Беглая невеста - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 9

– Загадошная, – театрально закатив глазки, через «ш» уточнила свой имидж Глашка.

– Именно, – кивнул он, не дав спровоцировать себя на шутливый тон, и вдруг предложил: – давай вина выпьем, и я попробую объяснить то, что понял о тебе.

И, не дожидаясь ее согласия на распитие, встал, собрал пустую грязную после обеда посуду и пошел в дом. Глашка осталась сидеть за столом и задумчиво рассматривать красивый пейзаж, открывающийся взору с веранды.

Что он там понял о ней такого, что прямо вином запивать надо? Мыслитель! Диоген!

Подозреваемый в тяготении к философствованию вернулся на веранду, зажав под мышкой открытую бутылку сухого белого вина, в руках два бокала и тарелка с закуской в виде сыра и клубники с крыжовником, наваленных горочкой. Явно дары местного огорода.

Расставив на столе принесенное, Коля сел на свой стул, неспешно налил вина в два бокала, протянул один из них Аглае и провозгласил незамысловатый тост:

– За тебя, Аглая Стрельникова!

Чокнулись, отпили по глотку, и Николай, засмотревшись куда-то вдаль, принялся излагать свои размышления:

– Знаешь, Стрелка, здесь, в единении с природой, такое разуму открывается, что и поражаешься, и восхищаешься, и даже побаиваешься немного. Здешние места располагают к созерцанию, к возможности разобраться в самом себе и увидеть то, что прятал глубоко в подсознании, боясь потревожить. Я только здесь осознал до конца, почему в детстве выбрал тебя близким другом и старался защитить от всех, – мне хотелось вызнать твой секрет, как у тебя получается так жить, понять и научиться жить так же и ни с кем ни тобой, ни этим знанием не делиться. Совершенно странным образом в тебе словно существуют и гармонично уживаются несколько личностей. С одной стороны, ты вполне рациональный человек, к любой проблеме подходишь логически, просчитываешь варианты и возможные последствия, у тебя все аккуратно и в голове, и в быту. С другой – ты иногда такое вытворяешь, поддаваясь импульсу, минутному решению, интуиции, которой доверяешь и слушаешься безоговорочно. Но самая поразительная твоя третья сущность – что-то такое недоступное обычным людям, словно ты знаешь, слышишь некие вселенские законы, божьи, что ли, которые людям еще познавать и познавать, а ты по ним уже живешь легко и просто, словно дышишь.

– Да что ты придумываешь, Алтай! – возроптала Аглая. – Никаких во мне таких трех личностей и загадочных способностей нет, я самая обыкновенная!

– Ну да! – хмыкнул многозначительно Коля. – Вот скажи мне, Стрельникова, о чем ты мечтала в девять лет? Какое у тебя было сокровенное желание? Ты помнишь?

– Ну, помню, – призадумалась Аглая ненадолго. – Мне хотелось рисовать!

Она искренне порадовалась, что вспомнила о своих детских мечтах, таких простых и незамысловатых, в которых и намека нет на какую-то там исключительность, на которой настаивал друг детства.

– Угу, – саркастически подтвердил друг детства. – Вот именно! Рисовать. На минуточку, если учесть, что мы с тобой жили и учились в спортивной школе-интернате олимпийского резерва страны, из которого выходили только мастера спорта и чемпионы, вплоть до олимпийских. И основным занятием у нас были многочасовые тренировки – с утра и до отбоя, с перерывом на школьные уроки и еду. Хочешь, я скажу тебе, о чем я мечтал тогда?

– Стать тем самым чемпионом? – предположила Глашка неуверенно.

– Нет, – жестко ответил он. – Я мечтал о том же, о чем мечтали абсолютно все дети этого интерната: жить с родителями! Я так хотел жить дома с папой, мамой и бабушкой, как раньше! И просыпаться утром в своей кровати, в своей комнате, где только мои игрушки, и мой старый письменный стол, и мои любимые книжки. И чтобы бабушка кормила меня на завтрак любимыми оладьями, и гладила по голове, и целовала в затылок, и папа с мамой, возвращаясь по вечерам с работы, слушали за ужином мои рассказы о тренировках и как меня сегодня похвалил тренер. Я готов был тренироваться в десять, в сто раз больше, только бы они вернули меня домой! В девять лет ребенок должен жить с родителями, любимый и оберегаемый ими, а не в казарме интернатовской! Какие бы необычайные способности у него ни обнаружились! Мы все страшно, отчаянно мечтали вернуться домой! В интернате же не было ни одного сироты – там учились дети из вполне благополучных семей. И мы уговаривали, умоляли родителей забрать нас оттуда! И обижались на них, и чувствовали себя преданными и брошенными. Все, кроме тебя. Ты единственная не испытывала никакого чувства обиды на взрослых, ты принимала их и сложившиеся обстоятельства твоей жизни такими, какие они есть. И ты хотела рисовать.

Как Аглая попала в интернат, надо бы рассказать отдельно.

Вообще-то у нее странноватая семья. Нет, дедушки-бабушки у Глаши были вполне социально нормальными. Ну, кроме деда Григория, наверное, – его уж точно обычным не назовешь.

А вот родители никак не соответствовали общественно-политическим требованиям страны того исторического периода времени.

Василий Богуш и Вера Стрельникова были художниками, причем в гордом статусе – свободные. Они окончили Суриковский институт, где учились в одной группе, там познакомились и полюбили, совпав полностью и без зазоров в мировоззрении и интересах. И если интересы еще вполне понятны и конкретны – рисовать как можно больше и талантливее, то вот мировоззрение, скажем так, немного подкачало, никаким боком не совпадая с идеологией родины, – нечто из подзабытого к концу семидесятых движения хиппи: Вудсток и свободная любовь ко всему человечеству.

С курса третьего института и по сей день они жили вместе и никогда не состояли в официальном браке, считая акт регистрации пережитком прошлого и ограничением так любимой ими свободы человека. Ну, как бы с этим, и бог бы с ними.

После института числились художниками-оформителями на каких-то предприятиях, где появлялись с регулярностью раза два в месяц, а то и реже. Состряпать по-быстрому стенгазетку или плакатик, ибо в те времена за совсем уж свободное времяпровождение грозила вполне реальная статья Уголовного кодекса о тунеядстве и столь же реальная перспектива загреметь в околоток с дальнейшим переправлением в тюрягу.

Основным же их занятием, как вы понимаете, оставалось писание полотен, а по-простому – рисование картин. С тремя друзьями-художниками в обычном доме недалеко от Садового кольца, в квартире, доставшейся кому-то из тех приятелей по наследству и переделанной под художественную мастерскую, они проводили большую часть своего времени. Весело, наверное, было их соседям, живущим рядом со свободными от всего молодыми художниками, по ночам принимавшими не менее свободных друзей – и рок-музыкантов известных и запрещенных до невозможности, и художников, артистов, а также критиков, писателей, поэтов, молодых режиссеров. Шумно, интересно, захватывающе!

Активное противостояние культурной молодежи царящей в стране эпохе застоя.

И в разгар этой распрекрасной, свободной жизни выяснилось, что двадцатипятилетние Васечка с Верочкой ждут ребенка. Событие, сильно порадовавшее их родителей, надеявшихся, что хоть этот факт заставит детей пожениться.

Не-а! А принципы?!

Аглая была желанным ребенком не только для старшего поколения – родители ее ждали и любили заранее, за что и осчастливили девочку древнерусским именем Аглая.

Дело в том, что Глашка умудрилась родиться, когда они пребывали в так называемом русском периоде творчества. Вообще-то, можно считать, что повезло ей необычайно, ибо за год до ее рождения папа с мамой страдали «чукотским периодом», ездили на Ямал и в Якутск и несколько месяцев жили там, изучая обычаи чукчей, их быт, уклад, разумеется, перенося свои впечатления на картины. А через год после ее появления на свет родители впали в «испанский период» и болели им несколько лет, правда, без выезда в страну Испанию, невозможного в то время. И родись Глаша позже, она запросто могла стать какой-нибудь Агуэдой или Алондрой, с них сталось бы!

Так что повезло ей страшно! Отделалась на всю жизнь замечаниями о необычности своего имени и вопросами о его древнерусском значении. Хорошее значение у ее имени, чтоб вы знали! Чуть ли не провидица, етить ее и всех спрашивающих!