Гремучая смесь с колокольчиком - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 33

– В останках Лизы нашли яд.

– Да, это моих рук дело! У нее было заболевание легких, но с ним она могла бы еще жить и жить, а вот если бы она дышала специальным ядом, который уничтожает легочную ткань, то умерла бы быстрее. Много быстрее. У меня один дружок отсидел десять лет на «химии» и вышел оттуда великим знатоком этого дела. Он мне и посоветовал один сногсшибательный препарат, который должен был присутствовать в небольшом количество вокруг нее и который постепенно свел бы ее в могилу. И тогда мне в голову пришел гениальный план. Лиза лежала тогда совсем слабая. Типа нервный стресс после изнасилования, а этот мой «дружок» решил нарисовать ее портрет. Вот тогда-то я и решил подмешать этот яд в краски, которыми Сергей писал портрет. А писал он его так долго… То одно не так, то другое. Сам я не имел возможности подмешивать туда яд, поэтому у меня была сообщница и помощница – Аглая. Я уговорил ее это делать, потому что она ухаживала за Лизой. К тому же она тоже пострадала от нее. Аглаю очень манила перспектива, что если Лизы не будет, то Сергей останется с ней. Я вообще не понимал, что все бабы находили в этом чокнутом художнике? Она боялась за здоровье Сергея, ведь он же тоже, рисуя, часами нюхал эти краски. Я успокоил ее тем, что добыл для Сергея противоядие. Его надо было подмешивать в чай. Она это и делала. Никто тогда не понимал, что Лиза угасает из-за яда. Это было гениально!

– Вы же знали, что она беременна, и беременна от вас! Как же можно было быть таким бесчеловечным? Вы травили своего ребенка! – возмутилась Тая.

– А зачем он мне был нужен? Тем более я понимал, что если даже он бы и родился, то воспитывал бы его этот «чудик», а от этого становилось еще больнее. Нет, Лиза должна была умереть. Я бы и Сергея убил, но Аглая поставила условие – сохранить ему жизнь, только в этом случае она согласилась травить Лизу. Аглая тоже держала язык за зубами, это было в ее интересах. Ха! Своего Сергея Семеновича она так и не заполучила за долгие тридцать шесть лет. Он был рядом, работал на нее, но не отдал ей своего сердца. И Аглая, и Сергей так и остались одинокими, несчастными людьми. Да и я тоже. Как ни странно, но после смерти Лизы меня словно подменили. Я как-то понял, что больше жить не для чего. Не для кого и… Да ладно! Да, это я выкупил труп Лизы и подкопал в общую могилу своих родственничков, чтобы все были рядышком. Я все-таки завладел ею. А потом это стало наваждением, я уже не мог уехать от ее могилы. А ведь хотел, когда все уляжется. А потом подумал, да куда я поеду? Здесь у меня осталось все, и моя Лиза тоже! Главное, что моя. Так и остался. Я молчал, Аглая молчала.

– Вы знали, что ребенок выжил? – спросила Таисия.

– Не сразу, но потом узнал. Сразу скажу, что меня это сильно не тронуло, я его не искал и не хотел его знать.

«Какой кошмар, – подумала вдруг Таисия. – Сергей Семенович хотел как лучше, так долго и тщательно писал портрет Лизы, сам того не понимая, что убивает ее отравленными красками».

– Лиза понимала, что ее травят? – вслух спросила она.

– Нет, она пребывала в полной уверенности, что умирает от болезни, которая стала прогрессировать из-за беременности, – ответил Александр.

– Как же вас земля-то носит? Убили стольких людей. Руки просто по локоть в крови. Надели рясу и спокойненько живете? Вот это выдержка! – восхитилась она.

– А у меня есть выбор?

– Может, вы и в бога поверили? – ехидно спросила Таисия.

– Судя по тому, что страшное возмездие меня настигло, может, что и поверил, – прищурился он.

– Эта ядовитая краска на портрете могла вредить другим людям, которые им владели? – спросила Таисия.

– Не знаю, я не химик, это ваши эксперты пусть оценивают. – Александр рассмеялся смехом Мефистофеля.

– Вам не жалко беременную девушку? – все еще не верила Таисия.

– Это странный вопрос, ты не находишь? – заметил Александр. – У меня же руки по локоть в крови. Я родного брата убил и племянников. Кого мне может быть жалко? А Лизу я и сейчас люблю, фиалки на ее могиле прямое тому доказательство. Видишь, как весело получилось! Она перед смертью подсказала слово, которое через столько лет помогло найти ее убийцу! Она же этого знать не могла! Мистика! Вот в мистику я точно верю, – пригладил бороду Александр и вдруг резким движением сдернул ее с лица. – Что? Испугалась? Ха-ха-ха! Всегда своя была! А недавно сбрил. Уж больно запоминающийся я с ней, а мне надо было достать парочку человек, которые стали совать свой нос куда не следует.

– Я знаю, о ком вы говорите, это отец Алексея и этот бедный Эрик Эрастович.

– Отец Алексея сам пришел ко мне и стал что-то вынюхивать и выспрашивать. Он докопался до истории, что мой брат изнасиловал Лизу. Стал обвинять меня, что я его покрывал! И как меня ноги носят?! Идиот. Сам напросился. А потом в Интернете я случайно увидел портрет Лизы и чуть с ума не сошел. Я же многие годы его искал!

– Еще бы! Главная улика в вашем с Аглаей преступлении.

– Вот-вот. Именно из-за этой идиотки все и получилось. Когда Лиза умерла, она со страху запихнула куда-то ее портрет. А потом по ошибке отправила на какой-то вернисаж. Там его сразу же кто-то купил. И когда мы спохватились, концов уже было не найти. И вот он всплыл в Интернете! Оказывается, картина уже давно за границей. Владелец интересовался историей этой картины, судьбой изображенной на ней женщины. Я быстренько ему написал, что в курсе кое-чего, что он не должен никому ничего говорить, а приехать лично и именно к Сергею Семеновичу Илюшину. Мне же не надо было, чтобы он шатался непонятно где, надо было, чтобы он пришел прямо ко мне в руки. А тут уж я знал, что делать. Аглая была предупреждена, что портрет едет на родину. Я смог исправить ее давнишний «косячок». Но тут случилось непоправимое, вернее, непредвиденное. Картину случайно увидел Сергей и так разнервничался, что получил в конечном итоге сердечный приступ, да еще такой тяжелый. Тут запаниковала Аглая, она начала обвинять меня, что я убил ее любимого. А она еще деньги за реставрацию взяла да и спустила их! Дура! Столько проблем! Я ей сказал, что от наездов Эрика Эрастовича я ее избавлю, я уже знал, что тоже отправлю его на тот свет. Еще одна жертва любви к неземной красоте Лизы! Но Аглая не успокаивалась. Только и твердила, что так нельзя было делать, что мы навек прокляты, что скоро стоять нам перед высшим судом и не будет нам прощения. И самое главное, она все время паниковала, что скоро наше преступление станет всем известно, что она это чувствует, что ей был «вещий сон». Несла всякую чушь! Впала в старческий маразм. Замучила меня. А когда Сергей стал расспрашивать ее о том, почему он не знал, что Лиза беременная, то да се, она, видимо, и сорвалась. К ее смерти я не причастен! – Александр поднял руки. – Хотя для меня такой исход и к лучшему. А то эта психопатка сболтнула бы чего лишнего. Я же не знал, что дамоклов меч уже занесен и над моей бедной головой, – обнажил он желтые зубы в улыбке.

– Жуткая история, – произнесла Лиза.

– Ага! Она началась с гибели беременной женщины, этим же и закончится, – произнес Александр. В его голосе появилась угроза. – И не смотри на меня своими круглыми, удивленными глазами. Я, конечно, понимаю, что если была эксгумация и все доказано, то за мной придут. Так что мне мешает задушить тебя и удариться в бега? А без бороды и в обычной одежде меня не узнает никто. Есть шанс исчезнуть, и пусть он небольшой, я им воспользуюсь. – Александр стал приближаться к Таисии, плотоядно глядя на ее хрупкую шею. – Да и пусть еще докажут все, что я тебе тут рассказал.

– Стой, где стоишь! – раздался за его спиной грозный голос Бориса Владимировича. – Нам не надо ничего доказывать, аппаратура у нас хорошая, вся беседа записана. Взять его! – скомандовал он своим ребятам.

– Все предусмотрели, твари… И я хватку потерял. Старею, – усмехнулся Александр, пока ему застегивали наручники на запястьях.

В дверь заглянул Алексей.

– Ты в порядке? Как же я был против этой авантюры!