Чистилище. Охотник - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 35

– Просто возвращайтесь, – ответил Борис. – Не пытайтесь договориться, не ввязывайтесь в бой. Просто уходите, если сможете.

По лицам охотников было видно, что эти слова им не понравились.

– Возможно, никаких заложников нет, – пояснил Борис. – Возможно, они все давно мертвы. Мы не знаем. Поэтому ничего не предпринимайте, если что-то пойдет не так. Бегите. И возвращайтесь.

Он проводил отряд до околицы. Вместе с ним, держась метрах в десяти, шли и другие люди. Многие оставили работу и учебу, но Борис не стал их прогонять.

Он и сам отложил сейчас все дела, которые раньше казались такими важными.

53

Федька выдохся первый.

– Погодите! – Он привалился к осинке, прижался лбом к гладкой и чуть бархатистой коре. – Хоть минуту!

Иван и сам из последних сил выбивался, да и Максим, похоже, был рад остановке. Они бежали с тех самых пор, как ушли из охотничьей избушки, – где-то чуть медленней, а где-то так быстро, словно Ламия уже гналась за ними по пятам. Они пропотели настолько, что одежду можно было выжимать; их лица были исхлестаны ветками, кожа исцарапана. Максим прихрамывал после того, как неудачно упал. У Федьки слезился левый глаз – что-то попало под веко.

Деревня была совсем рядом. В этих перелесках каждый куст, каждая болотная кочка были знакомы охотникам с детства. Еще полчаса – и можно будет слышать собачий лай и перекличку петухов. Час – и покажутся крыши изб. Земля здесь истоптана людьми, на деревьях угадываются отметины, лес прорежен и чист, а на полянках невысокими, но приметными оградками обозначены ловушки – их можно обнаружить издалека по запаху падали. Раз в день отряд дальнего дозора обходит их, проверяет. Если нужно, обновляет приманку.

Бывает, что вездесущие мальчишки узнают об угодившем в западню муте раньше дозорных, бегут в деревню или на ближайший пост с докладом.

Именно здесь – в радиусе пяти километров от деревни – велика вероятность встретить земляка, соседа или друга. Кто-то по ягоды пошел, кто-то грибы собирает, кому-то хворост понадобился.

Поэтому, когда за деревьями послышались человеческие голоса, Максим отреагировал спокойно. Только приложил палец к губам, присел пониже да аккуратно поправил оружие.

Если бы охотники сами себя не обнаружили, то их и не заметили бы. Отряд из пяти человек спешил куда-то. Возглавлял его Геннадий Салин. Максим поднял с земли еловую шишку, кинул в его сторону, окликнул:

– Эй!

Двое из отряда моментально вскинули ружья. Но, увидев, кто выходит из-за деревьев, тут же опустили стволы.

– Привет, – сказал Максим. – Куда это вы на ночь глядя?

– На Медвежью Голову, – признался Геннадий. Возвращение товарищей обрадовало его, и он, не скрывая чувств, поочередно обнял друзей – и Максима, и Ивана, и даже низкорода Федьку.

– Зачем вдруг? – удивился Иван.

– Так вы же ничего не знаете! – вспомнил Геннадий и начал рассказывать: и про моряков, пришедших в деревню, и про их требование принести Коктейль, и про заложников.

– Погоди! – остановил его насупившийся Иван. – Значит, Тая у них?!

– Скорей всего. Чужаки увели всех, кто работал на поле. А она была там. Может, конечно, сбежала… Но в деревне её не видели.

У Ивана сжались кулаки.

– Я иду с вами, – объявил он, не раздумывая ни секунды.

– Да куда! – Геннадий засмеялся. – В таком-то виде!

– Заткнись, Генка, – Иван не шутил.

– Но ты же только с Охоты… Ты бы отдохнул… Переоделся…

– Не задалась Охота. Сам знаешь.

Максим тронул Ивана за плечо. Тот повернулся резко, словно его розгой хлестнули:

– Чего?

– Не горячись. Пошли домой. Расскажем Борису, что видели. Про логово расскажешь, ты внутри был. Это сейчас может быть очень важно.

Иван помотал головой – он уже принял решение и не собирался его менять:

– Я с ними. На Голову. Не возьмут, значит, сам пойду. Не удержите.

Он скинул часть трофеев, подобранных в берлоге Ламии, взял себе один автомат и сумку с боеприпасами для него. Встал возле охотников, несущих Коктейль, набычился упрямо, ногами словно укоренился – с наскоку не сдвинешь. Максим понял, что никакие уговоры не помогут. Махнул рукой:

– А и черт с тобой!

– Пошли уже, – тут велел Иван растерявшемуся Геннадию. – Только время зря теряем.

– Я тоже с вами, – чуть слышно сказал Федька и поднял руку, словно ученик на уроке.

– А ты-то куда?! – возмутился Максим.

И Геннадий, словно обрадовавшись, что теперь есть на ком отыграться, обругал низкорода, сказал, что не за бабами сейчас бегать надо, а деревню защищать. Каждый охотник теперь на счету!

Федька виновато потупился. Казалось, он вот-вот заплачет.

Но Иван шагнул вперед, закрыл собой Федьку и сказал:

– Отстаньте от него. Раз хочет – пусть тоже идет…

54

Ламия долго бродила по лесу кругами. Оголодала, измучилась. На место слепой ярости пришла расчетливая злоба. Странные чувства не давали Ламии успокоиться, забыть о смерти детенышей и начать жить, как жила раньше. Она жаждала мести. Она хотела наказать убийц – не первых попавшихся людей, а именно тех, что проникли в её дом и запачкали свои руки кровью её выводка. Она помнила их запах – убийц было двое. Остальные люди сейчас интересовали её мало.

Ламия сильно изменилась за последние несколько дней. Она не понимала, что её странные желания – это остатки человеческой сущности. Она не помнила себя человеком, как и любой мут. Она не умела рассуждать так, как это было свойственно людям. Однако оказалось, что в её мозгу осталось что-то от прошлой жизни. И это «что-то» впервые напомнило о себе, когда у Ламии появились дети.

А когда она нашла их мертвыми, «что-то» окончательно изменило её.

Теперь у Ламии появилась цель. Не считаясь с голодом и усталостью, она рыскала по лесам, вязла в болотах, стремительной тенью проносилась через луга.

И наконец наткнулась на то, что так долго искала.

Сначала это был просто чуть заметный знакомый запах – крови, земли и пота. Почуяв его, Ламия остановилась, подняла голову, шумно потянула воздух ноздрями. И повернула правей – к небольшой речке. Через текущую воду она просто перепрыгнула.

На берегу запах сделался сильней. И сомнений уже не осталось – люди, которых она искала, были здесь.

Следуя за запахом, Ламия влезла в колючие кусты. И там, в ямке у корней, она обнаружила крохотный кусочек меха, впитавший кровь её детенышей, – заячью лапку, побывавшую в руке ненавистного убийцы.

55

Мичман был совсем не рад заложникам, свалившимся ему на голову. Молодые бабы и дети дикарей – и что с ними делать, когда в лагере не хватает места даже для своих бойцов! Три шалаша, семь навесов да брезентовая палатка командного пункта – и куда пристроить пленных, чтоб не сбежали и не померли раньше времени? Ладно, если бы мужики были – этих, не церемонясь, можно было бы привязать к деревьям. Или пусть сами себе тюрьму строят, если под крышей ночевать хотят…

Первую ночь пленники провели меж двух костров. Сидели кучно под дулами охраны; чувствовалось – боятся. Но не за себя – за других, за малышей в первую очередь.

Теребко ночью несколько раз выходил к заложникам, следил за ними, приглядывался, сам оставаясь незамеченным. Почти все дремали. Но две молодухи всё перешептывались о чем-то. Одну – мичман уже это знал – звали Таей. Другая была Нина. Утром он велел привести их в палатку КП и объявил, что в лагере они, скорей всего, не останутся.

– Вы, похоже, у своих в авторитете, – сказал он. – Объясните подругам, что к чему. Держать вас всех тут мне не выгодно: вдруг кто-то мутирует, или сбежит, или еще какую-то подлость сделает. Да и кормить такую ораву надо. Поэтому придется вас разделить. Кто-то скоро домой вернется, а несколько человек, возможно, пойдут дальше. Отберите сами четверых – тех, кто выдержит дорогу. И не смотрите на меня, как на врага. Зла я вам не желаю. Меня послали за Коктейлем – это всё, что мне сейчас нужно… Понятно?