Воин жив - Розенберг Джоэл - Страница 39

Порох вспыхнул, плюнул огнем и дымом – и исчез, оставив едкий запах. Дыма вышло мало – Джейсон бы удивился, не стреляй он уже в Приюте.

Дарайн и Брен Адахан смотрели во все глаза – но ни один из них не сказал ни слова. Все знали, что Инженер одарил Джейсона новыми пистолетами – но до сих пор они были тайной.

Они предназначались ему. И ему – если он еще жив. Джейсон тряхнул головой. В этом нет ни малейшего смысла. Оружие существует, чтобы убивать тех, кого надо убить – а не для того, чтобы быть тайной семьи Куллинанов. И Дарайну, и Брену Адахану можно доверять – разумеется, в определенных пределах. Эллегон поручился за них.

– Говоришь, когда мы встретились с работорговцами, я действовал верно? – спросил юноша.

Дарайн кивнул:

– Что есть, то есть. Кое-что от него тебе передалось.

Совершеннейшая чушь. В том, что Джейсон стал тем, чем стал, куда большая заслуга Валерана, чем Карла. Но, видимо, старый солдат сумел обучить Джейсона как надо. Прежде, чем рухнул наземь с торчащей из глазницы рукоятью ножа…

– Что же, тем лучше… Хочу одолжить вам… вот их. Если не вернусь – можете ими пользоваться. Но потом верните их Инженеру: он решит, как ими распорядиться. Обращаться с ними надо вот так…

– Прости? – Брен Адахан наморщил лоб. – Ты отдаешь нам свое оружие?

– Я стрелять не смогу – слишком рискованно; потому с собой их и не беру. – Джейсон пожал плечами.

– Ты же не хочешь сказать, что снова собрался под дождь? – Брен помотал головой. – Зачем?

– Подумай сам, барон. – Джейсон обрадовался: Адахан не заметил очевидного; это давало Джейсону возможность поучить его. – Этот воин и его друзья подозрительно долго оставляют Салкет в покое. Джейн считает, что теперь его очередь, – а она знает своего отца.

Работорговцы тоже так думают; они позакрывали все свои отделения на острове – осталось только то, что здесь: какая мишень! От всего этого за версту несет западней. Мы въезжаем в город – а лучшая его гостиница на корню куплена работорговцами, которые – на случай, если мы вдруг этого не сообразим – открыто заявляют, кто они такие. Неужто ты не почуял ловушки?

А тут еще мы поставили их на уши, заставили насторожиться и нервничать. Думаешь, они не видели ракеты? Видел он наши письма или нет, но единственное, что может сделать в таком случае Отец, – отказаться от набега на Салкет.

Ну а теперь – что, если кто-нибудь, по-настоящему коварный, заставит их дожидаться тут вечно? Пусть себе еще десятидневье подождут налета, которого никогда не будет.

Но этот искусник – не Отец. Он всегда считал, что лучший способ запугать работорговцев – убивать их. Он придет за ними. Кто-то должен выяснить, где тут ловушка.

– С ним – Уолтер Словотский, – сказал Дарайн. – Он разведчик куда лучший, чем ты.

Джейсон тряхнул головой.

– Может, и так – но покуда его тут нет. Сегодня я могу укрыться за бурей; у него – завтра – этого укрытия не будет.

Да и Джейсону, коли на то пошло, долго прятаться за бурей не удастся. Буря быстро налетела – и может так же быстро и улететь.

Дарайн кивнул, порылся в вещах и вытянул длинный узкий кусок черной ткани.

– Вот. Завяжи глаза. Пусть они у тебя привыкнут к темноте.

– Добрая мысль.

Брен Адахан помотал головой.

– И ты всерьез намерен это выяснить? Узнать, где и какие ловушки?..

«Нет, – мог бы ответить Джейсон. – Мне семнадцать, и я так боюсь, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не обделаться. Но в первый раз, ощутив вкус настоящей опасности, я так перетрусил, что сбежал – и я не могу позволить, чтобы это произошло еще раз. Я рожден сыном Карла Куллинана – а значит, должен хладнокровно делать то, что необходимо, будь то отсечение головы непокорному барону или подставление своей задницы под пули».

Отец был легендой. Легенды – ложь. А Джейсон – сын легенды. Но, быть может, ты и сумеешь ложь сделать правдой, перевернуть вселенную, вылепить ее по-своему и превратить сказку в быль, если только голос твой не будет дрожать, а рука будет тверда.

– Разумеется, барон. – Джейсон запахнул на себе влажные, вонючие одеяла, будто то была королевская мантия. – Я – Куллинан.

Барон не вполне понял, что он имел в виду, так что Джейсон заставил себя смотреть Адахану прямо в глаза – покуда тот не отвел взгляд.

– Согласен, – сказал Брен Адахан.

Глава 23

ХЛОПОК ПО ПЛЕЧУ

В так и не просохшей одежде, но согревшийся изнутри, Джейсон вышел под дождь; во рту его еще стоял вкус последней, обжигающей, кружки чая.

Теперь одежда его снова промокла насквозь; он прошлепал по волглой траве позади «Воловьей головы» и вернулся под защиту балкона.

Тьма была – хоть глаз выколи; меж вспышками молний ее рассеивали лишь горящие в окнах домов огни, но и они быстро терялись за дождем и туманом. Света этого едва хватало, чтобы видеть, куда ставить ноги.

Джейсон стоял под обшитой гонтом стеной. Отерев глаза тыльной стороной ладони, он в последний раз обдумал свои действия.

Гостиница – сзади и чуть южнее. Ближе всего к нему – и восточнее – конюшни, где – под не слишком бдительным оком пары насквозь пропахших перегаром конюхов – ждали их лошади. На запад, дальше по улице – три особняка, без сомнения – богатых купцов, а еще дальше – конюшни «Серебряного гриба». Сам «Гриб» стоит напротив, по другую сторону улицы.

Двумя улицами и тремя перекрестками дальше – Гильдейская Палата. Именно она должна была стать этой ночью главной целью Джейсона – но до этого по крайней мере еще пара часов. Когда скрадываешь дичь – двигайся осторожно и медленно, говорил Уолтер Словотский. Лучше всего – если это, конечно, возможно – вообще не двигайся: жди, пока жертва придет к тебе.

Здесь и сейчас такой возможности у Джейсона не было. Он должен избегать освещенных мест. В темной, мокрой, прилипшей к телу одежде он будет невидим в тени; но вспышка молнии выдаст его врагу с головой – взгляни только враг в нужном направлении.

С другой стороны, самое безопасное для него время – сразу после молнии. Джейсон закрыл глаза и стал ждать. Когда мрак под его веками озарился, а в уши ударил гром – он поправил на плече моток веревки и шагнул в темноту.

При каждом шаге ноги его по щиколотку уходили в жидкую грязь. Особого вреда в этом не было, но всякий раз, когда он вытаскивал ногу, грязь чмокала. Конечно, издали – за дождем и ветром – звуков этих никто не услышит, но поблизости они слышались очень отчетливо.

Спрятавшись под большой дуб, Джейсон прислонился к его стволу – грубая кора больно терла кожу сквозь мокрую тунику – и один за другим стянул сапоги. Потом связал их кожаным шнурком, перебросил через плечо, а другим шнурком притянул к груди.

С первым же шагом он ушиб косточку о камень; юноша пошатнулся – и что-то острое оцарапало его вторую ногу.

Черт. Так дело не пойдет. Он снова прислонился к дереву и тер пальцы. Потом, постаравшись получше очистить ноги от грязи, натянул назад сапоги. В сапогах тут же захлюпало. Юноша снова пошел – и что-то немедленно выскользнуло из-под его правой ноги. Джейсон рухнул лицом в грязь. Падение чуть не вышибло из него дух. Ну и герой.

По-прежнему вниз лицом, он подобрал под себя руки и толчком рванулся вверх, стараясь одновременно не захлебнуться жижей и набрать хоть немного воздуха.

В конце концов ему удалось подняться на четвереньки – он судорожно вдохнул и чуть не упал снова, зайдясь кашлем. Когда кашель немного отпустил его, он старательно отер грязь с рта, носа и глаз.

Ничего не оставалось, кроме как двигаться вперед. Пошатываясь, Джейсон поднялся и тихо, как только мог, побрел сквозь ночь – дрожащий, несчастный, замерзший, грязный – и ужасно одинокий.

Первые четыре дома оказались именно тем, чем он и думал: жилищами зажиточных купцов или торгующей знати – на островах это было почти одно и то же. Один из хозяев, решил Джейсон, торгует скобяным товаром, другой занимается оливками, а третий перепродает сушеную рыбу, но он мог и ошибаться. А чем занимается хозяин четвертого дома – юноша так и не сообразил.