Темные (сборник) - Гелприн Майк - Страница 26

Младшенький собирался убить брата, а себя выдать за мертвого. Он знал, что птица сирин всегда мстит убийце того, кто ее выкормил. Он предвидел, как потерявший голову от горя и гнева, опоенный приворотным зельем царь обойдется со скопцом. Он прогадал: старший царевич оказался не тем простаком, за которого с усердием себя выдавал. Он сам проделал то, что приготовил для него младший. Проделал моими руками.

Палач подносит к хворосту пылающий факел.

– Шемаха, – окликает меня царевич. – Знаешь, о чем я думал вплоть до этого мига?

Я молчу. Мне ли не знать, о чем думает убийца перед тем, как казнить свою жертву.

– Я думал, не помиловать ли тебя.

– Что? – шепчу я. – Что ты сказал?

– Мне было ладно с тобой. Я подумывал, не стоит ли тебя помиловать и жить с тобой, как с женой. Ты могла бы стать мне хорошей парой.

– И что же? – отчаянно кричу я. – Что ты решил?!

Царевич усмехается мне в лицо. То ли с грустью, то ли с издевкой, не поймешь.

– Решил, что тогда ты однажды ночью меня зарежешь. Прощай.

Первые языки огня лижут мне ноги.

Виктория Колыхалова

Жнец

Яркий блик от белой больничной лампы скользил на самом кончике острой иглы и превращал дрожащую на нем каплю в ослепительный бриллиант.

«Почему… Ну почему сестра всегда держит шприц так близко… так, что я могу рассмотреть все подробности?! Да еще так долго натирает мне руку ваткой?! Колола бы уже скорее!»

Лиза очень боялась уколов. Причем ее пугала не столько боль, сколько вот это тягостное ожидание – бесстрастное лицо медсестры, едкий спиртовой запах и раскачивающийся перед глазами шприц с желтоватой жидкостью и иглой со сверкающей каплей на самом кончике.

«Еще секунда, и я закричу!» – подумала Лиза. И тут же под кожу всунулось холодное острие, и покатилось по вене толченое стекло. Девочка тихонько всхлипнула – не от боли, от жалости к себе. Она давно привыкла к постоянным капельницам, но этот укол ей делали не часто – через день-два. Лиза не знала, что за лекарство заключено в стеклянной полости шприца, но его ядовитая желтизна, растворенная в крови, неизменно сковывала тело, затягивала в сон, при этом не давая уснуть от делавшихся вдруг ужасно громкими звуков, слепящего света обычно тусклых ламп, от приступов клаустрофобии вперемешку с панической боязнью пространства, обступившего погруженную в сумерки больницу… Из-за этого укола Лиза не могла выйти на улицу, погулять в больничном парке, что было единственным ее развлечением. Вместо этого ей приходилось старательно отворачиваться от мерзкого зрелища – как медсестра совершает какие-то манипуляции с большим игрушечным зайцем – то ли втыкает в его покорное тельце бесчисленные иглы, то ли тренируется делать посмертный разрез…

Лиза лежала с закрытыми глазами. Вопреки ожиданиям, привычных ужасных ощущений до сих пор не возникало. Только молчаливая возня медсестры с несчастным зайцем заставляла девочку хмуриться. Ее неподвижность в конце концов убедила сестру, что все в порядке, и та встала из-за стола, со скрежетом отодвинув стул к стене. Девочка с минуту чувствовала на себе ее пристальный взгляд, потом громко хлопнула дверь, и удаляющиеся шаги сестры затихли в коридоре.

Не веря своему счастью, Лиза подняла сначала руки, потом поочередно ноги – тело было легко и послушно. Улыбаясь до ушей, она соскочила с койки и подбежала к окну. Теплый летний вечер быстро перетекал в бархатистую ночь, но Лизе так хотелось хоть на минутку выбежать в парк, вдохнуть свежего остывающего воздуха…

Девочка тихонько открыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Теперь нужно только бесшумно проскользнуть мимо других палат и дежурной медсестры.

Повинуясь внезапному порыву, Лиза подошла к столику, на котором был распростерт несчастный плюшевый заяц. Его замусоленная задняя лапка беспомощно свешивалась со стола, на мордочке застыло невыразимое страдание… Чья это игрушка? Ведь был же у нее хозяин – ребенок, любивший это трогательное нелепое создание? И куда он делся? Почему бросил своего любимца на произвол судьбы?

Лиза осторожно взяла зайца на руки, прижала к груди и невольно вздрогнула. Ей показалось, что его большая ушастая голова прижалась к ее плечу с благодарностью, живой и осторожной.

Как была, в пижаме и тапочках, девочка выбралась из хирургического отделения, благополучно добравшись до лестницы в подвал, где гудела и пахла сырым постельным бельем прачечная и имелся служебный выход. На массивной, обшитой железными листами двери висел внушительный замок. Но Лизу этот факт не смутил, она давно знала, что это не более чем бутафория – достаточно было дернуть дверную ручку посильнее, и замок с готовностью расщелкивался.

Крепко прижимая к себе зайца, Лиза вышла на улицу. Уже почти совсем стемнело. Девочка в нерешительности затопталась на пороге. Может, вернуться? Или хотя бы прихватить напарника – выманить из соседней палаты кого-нибудь, такого же непоседливого… Вдруг Лиза почувствовала легкое движение у своего плеча, еле заметное скольжение гладкого плюша по коже, ближе к ключице. Девочка резко схватила зайца обеими руками и с удивлением уставилась на него. Заяц в ответ взирал на нее черными пуговицами глаз с выражением обожания на заметно повеселевшей мордочке. Даже его огромные уши уже не свисали уныло, а задорно приподнялись.

– Зайка… – прошептала Лиза.

Заяц блеснул одним глазом, как будто подмигнул.

– Пойдем гулять, Зайка?

И, подхватив под мышку неожиданного сообщника, Лиза вприпрыжку направилась в небольшой парк, расположенный между больничными корпусами.

Свет фонарей смешивался с робким сиянием луны, плывущей по иссиня-черному летнему небу, ложился на дорожки неровными призрачными пятнами, скользил по веткам деревьев и путался в темных листьях.

Лиза шла по траве, выбирая места посветлее, рвала одуванчики, «пастушью сумку» и редкие ромашки, и уже вскоре голову Зайки украшал благоухающий бесформенный венок, сплетенный неумелыми детскими пальчиками. Впрочем, судя по тому, как блестели его глазки и покоились на животике безмятежно сложенные лапки, он был чрезвычайно доволен.

– Ляаа-ля-ля-ля-ля-ля-ляаа! – Лиза подхватила Зайку и, держа его на вытянутых руках, закружилась с ним в медленном вальсе.

Танцевать в тапочках на траве было неудобно, и она решила переместиться на круглую асфальтированную площадку, где вокруг маленького фонтана были расставлены деревянные скамейки и массивные цветочницы с желтыми бархотками.

– Ой! – Девочка застыла от неожиданности.

На одной из скамеек сидел человек. Фонарь освещал его сзади, длинная челка свешивалась низко, и Лиза не могла рассмотреть его лицо. Он был одет как обычный подросток – в синие джинсы и темную футболку. Вытянув длинные ноги и засунув руки в карманы, он сидел неподвижно и как будто дремал.

Лиза тихонько попятилась, но любопытство пересилило, и она остановилась, продолжая рассматривать незнакомца с безопасного расстояния. Зайка ободряюще положил лапку Лизе на плечо.

– Зайка, ты не боишься? – шепотом спросила девочка.

Ушастый покачал головой и снова заговорщически подмигнул.

– Подойдем? Посмотрим?

Заяц уверенно кивнул увенчанной цветами головой. Они робко приблизились. Парень по-прежнему не двигался. Лиза прекрасно знала, что разговаривать с незнакомцами нельзя… Тем не менее ей ужасно хотелось заговорить с этим человеком. Она совсем не испытывала страха. Даже наоборот – какую-то жалость. Девочке казалось, что он сейчас находится далеко от дома, может быть, даже заблудился, сел и заснул от усталости…

Лиза вытащила из Зайкиного венка большой одуванчик и осторожно, не дыша, воткнула его в темные волосы незнакомца.

– О! – сказал он, тут же открыв глаза. – Я ждал тебя.

Его голос… Девочка вздрогнула. Звук шел отовсюду – сзади, слева, справа. Как будто из наушников.

– Меня? Зачем? – спросила Лиза.

– Я должен сопровождать тебя.

– Почему?

– Чтобы с тобой не случилось ничего плохого.