Черные стрелы (СИ) - Конычев Игорь Николаевич - Страница 46

 Кира говорила абсолютную правду — простые воины всегда с опаской и непониманием относились к таким как она или ее брат. Многие и вовсе воспринимали появление ищущих, как дурную примету и, зачастую, так оно и было.

 Может в городах или больших крепостях все обстояло бы иначе, но в такой глуши, как здесь, рассчитывать на понимание не приходилось.

— Комендант Утесной крепости, вроде бы, сын какого-то вельможи из Сафраса, — поморщился Тенро, представляя каким характером может обладать тот, кто всю жизнь провел в достатке, а, поступив на военную службу занял непыльную должность. — Отец говорил, что он не отличается особым рвением и усердием. Такой будет выискивать любую причину, только бы не рисковать ради горстки каких-то деревенщин. Готов поспорить, явись мы без ищущих хоть под самые ворота, да еще и с толпой измененных на хвосте, он не пустил бы нас внутрь.

 Тенро умолчал о том, что его отец — староста деревни, как-то повздорил с этим самым комендантом и его папашей. Назвал обоих дармоедами и отказался принимать местного сборщика податей.

 С тех пор Тар лично возил налоги королевскому сборщику в Сафрас, в обход лишних карманов. Стоит ли говорить, что комендант Утесной крепости даже слушать не станет никого из Зеленых полян, а соврать не получится — дорога от деревни к крепости всего одна и других поселений в этом направлении нет.

— Вот видишь, — Кира выпрямилась в седле, разочарованно вздохнув. — Я тоже предлагала брату послать кого-то вперед и дать ему что-то принадлежащее нам — бумаги с печатью жрецов или что-то еще. Но Митр сказал, что солдаты, скорее всего, решат, будто какой-то бродяга наткнулся на трупы ищущих или просто украл наши вещи и даже не станут разбираться, что к чему.

— Скорее всего, повесят и даже слушать не станут, — порядки скорых на расправу солдат, Тенро знал.

 Вояки скучали в отдаленной крепости — Королевский кряж надежно защищал эти земли от тумана, а бандиты так далеко забирались очень редко, так что казнь воришки без роду и племени, определенно позабавит солдат. А вот если бы они меньше пили и чаще патрулировали бы вверенные им земли то, возможно, поняли бы, что горы перестали быть преградой для Застывшего леса.

 Но что толку рассуждать об этом? Охотник послал молчаливое проклятье на головы стражей королевства и вслух сказал:

— Тогда нам ничего не остается, кроме как спешить, — подвел итог невеселому разговору Тенро и, первым последовав своему совету, ускорил шаг.

 Когда возглавляющая колонну лошадь ищущей ускорилась, то Тар недовольно сдвинул брови и, подозвав сына, шепотом спросил:

— Все плохо?

— Пока нет, — честно ответил охотник. Ему не хотелось пересказывать отцу их с Кирой разговор, но, если бы тот спросил, Тенро не стал бы лгать.

— Твари могут преследовать нас? — Тар хорошо знал своего сына и по одному его взгляду понял, что прав. Староста задумался, почесав культей отросшую седую бороду. — Никому лучше об этом не знать. Лишняя паника не нужна — это тебе девка сказала?

— Да.

— А ее, небось, брат надоумил, — легко догадался старик, недовольно глянув за спину. — Не нравится он мне. Ладно, пусть будет, как они решили. Но, — он серьезно посмотрел сыну в глаза. — Коли все бедой обернется, ты никого не жди, сынок. Спасайся сам. Не спорь со мной! Если по наши души тварей понабежит слишком много, то один ты уйдешь, а иначе никому не поможешь, да еще и сам сгинешь.

— Ты же староста, как ты можешь… — слова Тара удивили охотника.

— Перво-наперво, я — твой отец, а уже потом староста. Ночью я замешкался и ты ушел за пилигримом один. Я подвел тебя, как отец и больше так не поступлю. Как с людьми быть — сам решу, но и сыну помереть не дам. Только ты у меня остался и покуда ты жив, значит и мы с Халиной не зря свою жизнь прожили. Помни об этом.

 Не зная, что ответить, Тенро промолчал. Что бы не говорил ему отец, если придется сражаться, то он будет драться и не оставит его одного. Но спорить со стариком было бесполезно, если уж он что-то вбил себе в голову, то не отступит никогда и ни за что. Только жена, пока была жива, могла уговорить Тара, но теперь ее нет, а никого другого он и слушать не станет. Даже собственного сына.

 Здравый смысл говорил молодому человеку, что его отец прав — сам охотник, скорее всего, сможет уйти лесами. С холодной расчетливостью Тенро подумал, что даже один попутчик существенно замедлит его продвижение и уменьшит шансы выжить.

 Охотник встряхнул головой, отгоняя неприятные мысли — как он вообще мог подумать о том, чтобы бросить остальных? Да тот же Гур, каков бы он ни был, знал Тенро с пеленок и заботился о нем как о своем сыне.

 Но, несмотря на старания охотника, темные мысли не покидали его сознания. Все те, кто сейчас оставил свои дома, показались ему обузой, жалкими дураками, которые никогда не поймут через что он прошел на войне.

 В висках заломило, к горлу подкатил скользкий ком, а глаза заслезились. Чувство было такое, как будто Тенро снова оказался в проклятом тумане. Несколько раз глубоко вдохнув, мужчине удалось отогнать наваждение и забарабанившие в лицо капли усилившегося дождя, смыли неприятные мысли. Мир вокруг перестал быть серым и дышать свежим, хоть и сырым воздухом стало значительно легче.

 Отыскав взглядом Киру, Тенро всерьез задумался, не рассказать ли ей о том, что он почувствовал. Но эта идея покинула его разум так же быстро, как и появилась — несмотря на привлекательность и ее отношение к людям, Кира оставалась ищущей. Ничто не мешало ей выпустить в Тенро стрелу, заподозрив его в связи с измененными.

 Невольно охотник вспомнил Кирана и его налитые злобой глаза — что если с искалеченным парнем происходило тоже, что и с ним? За два года войны с измененными бывший разведчик «черных стрел» несколько раз оказывался в тумане, но никогда не чувствовал того, что пережил сейчас. Может он просто слишком устал и перенервничал.

— Скорее всего, так и есть, — пробормотал Тенро, встряхнувшись и поморщившись, когда дождевая вода с волос попала ему за шиворот. Он специально не надевал капюшона, чтобы не ограничивать видимость, так что пришлось смириться с вызванными этим неудобствами.

 «В конце концов — лучше промокнуть, замерзнуть и захворать, чем умереть, ведь в земле еще хуже» — в прошлом часто повторял своим подчиненным капитан разведчиков и Тенро всегда с ним соглашался.

 Дождь то прекращался, то начинался вновь, словно испытывая людей на прочность, а ветер, и вовсе, стремился продуть их насквозь. Ближе к вечеру недовольство людей начало расти. Они то и дело бросали недовольные взгляды в сторону невозмутимого Митра.

 Сам ищущий не обращал на это никакого внимания. Точно так же, как и не вспоминал об обещанном вечернем привале, чем разозлил всех еще больше.

  От гнева деревенских мужиков, Митра спасал их суеверный страх перед ним и ехавшем рядом Лаэррэ. И пусть ищущий заботился лишь о сохранности человеческих жизней, в глазах незнающих правды людей он был бесчувственным тираном, которому плевать на остальных.

 Тенро готов был поспорить, что общественное мнение заботит темноволосого ищущего в самую последнюю очередь, но от подобной несправедливости ему все равно стало не по себе.

 Сам охотник каждое мгновение ждал, что Лаэррэ даст знать об оставленной им метке, но наэрец просто ехал следом за всеми, глядя по сторонам. Он выглядел спокойным и уверенным, а золотистые глаза, как всегда, смеялись.

 Один раз, оглянувшись, Тенро увидел, что Митр едет один, но тут его догнал отставший было Лаэррэ, снова поехав рядом.

  Лишь когда на крошечных открытых участках неба, среди неторопливо скользящих темных туч, начали зажигаться первые звезды, Митр и Лаэррэ, пустили лошадей в галоп и быстро поскакали во главу колонны, сопровождаемые недоуменными взглядами.

 Выехав вперед, они натянули поводья.

— Они близко. — Едва его конь успел замедлить шаг, сказал Митр. — До крепости еще далеко, так что выбор у нас невелик.