Лезвие пустоты - Джордж Элизабет - Страница 30

Она оставила велосипед на парковке старшей школы Южного Уидби. Забросив рюкзак на плечо, Бекка направилась к двустворчатым дверям, которые вели в фойе и дальше к общему залу. Мимо нее проехала полицейская машина. Девушка пригнула голову. Коп, вошедший в здание, мог явиться сюда по другой причине, но после инцидента с Дерриком Бекка знала, что его визит не означал ничего хорошего.

Она выключила «глушилку» и вытащила наушник из уха. «Шепоты» должны были помочь ей увидеть общую картину. Они приходили отовсюду, выдавая мысли учеников, увидевших полицейского: коп… пришел за кем-то… связано с Ниомбе… танец на выпускной… Боже, он такой горячий… лично я хочу… Аарон получит по мозгам… у Кортни менструация… я могла бы согласиться, если бы он попросил… говорят, его нога сломана в нескольких местах… будет шанс замутить с этой чикой…

Бекка вошла в фойе. Внутри школы «шепоты» были такими же. В общем зале за одним столом сидели шесть девушек. Две из них плакали. Мимо прошли четверо парней в спортивных куртках, споривших о чем-то с тренером. У стен и колонн стояли группы встревоженных школьников. Все шептались о лесной трагедии. Цокая тонкими высокими каблуками, через зал прошествовала Татьяна Примавера. Она шла в направлении административного офиса. Весь ее вид говорил о том, что она выполняла «Очень Важное Дело».

Кто-то за спиной Бекки тихо спросил:

– Ты тоже там была?

Она могла бы и не оборачиваться. Трудно было не узнать скрипучий голос Дженн Макдэниелс.

– Если Сет Дэрроу околачивался на лугу, то и ты была где-то рядом. Вы же, типа, с ним парочка.

Дженн вошла в зал сразу после Бекки. Несмотря на небольшой рост, она вела себя как сокрушающая сила природы, и, соответственно, создавала всяческие катаклизмы – разрушала, завывала, затапливала и уничтожала. В ее «шепотах» всегда присутствовали непристойные слова. Бекка догадывалась, что Дженн часто произносила их вслух.

– Он в коме, – со злой насмешкой добавила Дженн. – Можешь так и передать своему дружку. Или Сет уже знает? Представляю, какой он сегодня счастливый.

Из ее слов Бекка поняла, что Сет не рассказал о ней полиции или кому-то другому. Диана Кинсейл тоже знала, что она была в лесу Саратоги. Похоже, эта женщина не собиралась откровенничать с людьми шерифа.

– Деррик? В коме? О чем ты говоришь?

Дженн хрипло рассмеялась:

– Как будто я не понимаю, что ты втюрилась в него! Влюбилась с первого взгляда!

– В Сета?

– Не будь такой тупой, толстуха. Ты когда на себя в зеркало смотрела? Даже думать не смей о Деррике. У тебя нет ни одного шанса!

Прежде чем Бекка успела ответить, из динамиков, висевших на стенах, раздался разрывающий уши скрежет. Все подростки в общем зале замолчали, ожидая объявления по громкоговорящей системе.

– К вам обращается директор школы мистер Вэнсанд, – прогремел мужской голос. – Все ученики должны явиться в театральный зал. Собрание начнется через десять минут.

Школьники потянулись из общей комнаты в большой коридор, где находились шесть входных дверей. Ученики не выходили наружу, а поворачивали налево и исчезали за углом. Дженн Макдэниелс не пошла вместе с ними. Она толкнула Бекку в плечо и со словами: «Извини, толстуха», зашагала в том направлении, в котором удалилась Татьяна Примавера.

В театральном зале школьники, толкая друг друга, занимали места. В центре сцены стояла трибуна. С каждой стороны от нее располагались кресла: четыре с одной стороны и три – с другой. Хотя Бекку подхватил водоворот всеобщей суеты, в ее уме по-прежнему крутилась фраза Дженн. Она не знала точно, что такое кома. Кто-то говорил ей, что многие люди, побывавшие в коме, восстанавливали позже свое здоровье. Но бывали случаи, когда несчастные томились в этом состоянии годами или оставались в нем до самой смерти. Те же, кто выходил из комы через десять и более лет, пробуждались в совершенно ином мире.

Она не хотела такой участи для Деррика. Бекка желала ему здоровья и радости – того, что он сам себе твердил все время, и того, что предполагала его улыбка, предназначенная для окружающих людей. Ведь никто, кроме нее, не знал о другой половине его натуры – солнечной, но очень печальной.

Бекка подумала о Сете Дэрроу. Дженн сказала, что он будет счастлив, когда услышит о коме Деррика. Странно, что на допросе он ни словом не обмолвился об их поездке в лес Саратоги. Сет скрыл от копов, что именно она позвонила в службу спасения. Ее мысли переключились на Диану Кинсейл, ее собак и собаку Сета. Почему все остальные люди излучали «шепоты», а от Дианы ничего не исходило?

Бедный Деррик! Он лежал теперь в коме. Бекка больше не могла избегать пугающих вопросов. Она снова подумала о следе на краю обрыва. Когда медики прибыли на место происшествия, отпечаток сандалии был вытоптан множеством ног. Как раз в том месте раненого парня поднимали из лощины. То есть Бекка оказалась единственной, кто знал об отпечатке сандалии, если только Диана Кинсейл тоже не заметила его. Ей не хотелось думать об этом. Она пыталась забыть о следе на тропе.

Бекка устроилась в середине ряда. Она пригнула голову, порылась в рюкзаке и вытащила учебник «Восточной цивилизации». Мистер Паудер пригрозил им провести промежуточный тест по нескольким темам, и даже трагедия с одним из учеников не могла удержать его от выполнения этого плана. Девушка решила освежить в памяти пройденный материал. Кроме того, ей хотелось отвлечься от тревожных мыслей.

Она не прочитала и страницы. Кто-то, постучав по микрофону, спросил:

– Он включен?

Бекка приподняла голову и увидела мистера Вэнсанда, стоявшего перед трибуной. Он был не один. На сцену вместе с ним вышли шестеро взрослых. Под их колючими взглядами ученики перестали смеяться и болтать друг с другом. Даже «шепоты» стали краткими. Бекка уловила несколько отголосков мыслей: маленькие идиоты… кто-то из них… Дэйв, посмотри на меня… что он делал в лесу… такая уж моя работа… они могут обратиться в суд… глаза бы мои их не видели. Владельцем «шепотов» мог быть кто угодно – даже одна-единственная персона.

Мистер Вэнсанд попросил всех встать и принести клятву верности. Затем с мрачным видом он сделал объявление, которое ожидал каждый школьник. Он сказал, что в лесу Саратоги получил серьезное ранение один из «наших соколов». Деррик Мэтисон.

– Вы знаете его, – продолжил директор. – Сейчас он находится в палате интенсивной терапии центрального госпиталя Каупевилла. Он в коме, и у него тройной перелом ноги.

По залу пробежал тихий шепот. Какая-то девушка драматически воскликнула: «О нет!» Бекка напряженно следила за тем, что происходило на сцене. Мистер Вэнсанд говорил о психологической помощи и о дополнительных консультантах, задействованных школой. Директор сказал, что они будут работать с классами целую неделю – на тот случай, если кто-то из школьников захочет поделиться с ними своими проблемами. Он поочередно представил консультантов: сначала Татьяну Примаверу, а затем двух других, с незнакомыми фамилиями. Бекка тут же забыла имена, потому что ее интересовал лишь один человек на сцене – мужчина в форме старшего помощника шерифа.

Завершая свою речь, директор назвал номера кабинетов, где будут размещаться консультанты. Он сообщил, что во время больших перемен в классных комнатах планируется провести ряд групповых бесед. Затем он сказал, что к ним хочет обратиться отец Деррика. Этот человек сообщит им, какую важную роль каждый ученик мог сыграть в выздоровлении их раненого товарища.

– Деррик – игрок нашей школьной команды! – произнес мистер Вэнсанд. – Он наш «сокол»! Давайте пожелаем ему скорейшего выздоровления.

Мужчина в форме встал и подошел к трибуне. В это мгновение Бекка поняла, что приемная семья Деррика Мэтисона была белой.

Глава 16

Она узнала его. Свет, освещавший трибуну, был ярче, чем у края сцены. Пока мужчина сидел в кресле среди других приглашенных людей, Бекка не видела его лица. Форма полицейского подсказывала, что он работал в офисе шерифа. Но теперь, когда он вышел к трибуне, девушка узнала в нем человека, который был с Дерриком на пароме.