Немного опасный - Бэлоу Мэри - Страница 69

Глава 22

Поскольку большинство соседей еще не успели разъехаться после Пасхи, на балу в Линдсей-Холле собралось множество гостей. Приехали все, проживающие на много миль вокруг.

Разумеется, Вулфрик не сам все организовал. Для того чтобы позаботиться о насущных проблемах, у него был секретарь, а сестры и невестки взяли на себя составление букетов, меню для праздничного стола и выбор напитков.

Однако в самый день бала герцог проявил неожиданный интерес к процессу подготовки. Он переходил из библиотеки в бальный зал, явно не зная, чем заняться.

Его гости должны были уехать через день. Даже члены его семьи покидали Линдсей-Холл, отправляясь кто в город, кто по домам. Что ж, ему придется отпустить их. Ему придется отпустить ее. Он уже решил.

Но он хотел, чтобы этот вечер стал для всех особенным, и поэтому беспокойно бродил по дому, обходя стороной гостиную и отказываясь принимать участие в каких бы то ни было мероприятиях.

Когда вечером, одетый в привычный черный фрак и белую сорочку, герцог Бьюкасл принимал гостей вместе с тетушкой и дядюшкой, он отметил про себя, что бальный зал выглядит весьма внушительно: на стенах и над дверьми были укреплены корзины с весенними цветами, а три центральные колонны окружали горшки с папоротниками и пасхальными лилиями.

И она тоже выглядела премило. Она — это Кристина Деррик, которая, улыбаясь и всем своим видом излучая радость, поздоровалась с хозяином дома и впервые вошла в бальный зал. На ней было белое платье, отделанное по подолу нежными фестонами, с короткими пышными рукавами, расшитыми лютиками, маргаритками и веточками зелени. В этом наряде она была похожа на лучик весеннего солнца.

При виде Кристины у герцога сладко защемило сердце.

Когда после ленча они выходили из столовой, герцог попросил ее оставить ему первый вальс. Это были первые слова, с которыми герцог обратился к ней с тех пор, как прыгнул с дерева в воду.

Он почему-то стеснялся.

Или, быть может, это был страх. Он хотел верить, что между ними теперь все ясно, она чувствует то же, что и он, и, самое главное, видит для них совместное будущее. Но герцог не был уверен. И поскольку ему в жизни не часто приходилось сталкиваться с неразрешимыми ситуациями, он не знал, как поступить.

Вулфрик открыл бал с виконтессой Равенсберг, которая надела фиолетовое платье, идеально гармонировавшее с ее фиалкового цвета глазами. Потом он танцевал с хорошенькой блондинкой, леди Мьюир, сестрой графа Килборна, задаваясь вопросом, почему она так и не вышла замуж с тех пор, как несколько лет назад овдовела, во второй раз сделавшись завидной невестой. Странно, сам он почему-то никогда даже не думал о том, чтобы поухаживать за ней. Во время третьего танца его партнершей, по настоянию тетушки, была Эми Хатчинсон. Накануне маркиза Рочестер ворвалась без предупреждения к нему в библиотеку и прочитала лекцию на тему семейного долга, согласно которому он не имел права приводить в семью дочь сельского учителя, поскольку та слишком много улыбалась и не всегда умела себя вести. Он молча выслушал, не отрывая монокля от глаза, и поблагодарил за заботу, так что бедной тетушке не оставалось ничего другого, кроме как оставить его в покое и выйти из комнаты, унося за собой возмущенно покачивающиеся перья. Но похоже, она все-таки не отказалась от мысли навязать ему свою племянницу.

Четвертым по счету танцем был объявлен вальс.

Кристина Деррик уже успела потанцевать с Аттингсбро, Китом и Эйданом. Она раскраснелась, глаза ее блестели, тогда как воспитанная леди должна на балу сохранять выражение лица надменное и слегка скучающее. Право, она была великолепна. Она стояла на противоположном конце зала в компании леди Элрик и герцогини Портфри.

Их взгляды встретились.

Вулфрик не смог противостоять искушению. Его пальцы непроизвольно сжались вокруг инкрустированной драгоценными камнями ручки монокля, поднесли монокль к глазу, а потом слегка опустили вниз. Несмотря на разделявшее их расстояние, герцог увидел искорки смеха в глазах Кристины.

Затем она, порывшись в маленьком ридикюле, висевшем у нее на руке, извлекла оттуда какую-то вещицу. Герцог сумел разглядеть лишь черную ленточку. Неожиданно Кристина поднесла это «что-то» к глазам и посмотрела на герцога через его же собственный монокль.

Вулфрик Бедвин, холодный неприступный герцог Бьюкасл, был потрясен настолько, что издал неприличный смешок, а потом его губы медленно расплылись в улыбке, и все лицо постепенно озарилось радостью и любовью.

Кристина вдруг перестала улыбаться.

Направляясь к ней через танцевальный паркет, герцог отметил про себя, что ему даже в голову не пришло, что правильнее было бы незаметно обойти зал по периметру. Все, что он видел в эту минуту, были ее глаза, большие и лучистые, и ее зубки, впившиеся в нижнюю губу.

— Не правда ли, миссис Деррик, следующий танец обещан мне? — проговорил Вулфрик, подойдя к ней и отвесив поклон.

— Да, ваша светлость, — отозвалась она, — вы не ошиблись.

И только в тот момент, когда Вулфрик протянул ей руку, он почувствовал, что все взгляды устремлены на них, и услышал пронесшийся по залу шепот. Герцог повернул голову и, удивленно приподняв брови, оглядел присутствующих. Но стоило ему проделать это, как все поспешно сделали вид, что заняты разговорами.

— Я что-то пропустил? — осведомился он. Кристина подала ему руку — монокль снова перекочевал в ридикюль.

— Да, — ответила она. — Вы не видели, как улыбнулись.

Какого дьявола? Герцог сердито взглянул на нее.

— Как я понимаю, — насмешливо продолжила она, — это такая же редкость, как роза в пустыне.

«Что за глупости, — подумал Вулфрик. — Несусветная чушь!» Но вслух он так ничего и не сказал.

В течение получаса герцог вальсировал с Кристиной Деррик, и окружающий мир не существовал для него. Здесь не было Гектора, который мог бы неожиданно наскочить на танцующую пару — его заблаговременно увели в комнату для игры в карты, — не было ничего, что могло бы отвлечь от него внимание партнерши. Кристина Деррик вся сияла. Герцог чувствовал себя так, словно сжимал в объятиях саму радость. Он не отрывал от нее глаз, любуясь ее красотой, вдыхая ее аромат, не пряча своих чувств.

— Спасибо, — сказал герцог, когда танец подошел к концу и пришел черед возвращаться к действительности. — Спасибо, Кристина.

Настала пора вспомнить о долге. Он все-таки был хозяином бала. Его дом был полон гостей. Полчаса для себя остались в прошлом.

Никогда в жизни Кристина не чувствовала себя такой несчастной. Она была в отчаянии, и на этот раз душевная боль не могла сравниться по силе ни с чем из испытанного ею прежде.

Он хотел что-то доказать ей. Он специально ради этого пригласил ее в Линдсей-Холл, и его затея удалась. Но кроме этого, ему ничего не требовалось.

В прошлом году ей был дан шанс, и она отвергла его, твердо и безжалостно. Больше он не попросит ее ни о чем. Разумеется, не попросит. Он, в конце концов, герцог Бьюкасл.

И надо же такому случиться, чтобы именно сегодня пошел дождь. Не такой сильный, чтобы воспрепятствовать путешествию и задержать ее в Линдсей-Холле еще на один день, но достаточный для того, чтобы мир вокруг казался серым и скучным через запотевшее окно кареты.

Кристина в последний раз обвела взглядом красивую китайскую спальню. Ее сумку уже отнесли вниз и поместили в багажное отделение кареты.

Всего два вечера назад она считала себя самой счастливой женщиной на свете.

Герцог улыбнулся ей через бальный зал, когда она посмотрела на него в монокль, который теперь приятной тяжестью лежал у нее в ридикюле, укутанный для надежности в герцогский носовой платок. Он улыбнулся, и она готова была поклясться, что в тот момент сердце перевернулось у нее в груди. А потом они танцевали вальс, и он не отрывал от нее глаз. Кристина была уверена, что видела улыбку в его серых глазах; их стальной блеск вдруг показался ей теплым и исполненным света. Пока они танцевали, она чувствовала себя так, словно ее ноги не касаются пола.