Демон-дракон - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 40

– Монеты? Хм…

– Ваше Императорское Величество, там очень много чего интересного происходит. Не один день рассказывать. Поэтому я все записал на бумагу для вашего ознакомления.

– На бумагу?!

– О, не волнуйтесь. В Ладоге изготавливают бумагу весьма высокого качества, причем за довольно умеренную плату. Она значительно дешевле пергамента и намного удобнее подходит для письма. Там же еще я закупил железные перья для письма, которые практически не портятся, в отличие от гусиных перьев и так же, как и бумага, – удобнее.

– Очень любопытно… очень. Это вот эта тетрадь? Отлично, – кивнул Фридрих, принимая подшивку из пары сотен листов бумаги, исписанных мелким, убористым почерком. – А скажи, Василиса все также свежа и хороша, как и несколько лет назад?

– Да, Ваше Императорское Величество. Я ее хорошо помню с нашей прошлой встречи, и, мне кажется, что она совершенно не изменилась. Годы обходят ее стороной. На вид, что ей, что брату лет совсем немного можно дать. Они свежи, хороши и буквально источают красоту и здоровье.

– Хотя, наверное, им уже очень много лет, если не столетий, – закончил мысль за Мартина Император. – Ладно, ступай. Я почитаю твою работу и подумаю, как тебя наградить…

Спустя неделю. Там же

Фридрих в задумчивости сидел за столом перед листами доклада Мартина Шварца.

Для него было совершенно очевидно, что Максим в курсе его интереса и специально водил «купца», показывая, что и как у него сделано. А так же то, как он смог подчинить себе церковь. И эти успехи. Чего стоит только доступная бумага и стекла в окнах зажиточных горожан Ладоги. Волшебный город. Волшебный человек. Он ни за что не поверил бы в слова, записанные Мартином, если бы его самого Максим ад Эрдо не излечил и омолодил, просто прочитав молитву.

И вот теперь он сидел и думал – как использовать этого человека в своей политике.

С одной стороны, Максим был довольно далеко и, как показала практика, не смог защитить своих южных соседей от нашествия тартар. Но с другой стороны – разве он мог это сделать той небольшой группой войск, что у него имелась? По слухам, что передали ему купцы и описал Шварц, барон подсказал Великому князю Владимирскому, как поступить, дабы пережить это нашествие и сохранить войско, людей и имущество. Да и семью его приютил на время. Однако, что будет дальше – император не знал. Максим казался ему слишком непредсказуемым.

Впрочем, из Никеи до него дошли совершенно удивительные слухи, будто патриарх планирует даровать барону титул правителя руссов. Не князя, выше, но какой – еще не определено. В любом случае, это означает только одно – Максим скоро даст ему повод для такого благословения. И чем лучше он себя покажет, тем серьезнее будет награда.

Но куда он направит свой меч? Это был большой вопрос.

Папа Римский призвал к Крестовому походу в Финляндию, дабы окрестить дикарей. А это значит, что будет война между крестоносцами и Максимом. Ведь это, по сути, призыв к вторжению в Новгородские земли. Шведы, даны, тевтонцы… А ведь о них барон говорил еще в Аккре. Значит, он знал, заранее знал еще столько лет назад. И наверняка готов.

Однако с востока и юга идут тартары, угрожающие намного сильнее. То, что Фридриху рассказывали о разорении тартарами русских городов, поразило его до глубины души. Так не поступали даже в Святой земле, где битвы шли за веру, а потому без жалости и сострадания. Но можно ли с ними сразиться, держа за спиной алчущих новых земель и трофеев соседей? И хватит ли Максиму сил?

– Альберт! – крикнул император оруженосца. – Найди мне Мартина Шварца. И живее. Он остановился где-то в городе.

Глава 8

12 июня 1240 года. Мир «Сот’ари». Берега Невы

Отряд шведов, усиленный датчанами, норвежцами и финским ополчением, шел на шнеках[18] по Неве в надежде достигнуть Ладоги быстро и беспрепятственно. Ведь новость об исчезновении порогов уже разошлась по всей Балтике.

Гости шли скученно и неспешно, мерно работая веслами против течения. Да стараясь держаться на некотором расстоянии от берега, дабы не попасть в засаду и не быть обстрелянными из луков.

Биргер стоял на носу своего шнека и всматривался вперед. Он переживал. Очень уж странные слухи ходили о Ладоге. Чудные. Вплоть до того, что нынешний наместник – могучий волхв, способный убивать словами целые армии. Глупости, конечно, но на пустом месте они не возникали. Поэтому он переживал. И сильно. Особенно его напрягала удивительная тишина и то, что ни в заливе, ни в реке ему не встретилось ни одного корабля руссов. Даже лодки рыбачьей. Это говорило только об одном – их ждали. Вопрос только в том – где им дадут бой. И как…

Он вздрогнул от легкого порыва ветра, заскочившего ему за воротник, и решил запеть… чтобы хоть немного унять беспокойство. Биргер хорошо знал, что песня сильно помогает в такие моменты. Нет людей, которые не переживают, не боятся. Есть только те, кто готов продолжать свой путь, несмотря на страх…

Первые слова он пел тихо, буквально нашептывая себе под нос. Как-никак на шнеках были католические священники, и ему не очень хотелось их провоцировать старыми походными песнями викингов, до сих пор вызывающих мурашки по коже у знающих людей. Но его воины, сидящие на веслах недалеко и также переживающие из-за ожидания битвы, подхватили слова. Их знали почти все, ибо, несмотря на христианство, продолжали жить куда более крепкие и добрые традиции, определяющие их жизнь.

И вот уже хор в несколько десятков глоток наполнил старую песню, под которую ходили брать добычу и славу их предки, силой.

Но этого оказалось мало – порыв ветра подхватил старые слова и стал перебрасывать с одной шнеки на другую. Пока к концу текста ее не пело большинство воинов. Кое-кто был не в восторге от этой выходки, но такие помалкивали, не желая сбивать закипающий боевой настрой и приподнятое настроение сотоварищей. Всем было не по себе от ожидания битвы с неведомым противником. Тем самым троллем, что вышел к Филлеману из глубин озера. Могучей, непонятной и неведомой силой. Они шли в туман – в свое будущее, в надежде на успех, как и многие поколения скандинавов до них.

Максим же стоял в кустах на берегу и наблюдал, ожидая втягивания шнеков в зону обстрела. Его люди были давно готовы и ждали лишь отмашки. И вот для них этим самым неведомым троллем являлись именно эти пришельцы. «Какой интересный казус», – подумал он с блуждающей улыбкой на лице. «Истинно говорят, что историю пишут победители… Они и расскажут потомкам, кто был на самом деле злым троллем из озерных глубин, а кто храбрым героем».

Но вот наступило время – все корабли втянулись в секторы, простреливаемые пушками.

Максим повернулся к верному помощнику, рыцарю, спасенному им из плена в Святой земле, – Годригу. И кивнул.

Тот сделал несколько хороших вдохов-выдохов, прокачивая легкие, потом максимально глубоко вдохнул и, подняв большой сигнальный горн, выдал раскатистый трубный рев, давший отмашку к началу атаки. Золотой дракон мог обойтись и радиостанциями, которые привезли в обозе Василисы, но хотелось немного поиграться.

Не прошло и пяти секунд после прекращения звука, как с обоих берегов Невы загрохотали пушечные выстрелы, окутывая все дымом и осыпая шнеки градом железной картечи. С самой убойной для этого типа оружия дистанции – сто – двести метров.

Учитывая, что легкие дульнозарядные пушки Максим снабдил полуготовыми зарядами[20] да прекрасно надрессированными расчетами, скорость стрельбы оказалась на очень высоком уровне: три-четыре выстрела в минуту. И так била каждая пушка. Да, невеликого калибра в какие-то сто миллиметров, что для гладкоствольной артиллерии просто смех. Да, черным порохом. Но гостям и этого хватило за глаза. Тем более что работали они по секторам в шахматном порядке, а потому не опасались задеть своих перелетом и действовали смело, уверенно, решительно.