Чистилище. Охотник - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 29

В то, что Тая обратилась, Нина не верила. Уж об этом-то они первые и узнали бы – мут, чуя потных от работы людей, мимо не прошел бы, выбежал бы на поле. А вот обморок с девчонкой вполне мог случиться: она жаловалась, что плохо себя чувствует, да и проблемы у нее известные: одного любит, за другого замуж собралась. Тут у кого хошь голова кругом пойдет!

А может и не в обмороке дело. Села девчонка в тени, затосковала. Всего-то и надо – обнять, слезы вытереть, поговорить, успокоить.

Нина прошла по краю поля, отыскала место, где Тая ступила в лес. Оглянулась, помахала рукой Дениске – этот маленький мерзавец и не думал работать. Вытянулся, замер – ну точно чучело огородное.

Нина ногой примяла крапиву, руками раздвинула ветки и боком вошла в заросли.

– Тайка, – позвала она негромко. – Ты где?

Справа что-то хрустнуло. Она повернулась, думая, что увидит подругу. Действительно, какая-то тень мелькнула в кустах. Но разглядеть её Нина не успела. Кто-то непривычно пахнущий вырос у нее за спиной, крепко зажал ей рот и уложил на землю, придавив острым коленом так, что дыхание перехватило.

– Тихо, дура. Заорешь – убьем…

41

Существо, выползшее из темноты, попыталось прокусить Ивану ногу. Он вскрикнул и отскочил, сдавленно ругаясь. Федька обернулся, не понимая, что случилось, увидел встающую на четвереньки мелкую тварь и ударил её ножом. Острое лезвие скользнуло по голой шкуре, оставив неглубокий надрез, больше похожий на царапину. Неведомое существо взвизгнуло и метнулось в тень. Спрятавшись в неглубокой нише, оно зашипело, раздраженно дергая бугристой головой.

– Что это? – спросил Федька.

– Детеныш Ламии, – ответил Иван. Последние сомнения развеялись; теперь он был уверен, что эту берлогу устроил не обычный мут – лешак или ревун, – а сама Ламия.

Шипение вдруг раздалось из другого темного угла. А потом повторилось и в третьей стороне – под стволом поваленной сосны.

– Да он тут не один, – Федька попятился, озираясь.

Детеныши были мелкие – с упитанную кошку.

Только вот силы у них, наверное, были не кошачьи. Да и шкура, как выяснилось, оказалась на удивление толстой и крепкой. Если такие твари кинутся со всех сторон, даже взрослым охотникам придется туго.

– Уходим, – сказал Иван, медленно пятясь, боясь резким движением спровоцировать новорожденных мутов на немедленную атаку.

Федька кивнул. Он понимал, что главную опасность представляют не эти мелкие твари, а их мать. Она могла объявиться в любую секунду, почуяв, что в её гнездо наведались гости.

– Или нет, – вдруг засомневался Иван и застыл в трех метрах от выхода, упершись затылком в потолок. – А если они вырастут?

– Что там у вас? – Услышав близкий голос товарища, в логово заглянул Максим Шуманов. – Нашли девочку?

– Её там нет, – ответил Иван. – Зато там целый выводок мутов. Дети Ламии.

– Я же говорил! – подал голос Тагир Сагамов. – Она была беременная! Я говорил вам!

– Нельзя, чтобы они выросли, – сказал Иван. – Это будет конец нашей общины.

– Сожжем логово, – тут же отреагировал Максим.

– Нет! – вскрикнул Тагир.

– Там одни мертвецы, – сказал Иван. – Там нет твоей дочери.

– Врешь! Она там, я знаю… – Он опустился на четвереньки, отпихнул Максима и пополз в логово, выкрикивая имя дочери, заклиная её подать голос:

– Дочка, где ты! Медина! Красавица! Это папа пришел, ответь!

Иван посторонился, с жалостью глядя на израненного и словно бы тронувшегося умом охотника.

Шипение в глубине пещеры усилилось. Похоже, выводок у Ламии был большой. Странно, что опасных малышей не было видно раньше. Где они прятались? Может быть, в трупах таились? Или в тесных темных углах, куда человеку не протиснуться?

Уже и Максим услышал голоса детенышей Ламии. Спросил:

– Это они?

– Да, – ответил Иван.

– Похоже, вы их разозлили. Они зовут мать.

– Чего же вы тянете? – заорал Юрка, услышав последнюю фразу Максима. – Драпать надо, пока не поздно!

– Беги, – сказал ему Максим, обернувшись. И добавил: – Я развожу огонь…

Иван шагнул к плачущему Тагиру, готовый, если понадобится, вырубить его ударом по затылку, чтобы затем вытащить наружу. Но среди шипения и писка ему вдруг послышался слабый голосок. Он замер. Сделал два шага вперед, напряженно прислушиваясь.

Почудилось?!

– Медина! – вскинувшись, закричал притихший было Тагир. – Дочка!

Глаза охотника прояснились, и Иван понял, что слух его не обманывает. Где-то там, в глубине вонючей берлоги, среди мертвецов и крохотных, но уже плотоядных мутов спрятался беспомощный ребенок…

42

– Немедленно возвращаемся на КП, – решил Кира Баламут, осматривая добычу: двух испуганных молодых женщин, довольно симпатичных и, как ни странно, вполне ухоженных. Городские дикарки больше походили на животных. А эти, хоть и работали на земле, но и одеты были прилично, и умыты, и причесаны. Пока не понятно, насколько хорошо они умеют говорить – рты-то заткнуты. Но Кира не сомневался, что с коммуникацией у них проблем не возникнет.

– Или вы идете с нами, – сказал он, старательно проговаривая каждое слово. – Или остаетесь лежать тут с пробитыми головами. Поняли?

Они переглянулись и кивнули. Держались девушки на удивление спокойно. Кира посчитал это добрым знаком.

Чтобы вернуться на КП им предстояло пройти около семи километров, держась северо-восточного направления. В лагере сейчас оставались мичман Теребко с помощником-старшиной и связистом Голубятней, а также весь отряд Лиона Щербатого – его бойцы отдыхали, а заодно охраняли лагерь. Два других отряда тем временем квадрат за квадратом осматривали местность. Примерно через сутки менялись – отдохнувшие бойцы уходили на поиски деревни дикарей, а их место в лагере занимал один из вернувшихся отрядов.

– Там суета какая-то, – подал голос Айрат, присматривающий за полем. – Один мальчишка, похоже, заподозрил что-то. В нашу сторону показывает, кричит.

– Поднимаемся, – сказал Кира, хотя все и так уже стояли. – Бамбук, оставь им тут пару хлопушек. Остальные – за мной!

Кира не видел смысла скрывать свое пребывание на краю поля. Наследили они изрядно, так что дикарей обмануть не получится. А вот растяжки с безобидной пиротехникой, скорей всего, отобьют у преследователей желание лазать по кустам.

– Там наши, – сказал вдруг Айрат.

– Что? – не понял Кира. – Какие наши?

– Да похоже семёновские. Точно! Вон сам Семён показался!

Кира схватил бинокль, выглянул из-за кустов. Застонал:

– Что они делают, идиоты!

Группа Семёна Дизеля – человек за человеком – выходила из леса прямо на поле. Их уже заметили: женщины закричали, дети залегли меж лунок. Один из сторожей пальнул издалека куда-то в кроны деревьев – наверное, просто хотел припугнуть чужаков. Но в ответ хлопнул выстрел мощной винтовки – и сторож упал, сразу потерявшись в траве. Второй выстрел снайпера тоже был убийственно точен – другой сторож, залегший под деревом, ткнулся носом в землю и больше не шевелился.

Женщины бросились бежать. Дети, увидев это, вскочили с прополотой земли, пригнулись и тоже кинулись прочь. Только один мальчишка, тот самый, что показывал пальцем в сторону кустов, где пропали две девушки, подхватил какой-то сельскохозяйственный инструмент на длинной ручке и с ним наперевес помчался на бойцов Дизеля.

– Ой, дурак, – сказал Кира, с горечью понимая, что договориться с дикарями по-доброму после случившегося на этом поле вряд ли получится.

Выстрел опрокинул мальчишку.

Кира опустил бинокль.

– Выходим на поле, – сказал он. – Навстречу семёновским. Только, Бамбук, пусти белую ракету. Пусть поймут, что это мы. А то еще перестреляют сгоряча, не разобравшись.

Витька кивнул, вытащил ракетницу, поднял над головой. Ракета, шипя, ушла в воздух и словно бы зависла над полем. Кира первым вывалился из кустов и заорал во всю глотку: