Рождественское обещание - Бэлоу Мэри - Страница 39

Взяв ее за руку, граф обвел зал взглядом, словно искал кого-то среди весело беседующего общества.

– Джесон! – наконец громко крикнул он, увидев того, кто был ему нужен. – Вальс, пожалуйста. Садись за фортепьяно. Ты согласен быть аккомпаниатором на нашем празднике?

Лорд Созерби прервал беседу с тетушками Берил и Рут, посмотрел на него непонимающим взглядом.

– Я отвлекся, чтобы передохнуть немного. Сейчас возьмусь за работу, граф. Что прикажете? Вальс так вальс.

– Миледи, – промолвил граф. – Это мой танец, не так ли?

Элинор сделала вид, что сверяется со своей воображаемой карточкой.

– Да, вы правы, милорд. – Она склонилась в низком реверансе. – Все как положено.

И закружилась в вальсе так, как ей довелось танцевать лишь в школьном зале, но она готова была поклясться на ста Библиях, что с графом она не танцевала, а парила в воздухе. Она улыбалась, смотрела ему в глаза, а он отвечал ей таким же взглядом, и чувствовала, как ее сердце переполняется счастьем. Граф, должно быть, испытывал те же чувства вчера ночью, думала она. Их чувство взаимно. Еще никогда им не было так хорошо вместе.

– Становится довольно тесно, вам не кажется, миледи? – Она, оглянувшись, увидела, что все ее кузины, тетушки и дядья, за редким исключением, вальсируют. Даже тетушка Рут кружится в объятиях отзывчивого мистера Бедкомба и готова вот-вот взвизгнуть от удовольствия.

– Рождество, – смеясь, промолвил граф, глядя на жену. – Оно сводит с ума даже самых рассудительных людей. Ничего, рассудок к нам вернется уже на следующей неделе.

Что он хотел сказать? Значит, всему виной Рождество? И только это? Неужели через неделю волшебство исчезнет, словно его и не было? Не оставит даже следа? Не будет больше хорошей дружбы и подшучиваний, воображаемых балов и танцев? Все исчезнет через неделю? Не будет любви?

– Надеюсь, что это не произойдет, – произнесла Элинор, и ее обрадовал огонек одобрения в глазах графа. Но он почти тут же повернулся к залу, когда музыка смолкла.

Сразу стало шумно, все заговорили, засмеялись.

– Нам, пожалуй, пора разойтись по. своим комнатам и переодеться, – громко сказал граф, надеясь, что все его слышат. – Это, разумеется, относится к тем, кто собирается побывать на концерте.

А желающих оказалось очень много, почти все, и снова вспыхнул шумный и живой обмен мнениями. Граф, глядя на все это, только улыбался.

Элинор почувствовала, как кто-то тронул ее за руку, и быстро обернулась.

– Миледи, – услышала она голос сэра Альберта Хэгли. – Не уделите ли вы мне минут пять? Могу я с вами поговорить?

Первой мыслью было отказать ему. Она всегда чувствовала какое-то смущение в обществе сэра Альберта и старалась избегать его. Ей казалось, что он делает то же самое.

– Конечно, – настороженно ответила она. – Может, мы пройдем в оранжерею?

Сказав это, она немедленно проследовала туда.

– Погода, кажется, улучшилась, – заметил сэр Альберт, рассеянно прикоснувшись к мягкому, похожему на зеленый бархат листку какого-то растения и глядя в широкие окна оранжереи.

– Думаю, да, и я очень рада за детишек и всех приглашенных. Да и за нас всех тоже. Теперь мы все сможем пойти вечером на мессу в церковь.

Наступила неловкая пауза. О чем он хочет говорить с ней, думала Элинор. Меньше всего она ожидала от него такой просьбы.

– Я должен извиниться перед вами, миледи, – внезапно сказал сэр Альберт и, отвернувшись от окна, посмотрел ей прямо в лицо.

Элинор вспомнила, как, гостя у своей одноклассницы Памелы, на первом же званом обеде обратила внимание на худощавого шатена с узким лицом и темными глазами. Тогда она нашла его привлекательным. Но, как оказалось, так было на первый взгляд. Однако теперь она понимала кузину Речел, влюбившуюся в него. Рассказывая Элинор о нем, Речел тоже произнесла слово «привлекательный».

– Надеюсь, я смогу это сделать, – продолжал сэр Альберт. – Мое поведение тогда было недопустимым, да и позднее тоже. Те, кого поставили на место и кого мучит стыд из-за этого, нередко прибегают к насмешке как наилучшему орудию отмщения. Я поступил тогда именно так и помню, что постарался склонить к этому и других. Вам тогда пришлось нелегко.

Господи, да ведь он говорит о том, что произошло два года назад! Элинор почувствовала, как краснеет.

– Да, мне тогда было нелегко, – призналась она. – Хотя я делала все, чтобы скрыть это.

Теперь чуть покраснел он.

– Кокни, – вспомнил он. – У вас это отлично получалось. И громкий смех. Я не подозревал тогда, что вы искусно разыгрывали меня и всех, что на самом деле вы такая же воспитанная леди, как любая из тех, с кем я… Как любая леди. Вы и есть леди.

Элинор вдруг охватило сомнение, словно она что-то заподозрила.

– Мой муж потребовал от вас этого? – наконец прямо спросила она.

– Нет, – заверил ее сэр Альберт. – Хотя сегодня утром он говорил со мной о мисс Трэнсом.

Элинор прикусила губу, чтобы не выдать себя.

– Вы не должны опасаться повторения того, что было два года назад, – поспешил успокоить ее сэр Альберт. – Я хочу сказать, с вашей кузиной. За то, что было, миледи, я приношу вам свои искренние извинения. Жаль, что тогда не нашлось никого, кто бы мог поставить меня на место.

Губы Элинор тронула улыбка.

– Благодарю вас, – сказала она. – Вы близкий друг моего мужа, не так ли? Сколько раз я желала, чтобы вы не были им. Мне было неприятно бывать в вашем обществе так часто, как это случалось.

– Да, я вас понимаю, – согласился с ней сэр Альберт, – я сам чувствовал себя по-идиотски. – Он протянул ей руку. –Вы пожмете мою руку, миледи, в знак нашего примирения? Мы можем быть друзьями?

– Я бы хотела, – ответила Элинор, подавая ему руку и отвечая на рукопожатие. В эту минуту она разглядела ссадину и синяк на его щеке и вспомнила, какие оживленные толки это вызвало за ленчем. – Кстати, относительно двери, на которую вы так неудачно налетели из-за собственной неосторожности, – промолвила она. – Возможно, это был всего лишь кулак моего мужа?

Посмотрев на нее, сэр Альберт поджал губы.

– Это все из-за Речел? – спросила Элинор. – Он не должен был так поступать.

– Из-за вас, – вынужден был пояснить сэр Альберт. – Из-за того, что я не проявил должного уважения к вам два года назад.

– О! – воскликнула Элинор и закрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку. Но глаза ее смеялись. – О! – не удержалась она.

– Вы, кажется, довольны, – произнес сэр Альберт, – но, поверьте, мне было чертовски больно. Вы рады тому, что он ударил меня, или тому, что вступился за вас, а это значит, что вы ему далеко не безразличны?

«Второе!», – хотелось крикнуть ей. Конечно, второе.

– Сэр Альберт, – взяв себя в руки, искренне проговорила она, – мне очень жаль, что ваша челюсть пострадала. И все же не считаете ли вы, что сочельник – самое лучшее время года? Не так ли?

– Признаюсь, у меня бывали куда лучшие дни. Но этот день можно исправить. Время еще есть. Могу я вам сказать, что кузен Рэндольфа все же заслуживает благодарности?

Элинор в недоумении смотрела на него.

Он тоже удивленно поднял брови, не понимая ее взгляда.

– Если бы не его кузен, Рэндольфу не встретить бы вас, а не встретив, не жениться. Вам понятен ход моей мысли?

– Какой кузен? – Элинор по-прежнему ничего не понимала. – Я, должно быть, чего-то не знаю? О ком вы говорите?

– О кузене Рэндольфа, бывшем графе Фаллодене, – пояснил сэр Альберт. – Об этом жалком подобии человека, прошу извинить меня за резкость, кто промотал все и залез в долги, потому что был игрок, да такие, что все должно было пойти с молотка, если бы он вовремя не отдал Богу душу. Рэндольф унаследовал одни долги, хотя мог бы отказаться оплачивать личные долги кузена. Но ваш отец сумел скупить все долговые векселя и закладную на имение Гресвелл-Парк. Вы должны были знать об этом. Разве не так? О Господи, что я такое говорю? Кажется, я слишком разболтался?

Элинор быстро положила руку на его локоть.