Крейсерова соната - Проханов Александр Андреевич - Страница 45

Это была явная дерзость, хотя бы потому, что Роткопф посмел назвать Президента предметом.

Счастливчик едва не вспылил, однако взял себя в руки. Он явился сюда по настойчивой просьбе Модельера, чтобы обнаружить олигархический заговор. Здесь важна была тонкая интуиция и гнев был плохим советчиком.

– Я отбросил мою тень столь далеко, что она скрылась из глаз, – ответил Счастливчик. Но это изящное парирование и милое простодушие еще больнее уязвили Роткопфа.

– Увы, в последнее время многое скрылось из глаз. Например, надолго исчез из страны наш Первый Президент. Всех удивляют его бурные, многомесячные перемещения по планете, которые утомили бы и юношу. А ведь у него пересажены сердце, почка, левая половина мозга и семенники. Антропологи и физиономисты, рассматривая кадры его путешествий, уверяют, что мы имеем дело, по крайней мере, с тремя двойниками. У одного из них на руке присутствуют все пальцы, у другого их нет вовсе, а у третьего их шесть. Как вы можете это объяснить?

– Стробоскопический эффект… Знаете, это, как в кино, когда рассматриваешь вращающееся колесо. Кажется, что оно то стоит на месте, то движется в обратную сторону. – Счастливчик продолжал внешне оставаться легкомысленным и игривым, хотя бестактности Роткопфа вызывали в нем импульсы гнева.

– У вас на все находятся точные ответы. Видимо, эта черта свойственна всем Рюриковичам, – нагло брякнул Роткопф, пылая красными металлическими волосами, которые обладали электропроводностью и могли быть использованы в лампочках накаливания наряду с вольфрамом.

Это было слишком…

Счастливчик больно взял Роткопфа за нос:

– Ну ты, ящик из-под ксерокса, ты что себе позволяешь? Хочешь, чтобы я прислал к тебе налоговую полицию? Освежил старое уголовное дело? Или натравил на тебя патриотических журналистов, которые сдерут твой красный скальп и натянут на памятник Гамалее, что на Пироговке?

– Это ты, ты что себе позволяешь? – гундося защемленным носом, злобно прошипел Роткопф. – Ты изменил нашему договору, разрушил все данные нам обязательства!.. Мы, олигархи, сделали тебя Президентом!.. Уговорили твоего великого предшественника передать тебе власть, быть гарантом того, что ты не используешь эту власть нам во вред… Где он теперь, наш великий гарант?.. Ты забыл о своем происхождении?.. Мы нашли тебя на дороге как пустой кошелек и наполнили деньгами!.. Но ты отверг нас и приблизил к себе этого смерда, выскочку, болтуна, ловкого массажиста и гримера, который теперь приобрел невиданное влияние и готовит твое восшествие на монарший престол!.. Да это же дико, смешно!.. В век генной инженерии и „марсианского проекта“ вернуться в нелепую архаику!.. – Роткопф освободил защемленный нос, в котором Счастливчик оставил кончик ногтя.

– „Из камней создам слуг и рабов моих!.. Отсохшие ветви смоковницы отсекаю и ввергаю в огнь!..“ – торжественно произнес Счастливчик.

– Ты думаешь, мы молча станем наблюдать, как гибнет по твоей воле страна, крупный и малый бизнес, отечественный товаропроизводитель, система дошкольного патриотического воспитания?.. Мы объявим тебе войну!.. Сложим капиталы и бросим их на твое свержение!.. Используя популярную среди интеллигенции премию „Триумф“, подымем на тебя эстрадных певцов, писателей-фантастов и внучек известных советских литераторов!.. Вновь, как когда-то, выведем на рельсы шахтеров, и от грохота касок упадут кремлевские стены!.. Губернаторы, которые тебя ненавидят, все разом объявят о выходе из состава России, и ты, подобно Горбачеву, останешься царствовать в своей „Пещере волхвов“, где последним подарком будет присланный мной целлулоидный кукиш!.. – Роткопф побелел от гнева, веснушки на его лице воспалились, и весь он, с огненной головой, напоминал красную миску со сметаной, куда нападали розовые мошки.

– Так ли уж ты силен? – Счастливчик едва сдерживался, чтоб не достать пистолет и не выстрелить в ненавистный лоб. – Быть может, твоя сила в твоей бороде, которой у тебя нет?

– Ты хочешь убедиться в моей силе? Так пойдем же!.. – Роткопф потянул Счастливчика за рукав, и они на лифте поднялись выше музея „Волосы мира“ и оказались в белоснежном овальном зале. На стене зала разноцветными яшмами, зелеными, коричневыми и золотистыми, была выложена карта России со множеством горящих точек. Они означали подключенные к электросетям поселки, города, деревеньки, заводы, гарнизоны, ракетные шахты и военно-морские базы. Тут же, на стене, на беломраморных плитах, размещались десятки рубильников с наименованиями регионов, а также огромная панель со множеством кнопок и клавиш, под каждой из которых было название города или завода.

– Ты хочешь убедиться в моем могуществе? – зловеще улыбаясь, произнес Роткопф. – Смотри!.. – Он подскочил к щиту с набором рубильников. Потянул на себя один. Разомкнул, полыхнув шипящей зеленой искрой. И на карте, в целом регионе, исчезло мерцание, образовалась неживая каменная пустота. В городах, где без электричества остались родильные дома и больницы, умирали в обесточенных барокамерах дети, задыхались подключенные к искусственной почке больные, гасли лампы в операционных, и бригада хирургов зажигала спички над разъятым окровавленным чревом. В аэропортах останавливались радары слежения, меркли экраны авиадиспетчеров. Несколько самолетов столкнулось в воздухе, падало горящим металлом. Другие промахивались мимо посадочных полос и врезались в деревья и здания. На железных дорогах отключились светофоры и автоматика стрелок. Столкнулись пассажирский экспресс и состав с сырой нефтью. Пылали вагоны, в них корчились сгоравшие люди.

– Хочешь еще? – Роткопф с сияющими навыкате глазами жадно взирал на Счастливчика, наблюдая его ужас. – Можно еще!..

Потянул другой рубильник, треснувший медной искрой. На карте погас еще один регион. Там, где на мачтах повисли обесточенные провода и исчезла вокруг изоляторов розовая стеклянная плазма, на старте взорвалась космическая ракета, и жуткий шар пламени испепелил окрестные леса, командный пункт, работавших на старте ракетчиков. В здании банка отключились сигнализация и камеры слежения. Банда грабителей, расстреляв охрану, проникла в хранилище, кидала в брезентовые мешки слитки золота и кипы бумажных денег.

– Еще желаете?.. Милости просим!.. – Роткопф хохотал, видя, как побледнел Счастливчик. – А если Москву обесточить?..

Погасла карта вокруг столицы, а вместе с картой погасли кремлевские звезды, остановился электромастурбатор, купленный дамой-сенатором в магазине „Интим“, потухли телеэкраны, и на них как духи растворились одесские юмористы, что вызвало шок у москвичей. Тысячами люди повалили на улицу, на Горбатый мостик, с гневными политическими лозунгами: „Жванецкого в Президенты!“, „Патриарх, заступись за Карцева!“, „Задорнов, будь задорней!“, „И смех, и Грех!“. Здесь имелся в виду министр экономики, обещавший гражданам смех по льготным тарифам.

Роткопф, казалось, забыл о Счастливчике. Лицо его было вдохновенным. По нему пробегали вспышки прозрения. Он был одухотворен божественным откровением, словно композитор, сотворявший великую музыку: выключал рубильники, озаряемый зелеными и розовыми молниями; с силой включал другие, и тогда могучий кулак окутывался голубой прозрачной плазмой; нажимал на клавиши, топя в них растопыренную, мерцающую зарницами пятерню; отпускал клавиши, воздевая руку, с которой, как с громоотвода, сыпались искры. Он напоминал великого органиста. Его тело было перевито огненными змеями. Подвижные ноги пинали шаровые молнии. Неутомимые руки источали громовые удары. Ниспадавшая до плеч грива вставала дыбом, наполненная разноцветными сполохами. Закрытые в муке и счастье глаза ослепли от огненных видений.

От этой ревущей громоподобной музыки гасли города, остывала в мартенах сталь, рушились небоскребы, останавливались компьютеры. Хаос и смерть охватывали необъятные пространства России. Небо озарялось магниевыми вспышками гибнущих самолетов. На земле занимались пожары от взорванных заводов и упавших с откосов поездов. Начались аварии на атомных станциях, над которыми расцветали жуткие букеты радиоактивных взрывов. Выходили из-под контроля системы наведения ракет, и одна дивизия была перенацелена на Китай, а другая отстрелялась по Южной Африке. Толпы обезумевших людей, лишенных тепла и крова, среди падающих зданий, провалившихся площадей, бежали к зданиям мэрий, к дворцам губернаторов, готовые смести их с лица земли. Но и сами элиты были объяты ужасом, ибо повсюду в зданиях администраций, в загородных резиденциях, в уединенных дачах прорвало канализацию, и все тонуло в зловонной гуще.