Чёрный трон - Желязны Роджер Джозеф - Страница 40

В первый раз, когда судно целиком было поднято из воды, я испугался, хотя прошло много времени, прежде чем это повторилось. Но настало время, когда это уже происходило регулярно. Я увидел старика, зная теперь, что это было своеобразное воплощение По, в отдалении. На этот раз он пытался делать какие-то расчеты, а на самом деле смотрел, как ледяные горы проплывали и проплывали мимо нас. На его лице отражались боль, растерянность и блаженство, — последовательно или одновременно, не знаю точно (в этом месте Время уходит, как зеленый огонь…) — когда я понял обстоятельства нашего положения, — что нас закружит и увлечет в воронку водоворота. Я снова ощутил родство с этим человеком, которое объединяло нас в прежние дни, и мне захотелось подойти к нему, взять на руки, спасти его, вынести из этого места. Только я знал, что не могу сделать этого; а если бы и мог, я был уверен, что он не захочет этого.

Я взглянул на наше головокружительное вращение по спирали гигантского ледяного амфитеатра, увидел, что круги становятся все меньше среди рева, грохота и треска. Я знал, что чувствовал По. Глядя на ледяное пространство, приближающее час Смерти, он видел Жизнь во всей ее ясности. Я видел все его глазами и знал, что мог бы устремиться, как он, в последнюю бездну, сознательно, безоглядно, исполняя закон единства…

Видел, но не хотел этого. Был момент, когда мы с ним стали словно один и тот же человек. Он был художником, а я почти его творением. Хотя я порицал его за чрезмерное возвеличивание. На память пришли слова Лиги: «Придумай что-нибудь», — и я отвернулся от него.

Мир был распахнут, готовый жадно проглотить все. Что мог сделать человек?

Я попытался.

12

Высокая темноволосая женщина разглядывала ту, что пониже ростом, сероглазую, на том самом песке, покрытом оранжевыми и черными полосами. Стена тумана надвигалась на берег. Море было словно лист, отражавший пламя. Песочный замок размером с дом георгианской эпохи стоял наполовину окутанный туманом, крохотная трещина пролегла по его фасаду.

— Так это и есть твое королевство у моря? — сказала высокая женщина.

Другая, до крови закусив губу, кивнула.

— Хорошо продуманное сооружение, моя дорогая.

Как образец совершенного дизайна, оно наделено классической простотой.

Где-то в глубине материка послышались раскаты грома. Над головой появилось темное облако, тень от него упала на спящие воды.

— Я не знала, что вы можете сюда прийти, — тихо сказала молодая женщина.

— Поверь, это было непросто.

— Постарайтесь не причинить зла этому месту.

— Никогда, если ты поможешь мне, вместо того, чтобы сражаться со мной.

— Чего вы хотите?

— Мы должны вернуть его назад.

Показались еще два облака, за ними последовали новые раскаты грома.

— Кого?

— Единственного, кого мы еще в силах спасти. Или они уйдут оба.

Молодая женщина заплакала. В это время пошел дождь.

— Я хочу, чтобы они оба были.

— Прости меня, дитя, но так не получится.

— Они снова зовут меня. Уже поздно.

Она отступила назад, и земля разверзлась перед ней. Она бросилась в расщелину, но ее падение внезапно было остановлено.

Другая вытянула руки вперед.

— А сейчас, сейчас ты должна помочь мне. Они оба ушли так далеко.

— Очень хорошо, — ответила молодая, отводя руки от лица и вытягивая их перед собой. — Очень хорошо.

Небо почернело, океан вскипел. Они пошли, ступая по нему.

Я пришел в себя поверх плавающих облаков крушения. Что было до этого, я не помнил. Мне было холодно, поверхность воды была темной, хотя небо, чему трудно было поверить, сияло голубизной…

Я пошевелился, вытаскивая из воды замерзшую левую ногу, размял онемевшие руки, чувствуя как постепенно и болезненно в них восстанавливается кровообращение. Потом я понял, что затылок болит от солнечного ожога. Я зачерпнул пригоршню воды и побрызгал на больное место.

Если могущество Энни лежало в области сверхъестественных явлений, По — в невероятно остром восприятии, то чем отличался я, третий член этого единства? Далее, если следовать этой логике, можно сказать, что я — Причина. Каждый из них, так или иначе, принадлежал другому миру. А я — дитя этого мира — Земли; моя религия — это религия жизни, это выживание. Я — неотъемлемый компонент их фантазий и идеалов. Я положил ладони плашмя на ненадежную опору под собой и сделал попытку приподняться. Мне опять, как советовала Лиги, удалось найти выход; я знал, что надо повернуть голову налево и открыть глаза. Когда я сделал это, то почувствовал, словно кто-то неуловимо присутствовавший покидает меня.

Я увидел парус. Из последних сил я стащил с себя рубашку и начал махать.

Это была «Эйдолон», которая, наконец, подплыла поближе, спустила лодку и подобрала меня. Все, кроме Лиги, уже считали меня погибшим вместе с матросом, которого смыло за борт еще в мае две недели назад. С того времени их отнесло еще дальше на юг, и только сегодня они поменяли курс и двинулись в этом направлении, потому что Лиги убедила Петерса, и они вдвоем уговорили капитана Гая поступить так.

Когда меня подняли на борт лодки, я увидел, что среди обломков, которые поддерживали меня на плаву, была доска с названием корабля, которое до сих пор было прикрыто моим пледом. Я попытался достать ее, но ее отнесло в сторону. Однако название мне удалось прочитать. Там было написано «Дискавери».

Меня отнесли в каюту, куда подали воду, бульон, хлеб и бренди. Я попросил Петерса найти мне чистую одежду в одном из сундуков и помочь мне снять то, что было на мне, и надеть смену. Капитан Гай был при этом и настоятельно советовал мне поспать, но я сказал ему, что так долго был без сознания, что теперь хотел бы услышать о том, как обстоят дела. Я также сказал ему, что не смогу уснуть, пока не утолю жажду. Он велел принести еще воды и бульон.

Почти в это же время появилась и Лиги. Она рядом, за дверью, вела беседу с Вальдемаром. Она проверила мне глаза, прослушала пульс в нескольких местах и удалилась.

— Что это может означать? — поинтересовался капитан Гай.

— А то, что сейчас мне скорее всего принесут стакан болотной воды с плавающей в ней всякой всячиной, — ответил я.

Немного позднее мое предсказание сбылось. Когда я сделал первый глоток, капитан кивнул.

— Я очень рад, что вы чувствуете себя теперь намного лучше, — сказал он. — Я видел людей, пробывших в море всего день или два, и они выглядели намного хуже, чем вы.

— Думаю, мне просто повезло, — сказал я, делая еще глоток. Смесь решительно начинала мне нравиться. Может быть, мои вкусовые рецепторы были повреждены.

— Наша команда теперь сократилась до шести человек, — продолжал Гай, — не считая Петерса, который выполняет обязанности первого помощника. Конечно, у меня есть все необходимое оружие, и команда боится Петерса. Но они более, чем несчастны с тех пор, как покинули Испанию, и нас преследуют неудачи.

— Нельзя их за это порицать, — сказал я.

— Во время вашего отсутствия, — продолжал он, — некоторые каюты открылись во время шторма и остались без присмотра.

— Думаю, что могу предположить, о чем вы собираетесь сказать, — заметил я.

Он кивнул.

— Гроб монсеньора Вальдемара вынесло водой в коридор и сорвало с него крышку. Теперь команда знает, что мы везем с собой этого странного покойника, и все решили, что это он приносит несчастья.

Теперь настала моя очередь кивнуть.

— Они бы сбросили его за борт, если бы не вмешался Петерс, — сказал капитан. — Вот в этом все дело.

— Как вы думаете, они успокоятся? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Если ничего больше не случится, — вздохнул он. — К несчастью, это маловероятно.

— Поясните, пожалуйста.

— Мы зашли сейчас гораздо южнее, чем когда-либо проникали даже исследовательские суда. Эти воды не изведаны. Бог знает, что ждет нас здесь.

— И если нам не повезет, они поднимут бунт?