Чистилище. Охотник - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 32

– Третья сила, – многозначительно сказал Максим и задумался.

Отдыхать долго они не стали, понимая, что настоящая Ламия способна отыскать их по следу. Возвращаться к логову они не решились. А продолжать Большую Охоту, видимо, уже не было смысла. Надо было идти в деревню, ждать, что скажет Совет, что придумает Борис Юдин. Вся надежда теперь на него, на его опыт и знания.

– Вот что, – обратился Максим к Кирюхе и Геннадию, – вы бегите домой, спасайте девочку и её отца – он, кажется, вот-вот сознание потеряет…

– Неправда, – буркнул Тагир и завозился, пытаясь продемонстрировать, что он еще способен на многое. Максим на его слова и возню не обратил внимания.

– А мы попробуем увести Ламию в сторону, – продолжил он, – к ближайшему «столу». Есть вероятность, что она тогда пойдет по привычной дорожке, от ковчега к ковчегу, пока не нажрется.

– Мы убили её детей, – напомнил Иван.

– И мы не знаем, как она к этому отнесется. Возможно, Ламия уже оставила выводок, обеспечив детенышей пищей. Сам видел – эти младенцы были в состоянии о себе позаботиться.

– Да уж.

– Но кровь она почует. – Максим оглядел Ивана и Федьку, с ног до головы перепачкавшихся в логове. – Поэтому вам сейчас идти в деревню нельзя.

– Надо помыться, – признал Иван. – А если пройдем несколько километров по ручью, то, возможно, сумеем сбить Ламию со следа.

– Стоит попробовать, – согласился Максим.

– Но ты нам для этого не нужен. Кровь на нас. А ты чистый. Иди домой! Расскажешь Совету всё, что видел.

– Ну, нет. Вместе расскажем…

Вскоре они расстались. Максим, как и обещал, остался с Иваном и Федькой, а Кирюха и Геннадий отправились к деревне, надеясь по пути встретить убежавшего Юрку. Кирюха нес на руках очнувшуюся Медину, а Геннадий помогал бодрящемуся Тагиру переставлять ноги.

– Снимайте одежду, – велел Максим, повернувшись к товарищам. – Потащите по земле и кустам.

Спорить Иван не стал, а Федька не отважился. Решение, конечно, было правильное – мимо такого следа Ламия не пройдет. Только вот голым охотникам в лесу придется несладко.

– А оружие придется оставить, – сказал Максим, имея в виду найденные в логове ружья и боеприпасы. – Спрячьте. Вернемся за трофеями, когда станет безопасней.

С этим Иван мириться не мог.

– Оружие надо взять, – сказал он. – Может быть, не всё. Но пара стволов лишней не будет, особенно если в деревню придут чужаки. Кровь со стали мы смоем. Это будет проще, чем отчистить нас.

Максим неохотно кивнул:

– Ладно, пусть будет так…

Через пять минут охотники уже уходили на север, волоча за собой верхнюю одежду, перепачканную кровавой слизью, и отмахиваясь от гнуса. Они без труда отыскали свою же «красную дорожку», ранее проложенную через лес, и довольно долго шли по ней, пока не услышали журчание воды, бегущей в зарослях высокой осоки. Здесь Федька и Иван скинули исподнее и полезли в речушку мыться. Плескались они долго, старательно терли себя и друг друга песком и жесткими листьями осоки. Сидя по горло в холодной воде, чистили оружие. Потом все втроем двинулись дальше вдоль по ручью, поднимая тучи брызг.

– Погодите! – спохватился вдруг Федька. – Я же… Это…

Он словно потерял нечто важное; взгляд его заметался.

– Что случилось? – спросил Максим.

– Да я… Мне на берег нужно… – Он схватился за голый живот, чуть присел, скорчив жалобную мину. – Сходить… Я вернусь туда, где одежда, правильно? Пусть все следы там останутся.

– Иди, – неохотно разрешил Максим. – Увидишь Ламию – кричи, чтобы мы успели сбежать.

– Я мигом! – тут же повеселел Федька. Он кинулся назад, выбрался на берег, где валялась одежда, оглянулся – не следят ли за ним товарищи? Но за лесом, за плотными кустами их просто не было видно. Успокоившись, Федька нашел свои штаны, поднял их, достал из кармана кроличью лапку, мех которой пропитался кровью, и крепко сжал её в кулаке…

46

Кира Баламут догадывался, что в его сторону сейчас направлены стволы и нацелены луки, но это ничуть его не пугало. Если бы дикари хотели их убить, они уже напали бы.

– Мы пришли поговорить, – сказал он человеку, назвавшемуся главой местного племени, и жестом предложил ему подойти ближе.

Одноглазый Айрат опустился на одно колено, продолжая целиться куда-то в глубину деревни, медленно поводя стволом «винтореза» из стороны в сторону. Витька Бумбук с видимым облегчением поставил своего «печенега» на сошки, лег за него, повернулся на бок и демонстративно вытащил из подсумка три оборонительные гранаты, аккуратно разложив их по правую руку от себя.

Глава племени внимательно следил за действиями пулеметчика, и по его глазам было видно, что он понимает мощь «печенега» и назначение «лимонок».

– Как мне к вам обращаться? – спросил он, оставаясь на месте.

– Я Кирилл, – выдержав небольшую паузу, ответил Баламут. – Можешь звать Кирой, мне так привычней. А ты кто?

– Я Борис.

Баламут кивнул, улыбнулся и протянул руку. Однако новый знакомый даже не шевельнулся – то ли демонстрировал, что не рад гостям, то ли просто не знал, что такое рукопожатие. Кира пожал плечами и решил сразу перейти к делу.

– Мы захватили ваших людей, – объявил он. – Девять детей и восемь женщин. Двух мужчин нам пришлось убить, но они первые стали стрелять, и нам пришлось защищаться.

– Где это случилось? – спросил Борис. Лицо его оставалось непроницаемым.

– Они работали в поле.

– Чего вы хотите?

– Коктейль.

– Это всё?

– Пока – всё.

– Если мы дадим это вам, вы отпустите наших людей и уйдете?

– Да, – ответил Кира и, подумав, добавил:

– Но я не могу ничего обещать. Решения принимают другие. Мы просто рядовые бойцы.

– Тогда я не с вами должен договариваться.

– Возможно, переговоры продолжатся, – Баламут развел руками. – Но в данный момент мы меняем Коктейль на ваших детей и женщин. Выбора у вас нет.

– Мы можем захватить вас в плен. Прямо сейчас.

– Это вряд ли. Да и нет смысла – мы солдаты, ради нас никто не станет торговаться. Заложников просто убьют, а сюда придет большой отряд. От деревни ничего не останется. Выбор за вами.

Борис обернулся, словно желая почувствовать настроение земляков, увидеть их лица, прочитать их мысли. Кира внимательно наблюдал за главой деревни. Этот человек вызывал неподдельный интерес. Он явно был зар, однако на вид ему было лет сорок. Результат действия загадочного Коктейля? Если так, то понятно, почему Чистые организовали эту экспедицию. Снадобье, в два раза продлевающее жизнь в человеческом обличье, способно многое изменить.

И говорил Борис совсем не так, как можно было ожидать от дикого зара. Четкая внятная речь, хороший словарный запас, грамотное построение фразы. Не все Чистые умели так говорить.

Да тут, похоже, самые отсталые охотники разговаривали по-книжному.

– Нам нужно время, чтобы принять решение, – сказал Борис.

Кира прикинул в уме, как далеко отряд Дизеля мог увести заложников, и кивнул:

– Пожалуйста, думайте. Мы готовы подождать до темноты, если вы уберете своих людей с оружием. А то мои бойцы немного нервничают, когда чувствуют, что их держат на мушке. Могут и выстрелить. Случайно…

47

Глаза могли обманывать – не раз бывало, что движение или тень оказывались совсем не тем, чем представлялись. Слух тоже мог подвести – близкий хруст сухой листвы можно было принять за далекий гром, а бегущая ночная ящерка, казалось, производила больше шума, чем кабан на лесной тропе днем.

Только запахи не подводили. Только им можно было доверять в полной мере.

Ламия за километр почуяла, что в логове не всё в порядке, но бросить добычу пока не решалась. Целые сутки она выслеживала этого лося, а потом два дня тащила его тушу по кустам и по лесу. Оставить добычу, когда гнездо уже рядом, было бы неправильно.

Но ей пришлось это сделать, когда запах родной крови ожег раздувающиеся ноздри.