Там, где кончается волшебство - Джойс Грэм - Страница 43

– Стоять! – гаркнул он на животное. – Стоять!

– Где мне найти управляющего поместьем? – спросила я у конюха.

– Вам здесь не место, – резко ответил тот гнуснейшим тоном наигранного превосходства, свойственного людям, которые находятся в услужении у богатых. Он показал за дом. – Вам вон туда, в управу.

Я развернулась и покинула двор, но, уходя, услышала, как Стоукс спрашивает:

– Это что еще за чудо в перьях?

– Пугало для лошадей, – сострил его приятель. И оба засмеялись.

Пройдя по тисовой аллее вдоль обнесенного кирпичной стеной огорода и дальше по дорожке, выложенной гравием, я вышла к хозпостройкам. Дверь в контору была открыта. Винаблз сидел за столом в мрачном помещении и водил ручкой по листу бумаги.

При виде меня он изумился. Наверное, просто не узнал сначала. Потом очухался, расслабился, откинулся на спинку стула, упершись пальцами о край стола.

– Чем могу быть полезен?

– Кто-то закрыл мою аренду.

– Я знаю.

– Мне нужно знать, кто это сделал.

Он удивился:

– А вы не знаете?

– Нет, а вы?

– Я без понятия. Только, боюсь, вам это не поможет.

– Что вы имеете в виду?

– Мы не хотим, чтобы вы там жили. И вы там жить не будете, с арендой или без.

– В таком случае вам придется уничтожить не только дом, но и меня.

Сложив пальцы в замок, он поднес их к лицу, как для молитвы, и жестко зыркнул поверх них.

– Это несложно сделать. Несложно.

– Но что-то мне подсказывает, что вы этого не сделаете, – сказала я.

– Да что вы? Почему же?

– Из-за Джейн Лоут.

Он отнял руки от лица.

– Я притворюсь, что ничего не слышал.

– Линда Слипман. Джули Фрост. Мэгги Редман. Но главное – Джейн Лоут.

Он стал чернее тучи. Я не планировала выкладывать так много, но, что поделаешь, он сам напросился. Он встал, обошел стол. Сгреб рукой мое лицо и очень сильно сжал щеки. Ужасно сильно. У меня даже рот заболел. Я ожидала, что он меня ударит, но все-таки не отвернулась. Я понимала, что моя сила – в глазах.

– Пытаешься угрожать мне, девочка?

Прежде чем отпустить меня, он запрокинул мою голову сильно назад.

Я пулей вылетела из конторы и во дворе наткнулась на Артура Макканна. Он подскочил ко мне, но я не остановилась. Бедняге пришлось шагать довольно быстро, чтобы не отставать.

– Осока, что с волосами? Откуда синяк?

– Мне нужно поскорее отсюда смыться.

– Осока, ты как вообще? Я слышал про Мамочку. Думал зайти к тебе на днях. Ну, типа, повидаться и все такое. Вот черт, с тобою все в порядке?

– Мне пора.

Тут он остановился в явном замешательстве и больше не пытался за мной угнаться. Мне было неудобно, но не могла же я торчать здесь целый день после случившегося. Я вышла с территории поместья так же, как пришла туда, – через заброшенные унылые просторы, где глаз радовали только рододендроны.

И кстати, рододендроны в том году начали рановато распускаться. К чему бы это?

25

Назавтра я поджидала Джудит со школы возле ее дома. Она еще и дверь открыть не успела, а я уже выложила всю историю с Чезом.

– Что? – в недоумении переспросила она. – Что?! – Она не верила. Она сказала, что это невозможно. – Осока, ты просто не в себе из-за Мамочки. Это бред.

– Понятно, – сказала я. – Теперь я вижу, на чьей ты стороне, и ухожу.

Она звала меня, но я не обернулась.

В тот вечер у меня планировалось очередное занятие по акушерству. Только я вышла из деревни, намереваясь поймать машину до Лестера, как рядом притормозил фургон Чеза. Я продолжала идти, не обращая на него внимания. Тогда он съехал на обочину и перекрыл мне путь. Выскочил из машины и встал прямо передо мной.

– Я был у Джудит. Нам надо поговорить.

Я отпихнула его:

– С чего ты взял, что я буду с тобой говорить?

Он схватил меня за руку и крепко сжал ее.

– Это про то, что ты ей рассказала. – Я посмотрела на его руку, сжимавшую мое запястье. Он отпустил меня. – Ведь это неправда, – выпалил он. – Неправда, и все тут.

Я шла дальше.

– Куда ты?

– В Лестер. Оставь меня в покое.

– Давай я тебя подвезу. Заодно и поговорим по дороге.

Я просто очумела. Остановилась, собралась с мыслями и через пару секунд обернулась к нему:

– Что ты вообще за человек?! Неужели ты думаешь, что я могу сесть к тебе в машину? А ты ведь искренне так думаешь! У меня просто нет слов! Откуда такая потрясающая самоуверенность?!

– Насколько я понял, ты считаешь, будто между нами что-то произошло.

– Считаю, будто между нами что-то произошло? «Считаю»?

– Насколько я понял, ты считаешь, будто между нами что-то произошло. Но ты ошиблась, Осока. Понимаешь? Ошиблась. Мне кажется, на тебя столько свалилось бед и горя в последнее время, что просто бес попутал.

С меня было достаточно. Я развернулась и зашагала в сторону Лестера, глотая желчь и злобу, от которой хотелось что-нибудь разбить. Я выглядела не самым привлекательным образом; уж и не знаю, кому пришло бы в голову остановиться: бритая башка, фингал, глаза, полные слез и гнева. Сев на скамейку под старым вязом, я разрыдалась.

Но кто-то все-таки остановился, и я попала на урок, хоть и с небольшим опозданием. Накинув на голову платок, я тихо вошла в класс и села на заднюю парту рядом с Бидди. Улыбка сошла с ее лица.

– Утеночек, что с тобой? Ты выглядишь как лестерская Майра Хиндли.

Бьюсь об заклад, она мгновенно пожалела о сказанном. Интересно, что она имела в виду? Майра Хиндли должна была предстать перед судом за то, что мучила детей и хоронила их на болотах. Я слышала, как какой-то священник по радио распинался, что это все из-за разгула секса и наркотиков, мол, люди стали делать что хотят, не зная ограничений.

Тем временем МММ, поджав губы и хлопая ресницами, рассказывала про эпидуральную анестезию. Ей было совершенно не до меня, и все бы так и оставалось, если бы не Бидди со своими вечными возражениями. Сначала она нетерпеливо ерзала на стуле, пока МММ приобщала нас к новому евангелию родовспоможения, потом принялась корябать карандашом деревянную парту. Наконец сгребла рукой клок собственных волос.

И тут ее терпение лопнуло.

– Извините! – воскликнула Бидди. – Простите!

– Что теперь? – спросила МММ. В качестве лирического отступления она рассказывала в тот момент про потуги.

– Простите, но разве на втором этапе тужатся? Я никогда такого с роженицами не практиковала и не собираюсь. Это разве что для тех, кто принимает роды, глядя на часы.

МММ вспыхнула. Краснела она часто. Возможно, она вступила в ту жизненную фазу, когда румянец появляется у женщин чаще обычного, и это было видно. Я понимала, что рано или поздно Бидди ее достанет и она сорвется. Возможно, этот день настал.

– Видите ли, Бидди, акушеркам, как и всем медсестрам, положено носить часы. Они являются частью профессионального снаряжения. Тогда зачем, позвольте вас спросить, носить часы, если не пользоваться ими? А если роды затянулись – как вы поймете?

– Я не об этом, – парировала Бидди. – Просто я знаю такие больницы, где пациентов торопят, чтобы врачи и акушерки могли быстрее уйти домой и залечь на боковую. Такие, знаете ли, мясокомбинаты, а не больницы. Вот что я подразумеваю под часами. Когда торопят.

– Теперь мы можем продолжать?

Тут покраснела Бидди.

– Ни в коем случае, – отрезала она. – Я пытаюсь донести, что тужиться на втором этапе родов бесполезно. И даже вредно. В лучшем случае роженица расстроится из-за того, что у нее не получается, и напряжется, а это вас отбросит назад.

– Да, Бидди. Мы знаем, что у вас есть своя точка зрения по всем вопросам. – (У них уже случались стычки по поводу кесарева сечения и преимуществ грудного вскармливания перед бутылкой.) – Но нужно продолжать.

Однако Бидди на такое не подписывалась.

– Неужто все мы только сидим и ждем, что нас погладят по головке? Не верю. И что, мы всегда обязаны соглашаться с тем, что вы говорите? Я точно знаю, что здесь есть люди, которые думают ровно так же, как и я, просто они молчат. – Тут Бидди отвлеклась от МММ и обвела пылающим взором класс в поисках поддержки, которую не рассчитывала получить. – Так неужели меня никто не поддержит? Ты, Дон? Или ты, Мария? Осока, а ты?