Выбор шатеры (СИ) - Ясинская Яна - Страница 9

Эван невесело усмехается.

– Поверь, Анигай, тебе не нужны мои проблемы.

Возможно, спор продлился бы и дальше, но на горизонте показался дом священника. Дым из трубы явственно говорил о том, что повариха Мария уже приготовила обед. Пустой желудок при одной только мысли о еде начинает предательски урчать. Невольно сглатываю слюну. Не люблю есть чужой хлеб, но периодически отчаянный голод все же пересиливает мое принципиальное «не люблю».

Как только мы переступаем порог дома, Анигай тут же тащит меня на кухню, а вот Эван обедать отказывается. Говорит, что нет аппетита. Молча уходит к себе.

Странный он все-таки, этот альтаирец. И чем дальше, тем страннее.

Вопрос, что происходит с Эваном, не покидает меня, и после обеда я, наевшись до отвала наваристой похлебки, довольная и умиротворенная, откидываюсь на спинку стула.

Перебрав возможные варианты и так и не найдя ответа, решаю напрямую расспросить Эвана. Не факт, что скажет, но попробовать стоит.

Однако сделать это оказывается не так-то просто, потому что альтаирец, никого не предупредив, куда-то ушел. Облазив весь коттедж и убедившись, что Эвана точно нигде нет, не на шутку встревоженная, хватаюсь за плащ. Ну вот кто его просил выходить без сопровождения из дома?! Не дай бог попадется на глаза пьяным катарским мужикам или, того хуже, – стражам Дэбэра. Уж большей радости, чем отправить к своему Отару альтаирца, они точно не придумают!

С трудом поборов подступающую панику, стараюсь мыслить логически. Куда мальчишка-альтаирец на ночь глядя мог пойти? Ответ приходит сам собой: скорее всего в наше тайное место. Там хорошо думается. Я сама в свое время показала его Эвану. Но обычно мы ходим туда вместе. Мог бы и меня с собой позвать!

Бросаю взгляд на вечерний небосклон. Стоит поторопиться. Еще немного – и звезда Сатаба окончательно исчезнет за горизонтом. Лучше вернуть домой Эвана до темноты, чтобы отец Марк не успел заметить отсутствия подопечного, иначе нам с Анигаем достанется на орехи за то, что не усмотрели за альтаирцем.

Кутаясь посильнее в старый плащ, пробираюсь сквозь сугробы к дому местного лекаря Мазэды. С пугающей скоростью подступает темнота. В Катаре вообще темнеет рано. Теперь для меня главное, чтобы драги – огромные дикие волки – не додумались выбраться из Сумрачного леса в поселение в поисках «подснежников». Эти твари чуют околевшие трупы, валяющиеся под толщей снега, за версту. Впрочем, драги не побрезгуют и живой «человечинкой». Например, мной. И такая мысль совсем не радует.

Наконец вдали забрезжил свет окон дома Мазэды. Эван должен быть где-то поблизости. Приглядываюсь. Точно! Сидит, закутавшись в меховой плащ, на низенькой каменной изгороди. Задумчиво смотрит в большое светящееся окно дома лекаря. Когда Эвану плохо, он всегда приходит сюда. Значит, сейчас у него на душе еще та катарская метель.

Молча сажусь рядом. Какое-то время мы оба завороженно наблюдаем, как дружная семья лекаря с радостью встречает толстенького главу дома. Не красавица, но в целом довольно миленькая жена помогает снять плащ лысенькому мужу-коротышке. Смотрит на него такими влюбленными глазами! Дети – один другого меньше – смеясь, пытаются забраться к счастливому отцу на руки. Идиллическая картина семейного счастья, которое мы с Эваном только и видели, что здесь, сидя на холодном заборчике.

Зависть, обида и злоба на свою незавидную судьбу – вот какие чувства вызывает у меня свет, идущий от их семейного очага.

И похоже, не у меня одной.

– У меня никогда не будет такой семьи, – внезапно тихо говорит Эван. – У меня вообще никогда семьи не будет. Ни жены. Ни детей.

В его голосе слышится такая тоска, что у меня невольно щемит сердце. Нет! С моим альтаирцем явно что-то происходит!

С удивлением смотрю на мальчишку. Ему шестнадцать лет, а он о семье думает! Ну, точно на голову больной! О девках бы лучше думал. У нас в Катаре мальчишки возраста Эвана ни одной юбки уже не пропускают, а он…

– Зачем тебе семья? – не выдерживаю я. – Семья – это ответственность. А ответственность… Ты сам говорил, что не любишь ее.

Эван поднимает на меня пронзительно-синий грустный взгляд. Свет от дома лекаря Мазэды освещает его бледное уставшее лицо. И тут происходит нечто совсем уж странное. Похоже, я сама начинаю сходить с ума…

Я вдруг неожиданно для себя ошарашенно замечаю, что… какой же он все-таки красивый – этот мальчишка-альтаирец. И уже почти совсем взрослый! Не понимаю, когда он успел так вырасти?! Почему я сразу не заметила?! Черты лица – правильные. Мужественные. Я бы даже сказала, аристократические. Нос прямой. Губы… Словно отточенные. К ним так и хочется прикоснуться. Конечно, Эван довольно худенький. Он еще только подросток. Повариха Мария все время жалуется, что не в коня корм: растет ввысь, а не вширь. А еще бледный: кожа белая, волосы светлые. Сразу видно – не дариец. Зато взгляд такой проникновенный. Словно в душу смотрит. Вот как сейчас: гляжу в его бездонные синие глаза и падаю, падаю, падаю…

– Ада… Ада… – голос Эвана, доносящийся откуда-то издалека, возвращает меня к действительности.

И что это было?! Я в шоке от самой себя! Альтаирец словно загипнотизировал меня взглядом!

– Ты меня совсем не слушаешь, Ада, – с легкой обидой говорит он и отворачивается.

Похоже, я и вправду немного засмотрелась на Эвана и прослушала все, что он говорил. Хотя… Что мой альтаирец мог такого важного сказать?

– Пошли домой. – Эван встает, берет меня за руку. Замечает, что я пытаюсь посильнее укутаться в свой старенький плащ. Дубак такой, что зуб на зуб не попадает. Недолго думая Эван снимает меховой плащ и накидывает его на меня. Я пытаюсь остановить его, но все бесполезно.

– Ты чего?! Ты же простынешь! Тебе же нельзя…

– Ничего со мной не будет. А вот ты продрогла совсем.

– Мне не привыкать! – Пытаюсь вернуть плащ, но Эван не дает мне этого сделать. – Но если тебя из местных мужиков кто увидит… Особенно если поддаты будут… Ты же альтаирец! Они же тебе голову сразу отвертят!

– Темно уже. Если кого и встретим, все равно не поймут, что я альтаирец, – упрямо отзывается мальчишка. – Пошли, а то отец Марк нас скоро схватится.

Явно не желая слушать мои возмущения на тему того, что он сам без плаща заболеет-умрет и что мне потом с его трупом прикажете делать, Эван направляется к церкви, крепко держа меня за руку. Понимая, что спорить с упертым бараном бесполезно, сдаюсь. Мне ничего не остается, как послушно последовать за своим альтаирцем.

Всю дорогу до дома священника мы идем молча. Эван держит меня за руку, словно боясь потерять в кромешной тьме. Останавливаемся возле входа во двор. Сразу же пресекаю попытки мальчишки проводить меня до моей хижины. Я живу недалеко от церкви, к тому же, если честно, мне хватило и дневного унижения, которое я испытала, когда Анигай показал Эвану наше нищее жилье.

Хочу вернуть плащ, но Эван не берет.

– Замерзнешь.

Какое-то время стоим молча возле двери. Эван все еще держит меня за руки, греет мои ледяные ладошки дыханием.

– Может, все-таки объяснишь, что с тобой происходит? – не выдерживаю я. – Ты последнее время сам не свой.

Альтаирец не поднимает глаза.

– Я не понимаю, о чем ты…

Вот всегда он так! Если не захочет – слово из него не вытянешь! Но только не сейчас.

– Ты никогда не умел врать. Сам скажешь, что случилось, или мне у отца Марка спросить? Он наверняка в курсе дела.

Эван знает: я настырная. Если что в голову вбила, просто так не сдамся, поэтому…

– Перемирие заканчивается, Ада.

– И? – Я совершенно не понимаю, какое отношение перемирие между двумя империями имеет отношение к моему мальчишке-альтаирцу. – Ты-то здесь при чем?! Нет, я, конечно, понимаю, что в войне нет ничего хорошего. Опять в Катаре будет полно военнопленных, но…

Обрываюсь на полуслове. До меня запоздало доходит, о чем пытается сказать мне друг.

– Ты улетаешь! Ты возвращаешься домой! На Альтаир!