Стратегия. Экспансия - Денисов Вадим Владимирович - Страница 73

Пш-шш.

— Дядь Сэм, мы подъезжаем. Как обстановка?

— Давай, Шамиль, заруливайте, уж заждались! Тихо все, как иначе-то.

Это точно. Дядя Сэм из тех редких «слонобоев», кто бьет пещерника в глаз, как белку. Но территорию вокруг не зачищает — охота в этих местах отменная. Даже собака, шестимесячный потомок колли и эрделя, большую часть времени проводит на привязи, иначе разгонит всю дичь в округе.

— Как Сара Самуиловна?

— Твою любимую курочку готовит, мусульманин, катите уже.

Когда мы подъехали ближе, дорога зашла в широкий вираж — так удобней въезжать на поляну, к одинокому рубленому дому в лесу. Вру, уже не одинокому. Рядом с турбазой выстроена небольшая избушка стариков, сарай и склад, баня и широкий навес для техники. Пока там стоит лишь квадроцикл деда. Особая гордость турбазы — открытый очаг во дворе, тоже под навесом, но с отверстием-дымоходом в конусе.

Здесь дорогу сталкеры прорезали бензопилами: короткие пеньки мелькают между колесами. Вскоре колонна выкатилась на поляну, встречающий нас дедок быстро распределил технику по местам стоянки, все начали выгружаться, перетаскивать привезенное в избу. Собаку пришлось отвязать сразу: пес ошалел от такого количества гостей — еще удавится в ошейнике.

Над поляной стоит густой запах жареного мяса. Я сейчас умру.

Из избушки выскочили пацанята, пяти и семи лет, уже зная тему, с криками помчались к Гоблину. Мишка вручил им подарки от родителей и свои, после чего опять полез в джип, уже с карапетами на руках.

— Самуил Семенович, я ребятишек прокачу недалеко! Может, постреляем маленько.

Дед кивнул: мальчишки тут воспитываются в духе Ф. Купера.

Монгол с Вальтером сразу собрались на охоту.

— Сходите, мальчики, в полутора километрах на юго-восток есть вытянутая поляна. — Сэм указал направление. — Шамиль, знаешь?

Тот кивнул.

— Цесарки знатные. И кабанья тропа есть. Хотя этих можешь не брать, у меня второй свеженький в сарайке висит, если мало будет. А первый уже вертится — принимайте смену, не стариковское это дело вертел крутить.

Я первым делом проверил связь с Башней. В свое время Монгол залез на самый высокий кедр, поставил пару антенн. Не ахти, но до замка и Кордона добивают уверенно. Трансивер стоит у деда в избе, да я и свой подключил — привык к собственной связи. Женщины собрались в баню — она тут особенная, стоит прямо на ручье, в люке вода под ногами.

Как здесь хорошо…

Райский уголок. Удивительно красивый лес на краю Болота.

Казалось бы, везде он одинаковый — не так: этот сказочный, заповедный.

И плохое в нем не чувствуется, а таких мест, тяжелых, гнетущих, что ли, в окрестностях хватает. Заходишь — и сразу понимаешь: Нехорошее Место.

Тема «нехорошести места» для кого-то отдает желтизной, для кого-то она неактуальна в силу материалистической или духовной ортодоксальности. Но, так или иначе, она регулярно артикулируется в слухах, вопрос периодически задается — значит, он есть. А уж что делать с такой информацией, каждый решит сам. Здесь же, в мире, сотворенном Смотрящими, допускать можно что угодно.

Есть места. Неуютно там, но по-разному. Причем «неуютно» отнюдь не по силе воздействия, а по его характеру. Я так думаю, что феномен возникновения «нехорошего места» сложней, чем может показаться. В одних местах у человека просто возникает некая фобия и неприязнь памяти, сознательный или подсознательный страх былых непонятных событий, а вот в других — элементы непонятной паники и острое желание сбежать к чертовой матери в течение минуты!

Каждый может верить или не верить в эту жуть. Однако каждый же из вас сможет прочувствовать то, о чем я говорю, наложив увиденное — а это немало людей испытали еще на Земле-1, — на свой склад характера и свое восприятие местности.

Что уж говорить о сюрпризах «Пятой Платформы»…

Одно Нехорошее Место я точно видел — как раз во время рейда, в который меня вытащили ребята. Если будете в тех краях, наведайтесь, коль не страшно. Это на Пакистанке, перед самым поворотом грунтовой дороги на восток. Там справа есть не то чтобы дорожка — просто проезд с подъемом на горку. С километр между скалами, потом на каменистую полянку. Теперь вам осталось подняться чуть выше россыпи больших квадратных камней, напоминающих развалины мегалитов, — и идите в небольшой распадок совершенно лысого склона: там поймете, о чем я говорю. Такое впечатление, что отсюда некогда ушли странные люди, попавшие в беду, и с тех пор злая аура места доминирует настолько, что находиться там долго невозможно. Все, кто там побывал, как один отмечают чувство страха и ощущение полной подконтрольности. Какое-то внешнее воздействие. Словно следит кто-то за тобой! Словно чьи-то пристальные внимательные глаза сканируют каждое твое движение… и тихий шум кажется грохотом. Это действительно «нехорошее место».

Анализировать это я не возьмусь. В наших краях через день проживания в чистом поле поверишь во все что угодно.

Надо думать, что вся «нехорошесть» таких мест вызвана не только воздействием Смотрящих на среду, но и еще какими-то факторами. Магнитные поля и их переплетения, выходы подземных газов, особенности освещения и преломления света, — достоверных факторов я не знаю и ничего не буду категорически утверждать. Ведь все это достаточно субъективно, а степень восприятия у всех людей разная. Что же, на то она и тайна.

Но я никогда не забуду, как почти всегда серьезный Монгол уже через пять минут в неожиданно наступившей полной тишине спросил у меня:

— Юра, тебе не кажется, что справа кто-то смотрит нам в спину?

Проклятье, я тоже это почувствовал! Резко, неожиданно, с какой-то падающей на плечи тяжестью… Злой взгляд чужого, какого-то неземного существа. Помню, что стремительно появилась мысль схватиться за ствол, благо в них недостатка не было, но все вышло совершенно иначе. Демченко неожиданно рявкнул, мы снялись и драпанули.

У мужиков, как я понял, даже некая карта есть с такими отметками.

Но они ее никогда и никому не показывают, даже мне.

Ходоков в анклаве более чем достаточно.

Случаев, подобных тому, что упомянул, вы при желании наслушаетесь вдосталь — посидите вечерком в «Гаване», когда охотники собираются в Посаде на сдачу шкур. Аналогичных баек, повествующих о некой мистической причинно-следственной связи, можно услышать очень много. Воспринимать их можно по-разному — это личное дело каждого. Материального объяснения подобным феноменам такой локальной «нехорошести» не существует, но здесь, в диких краях, все попытки объяснения вторичны и быстро меркнут в сравнении с простейшей житейской целесообразностью, правилами самосохранения, выверенным личным и чужим печальным опытом.

Обычно бывает так: шутливую историю полевой человек и рассказывает вам с юмором, уловимой пренебрежительностью — мол, сами понимаете… байка! — помогая себе в изложении тональностью, мимикой и акцентами. Иногда за внешней юмористичностью рассказчика кроется смущение: все равно ведь не поверят. Но порой интереснейший рассказ из разряда явных небылиц повествуется спокойно, вдумчиво и на удивление серьезно, невзирая на мистичность или запредельную неправдоподобность сюжета. Это происходит в тех случаях, когда какой-нибудь охотник с Кордона, человек опытный, проживший в отрыве от цивилизации достаточно долго, научается видеть в череде происходящих с ним событий нечто важное, веское, пусть и необъяснимое. И совсем не обязательно, чтобы в рассказе присутствовал напористый драматизм или тем более трагедия. Нет, слушаешь — вроде бы обычные ситуации…

А цепляет. Серьезностью восприятия цепляет.

Ладно, хватит об этом, вот уже и девушки из бани вышли, кинулись накрывать на стол.

— Юрка, — кто-то тронул меня за плечо.

Я вздрогнул.

— О чем задумался? — спросил Вальтер на почти уже нормальном русском, продолжая медленно накручивать вертел. — Держи, — отрезал кусок, — вижу, ты есть голодный.

— А? Да так… Если честно, о мистическом.