестолочь.

- О моем одиночестве в постели, - Онхельма в зеркале смотрела ей прямо в глаза.

Камеристка ничего не ответила, только взгляд ее показывал, что тут-то она может оказать просто неоценимые услуги. А главное, будет нема как могила.

***

Теперь утро государыни Онхельмы начиналось с посещения больного мужа. Несколько минут наедине, немного силы, чтобы продлить ему жизнь, немного общения. В смысле, царица рассказывала безмолвному и неподвижному супругу о своих планах. Разумеется, не обо всех, ибо и стены имеют уши. Она никого не боялась, но зачем давать кому-то в руки подобное оружие? Государыня собиралась править хорошо и мирно, чтобы народ любил ее. Ей очень нравилось, как жители Версантиума приветствовали ее на улицах, может быть, это и немного по-детски, но царице хотелось популярности.

- Итак, мой дорогой муж, сегодня у твоей жены будет первый рабочий день. Пожелай мне удачи. Можешь даже поцеловать. Не можешь? Ах, как жаль...

Ей вдруг стало стыдно своего цинизма, все-таки издеваться над тем, кто не может тебе ответить, это как-то... В общем, она была сильным противником, во всяком случае, таковой себя считала, и победа над бессловесным больным не показалась ей достойной победой. Как бы даже наоборот, захотелось загладить свою вину и сделать что-нибудь благородное, или хотя бы просто доброе.

- Вильмор... Я постараюсь позаботиться о семьях... Ты понимаешь, о чем я.

Но Вильмор молчал в ответ на ее желание как-то загладить свою вину, и царице не получившей желаемого одобрения, стало немного досадно. Она посидела рядом с мужем еще пару минут молча, потом встала и вышла, а в комнату вернулись сиделки.