Белое на голубом (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 14

- Пожалуйста, - она погладила его по голове, - Кушай на здоровье, философ ты наш пригожий.

- Нильда, - он схватил ее за руку, - Я... правда, пригожий? Ты всерьез так думаешь?

Она захохотала, вырывая руку, и бросила убегая:

- Не думала - не сказала бы!

- Ну всё... Философ наш поплыл, - ехидно заметил Семнорф, оценив глупую улыбку Голена, - Везет сегодня поэтам и философам!

На том и сошлись, налегая на вкусную рыбку и легкое белое вино. Нильда им еще сыра принесла, и вовсе все стало замечательно. А потом молодые люди отправились во дворец, нельзя долго отсутствовать, Антионольф тут же к царю помчится. Обратно шли молча.

Семнорф долго смотрел себе под ноги, потом внезапно проговорил:

- Я готов умереть за нее.

Кого имел в виду носатый здоровяк Семнорф, сомнений не возникло.

- Мы все готовы умереть за нее, - тихо ответил Маврил.

Эфрот только вздохнул.

Знали бы молодые люди, как именно может осуществиться их пожелание... И как скоро...

***

Как только четверка друзей покинула таверну, Нильда попросила, чтобы ее ненадолго подменили. Удалившись к себе, девушка-разносчица присела в раздумье. Она в первый раз видела новую царицу так близко. И не все увиденное ей понравилось.

Интересно распоряжается своими дарами природа. Потому что иным дает силу, иным разум, кому-то красоту или долголетие. А кому-то особые дары. Так вот, у Нильды тоже был особый дар, дар видеть истинную суть вещей.

Дело в том, что обычная городская девчонка Нильда была родственницей великой Мелисандры. Но о таком родстве ни та, ни другая не догадывались, ибо никогда не встречались. Просто Некефтис, отец покойной царицы, весьма любвеобильный властитель Страны морского берега, бывший еще и великим колдуном, от которого Мелисандра унаследовала свой талант и особый дар, когда-то осчастливил не одну горожанку своим вниманием. Так уж вышло, что прабабушка Нильды тоже попала в число 'избранных'. А Нильда каким-то образом унаследовала от прадеда колдуна этот особый дар - видеть истинную суть вещей, но таланта к колдовству у нее не было. Однако и этого было вполне достаточно.

И сейчас, увидев совсем рядом молодую царицу, Нильда ужаснулась. Она, царица Онхельма, была опасна, словно прекрасный цветок, листья, корни, цветы и самый аромат которого ядовиты. Нильда видела переполнявшую ее черную обиду и жажду мести, и... беременность. Царица была беременна, и ждала она мальчика.

- И кто же у нас теперь будет наследником? - подумалось девушке.

Такой женщине, как Онхельма лучше не становиться на пути. Откровенно стало страшно за Алексиора, да и за парней тоже. Невольно захотелось обсудить это все с дедом - мудрым старым контрабандистом. Пусть сводит ее к шаману морского народа, спросить совета.

Нильда знала, что непросто будет просить о встрече, морской народ живет крайне замкнуто и уединенно, однако, иногда все-таки шаманы принимают тех, кому нужна помощь.

Глава 11.

Сегодня на ужин царице Онхельме подали мясо под розмарином, сладкое вино со специями, устриц. Но главным блюдом были яблоки мандрагоры в меду. Вильмор пришел в восторг. Судя по всему, его ожидает божественная ночь, ибо его супруга была одета в облегающее платье из тончайшего шелка телесного цвета, и вся увита золотыми цепочками. Моментами казалось, что только цепочки и составляют одежду царицы. Он сгорал от нетерпения. Но Онхельма, искусно подогревая его интерес, отшучивалась и кокетничала.

Алексиор ужинал у них. Чувствовал себя ужасно. Откровенный наряд царицы просто шокировал молодого человека, он боялся лишний раз взглянуть на нее, настолько ему казалось неприличным ее одеяние. Да и видел, что его большой брат Вильмор уже давно созрел нести обольстительницу в спальню.

И тут, она угощает их обоих особым вином из серебряного кувшина. Вино из ягод, что растут на ее родине. И вкус у того вина был как сон. У Алексиора на мгновение помутилось в глазах, Онхельма стала казаться сияющей и влекущей, но стоило моргнуть - и наваждение исчезло, оставив лишь недоумение.

- Благодарю, вино изумительно, - сказал он, поставив серебряный стаканчик на стол.

Царица посмотрела на него странным взглядом, о смысле которого юноша предпочел не думать. Удивил Вильмор. Тот аккуратно поставил свой стаканчик на место, похлопал ресницами, вздохнул, а потом устроился спать прямо за столом.

- Черт побери, неловко как... - пронеслось в голове у молодого человека, вслух он сказал, - Раз государь уснул, думаю... мне стоит уйти...

- Ах нет, наш государь просто переутомился, а вино оказалось для него немного крепким. Ничего страшного, пусть спит. А мы можем поговорить.

- Ээээ... - пробормотал царевич, невольно оглядываясь по сторонам.

Прислуги не наблюдалось. Странная тишина и пустота. Пугающая. И царица странно улыбается. Еще он заметил одну странность. Раньше здесь не было этой широкой низенькой софы с подушками в изголовье. Чтобы как-то поддержать беседу, Алексиор предложил:

- Может, мне перенести государя на софу?

- Не надо, - томно промурлыкала красавица, - Он спит, не стоит его тревожить. Ему снятся чудные сны.

Она обольстительно улыбалась, протягивая ему еще один стаканчик вина. Пить не хотелось, но отказываться было неудобно.

- Благодарю, - Алексиор выпил еще стаканчик.

Онхельма не сводила с него глаз, ожидая, когда же сработает сильнейший афродизиак, которым напичкано вино. Онхельма специально сегодня постаралась, она подготовила все так, чтобы любовный напиток подействовал на любого другого как снотворное. И только Алексиор должен был запылать к ней неугасимой страстью.

И что же?

Он проглотил, поморщился, немного скосил глаза, проморгался... И всё! Поставил стакан, как ни в чем ни бывало! Ах нет, он пробормотал:

- Ваше Величество, уже поздно. Прошу меня простить, позвольте откланяться.

Царица готова была лопнуть от злости. Держать его дольше совершенно не имело смысла. Он и так уже выпил такую дозу, что целой роте солдат хватило бы, чтобы изнасиловать весь город несколько раз подряд.

- Идите, - процедила она сквозь зубы.

Молодой человек заторопился, не скрывая своей радости, что удалось так легко отделаться, и, бормоча пожелания доброй ночи, убрался из царских покоев.

Царевич Алексиор ушел, а Онхельма осталась размышлять, почему же второй раз вышла осечка. Такого не случалось никогда в ее практике. Победа уже становилась делом чести. Если раньше уязвленная страстью женщина готова была терпеливо приручать строптивого юнца, то теперь она хотела все и сразу. Всё!

И все-таки, почему не действует приворот?

Почему...

Неужели... Нет... А впрочем...

Черт бы его побрал! Конечно!

Вильмор что-то говорил, о том, что мальчишка хотел жениться. Онхельма нехорошо усмехнулась:

- Так значит, у нас есть истинная любовь? Замечательно... И пока она, кто бы она там ни была, жива, он будет предан ей. Пока она жива. Пока! Что ж, дело за небольшим. Узнать, кто она.

Онхельма рассмеялась своим мыслям. Вообще-то, не обязательно даже убивать, можно сделать все гораздо интереснее... Она ведь не какое-нибудь чудовище? Она же не станет лишать мальчика шанса доказать ей свою любовь? Тут прекрасное лицо царицы исказила гримаса. Да, Алексиору придется здорово постараться, чтобы доказать ей свою любовь! Взгляд ее упал на спящего Вильмора. Вот тот, кто ей поможет привести в исполнение ее маленькие планы мести.

- Должна же быть от тебя хоть какая-то польза? - она пристально разглядывала лицо спящего мужа, коснулась его волос рукой, - Ты, конечно, смог сделать мне ребенка, но ты опоздал, милый. Потому что я на тебя ужасно сердита. Ужасно, милый. И ты мне за это ответишь.

Потом Онхельма неожиданно легко подняла Вильмора на руки, словно тот был ребенком, и понесла на софу.

- Спи. Спи, глупый человек. Смотри свои сны, может быть, даже увидишь свою любимую Мелисандру. А может, скоро с ней встретишься? Как знать?