Волчица и пряности. Том 14 - Хасэкура Исуна - Страница 32

– Меня ударили ножом, избили, почти разорили.

– Мм?

– И после всего этого вот и все, что я получил в награду?

Лоуренс закрыл один глаз и поднес указательный палец к щеке.

Хоро, держа пальцы между сложенными страницами карты, посмотрела на Лоуренса снизу вверх.

– Так значит, ты недоволен?

Вот такое состояние шло Мудрой волчице из Йойтсу куда больше, чем слезы.

– Вовсе нет.

– Мм. Вот и хорошо.

Плечи Лоуренса поникли, и Хоро взяла его за руку. Потом забрала у него конверт и, держа его руку под своей, ловко убрала карту в конверт.

– Потерять ее было бы ужасно. Держи крепко.

– Увы, мои руки уже заняты.

Его левая рука сжимала между безымянным пальцем и мизинцем второе письмо, а большим и указательным удерживала чашку. За правую руку его держала Хоро.

Хоро забрала у него чашку и взамен вложила карту.

– А этим займусь я.

– Ладно, ладно.

Хоро тотчас поднесла чашку к губам; вино за все это время отнюдь не стало менее крепким. Как бы она ни любила спиртное, то, что она желала еще, хотя пила такой крепкий напиток совсем недавно, явственно говорило о смятении в ее душе.

Она сжала руку Лоуренса сильнее, хвост распушился. Лоуренс с трудом удержался от того, чтобы рассмеяться.

Вспомнив, как она сражалась с Эльзой за Коула, он осознал, что это был просто-напросто ее характер, и изменить его сейчас совершенно невозможно.

– Да, вы там поужинали или нет? – поинтересовался он. Если бы он не свернул с темы карты, в ближайшее время его опять обвинили бы в сентиментальности.

Поэтому он решил сменить тему на что-то более практичное; Хоро, однако, это явно не обрадовало.

– Твое умение читать атмосферу поистине… эх, ну, тут уж ничего не поделаешь, я думаю.

Лоуренс проглотил желание посоветовать ей вспомнить, что она сама говорила совсем недавно. Хотя бы сейчас она была действительно себялюбива.

– Не думаю, что они поужинали. Эта твердолобая настолько усердна в подобных вещах, что это даже утомляет.

Трудно было судить, со стороны Хоро это была похвала или нет.

Но если они в самом деле отложили ужин… Лоуренс развернул Хоро и подтолкнул ее в сторону источника света.

– Мм?

– Так выйдет короче. По пути заглянем в таверну и прихватим какой-нибудь еды. Уверен, если пойдем этой улицей, окажемся недалеко от «Хвоста рыбозверя».

– Хорошо. Не забудь купить мне какого-нибудь крепкого вина.

Лишь в этот миг Лоуренс осознал, что Хоро по-прежнему держит в руках чашку. Он выругался про себя; однако идти обратно, чтобы вернуть чашку, ему совершенно не хотелось. Он решил, что, если вернет завтра, тоже ничего страшного.

Решив таким образом эту проблему, он продолжил идти по улице вместе с Хоро. Света, проникающего сквозь щели между ставнями домов по обе стороны улицы, вполне хватало. Дома эти были довольно высоки, что придавало улице таинственную атмосферу.

Когда Лоуренс смотрел вперед, дорога казалась узкой, но, идя этой дорогой, он обнаруживал, что это не так. По мере того как они с Хоро проходили мимо дверей и окон, оттуда к ним текли звуки и запахи жизни людей – почти как если бы они шли через сами дома. А потом вдруг по обе стороны улицы вновь воцарялся мертвый камень, и их окутывало молчание.

Под ногами было то же самое: земля сменялась камнем, камень опять землей – никогда не знаешь, на что наступишь в следующий раз.

Появляющиеся и исчезающие сцены были не более чем крохотными обрывками чужих жизней; голоса, прошедшие сквозь множество стен, звучали тускло, еле слышно.

Они шли и шли; реальность становилась все менее и менее реальной.

Они точно шагали по миру снов.

Наконец карта была у них в руках; наконец местоположение Йойтсу открылось им. Подпитываемый эйфорией, Лоуренс находил странный уют в кажущейся бесконечности улицы.

Быть может, именно поэтому он на миг отбросил осторожность торговца и бездумно пробормотал:

– Почему я выбрал Ле Руа?

Буквально только что его высмеивали за сентиментальность. Если Хоро посмеялась над ним один раз, то вполне могла посмеяться и второй, и третий. Но атмосфера этой улицы пьянила, как вино, и Лоуренс, будто обвиняя себя, произнес эти слова.

– Ты так сильно хочешь отправиться в Йойтсу вместе со мной, да?

Самый убедительный довод бессилен успокоить плачущего ребенка.

Хоро утомленно улыбнулась и подвинула пальцы, держащие Лоуренса за руку, точно гладя его.

И тогда Лоуренс, собиравшийся сказать что-то другое, перебил сам себя и ответил просто:

– Да.

Голос его прозвучал так твердо, что это удивило даже его самого. Потом Лоуренс взглянул на не менее удивленную Хоро и наконец пришел в чувства. Поспешно прикрыл рот картой и вторым письмом и отвел глаза.

Пронзительный взгляд Хоро уперся ему в щеку. Спустя какое-то время, однако, Лоуренс услышал ее приглушенный смешок.

– Хех. Нам просто не повезло со временем.

– ?..

Как у бродячей кошки, которую подманивают на еду, любопытство победило в Лоуренсе осторожность, и он вновь посмотрел на Хоро – но вместо коварной ловушки, которую ожидал увидеть, он обнаружил лишь ее спокойный профиль.

– Я много думала об этом и пришла к выводу, что тебе лучше всего отправиться за книгой. Я ведь уже сказала, не так ли? Мы должны идти плодотворным путем.

Если все пройдет успешно, Лоуренс станет богаче на триста серебряных монет, вдобавок это позволит ему хоть немного помешать уничтожению севера. Лоуренс это понимал. Однако триста монет были прибылью для Лоуренса, а защита северных земель – для Хоро.

А если бы они отправились в Йойтсу, это стало бы прибылью для них обоих – и для Лоуренса, и для Хоро. Хотя, конечно, такие мысли нельзя было назвать несентиментальными.

Что Лоуренс не мог заставить себя принять, так это здравый смысл, заставляющий их отбросить прибыль, которую они получили бы вместе, чтобы гнаться за более реальной прибылью порознь.

– Ты. Сколько нас путешествует вместе?

Слова Хоро были коротки, но ее вопрос ясен. Янтарные глаза сверкнули на Лоуренса.

– …Трое.

– И что приобретет малец от путешествия в Йойтсу?

От этого вопроса у Лоуренса на миг закружилась голова.

– Нну… в общем…

– Коул наткнулся на нас в своем собственном странствии. Он даже отложил собственные цели, чтобы быть с нами. Коул сильный детеныш, однако детеныш есть детеныш. У него нет каких-то глубинных причин путешествовать с нами. Ему нужно было лишь подлечить раненые крылья, ничего более.

Эти слова одиночества явно не взялись у Хоро из ниоткуда. Должно быть, она поговорила с Коулом о его чувствах и мыслях, когда ни Эльзы, ни Лоуренса рядом не было.

Как Лоуренс знал, что его решения затрагивают множество других людей в мире торговли, так и Хоро понимала, какое влияние ее решения оказывают на ее маленькую стаю.

– Думаю, это началось еще в Уинфилде. Похоже, он начал думать об этом с тех пор, как познакомился с тем дурнем Хаскинсом.

– С господином Хаскинсом?

– Мм. Он начал думать, что он может сделать для своей деревушки. Детеныш вспомнил, как он перестал об этом думать, чтобы дать себе время отдохнуть и исцелиться.

Всему, что было за пределами рынка, Лоуренс явно уделял меньше внимания, чем ему казалось. Не только Хоро, но и Коулу.

Глядя на удивленное лицо Лоуренса, Хоро грустно улыбнулась.

– Конечно, не мне это говорить, но, судя по твоему выражению лица, ты ничего не замечал?

Лоуренс коротко простонал, потом кивнул. Скрывать было бессмысленно.

– Ох уж… А потом еще наша последняя поездка в горы. Он увидел, как жила Фран, и это его пробудило. Для меня, Мудрой волчицы, ее прямолинейный образ жизни нелеп, но ему он должен был показаться таким притягательным. Хаскинс был так стар, что даже его методы стали унылы, но тут появилась эта девочка, красивая и острая, как льдинка.

Чтобы Хоро говорила о Фран в таких выражениях – это было необычно. Впрочем, стоило Лоуренсу подумать о нраве Хоро, и он понял, что на самом деле это в ее характере. Как Хоро могла не восхититься человеком, способным так далеко зайти ради своей мечты? Человеком, способным для достижения своей цели поставить на кон абсолютно все?