Планета Вода (сборник с иллюстрациями) - Акунин Борис - Страница 35

Субмарина пошла на погружение, не замедляя хода. Свет померк, но видимость все равно была отменная.

Через минуту-другую впереди показались какие-то темные клочья, будто оседала сажа или шел черный снегопад. Фандорин закусил нижнюю губу. Это были обломки корабля. Куски палубы, обшивки, фрагмент трубы… И тела, мертвые тела. Раскинув руки – кто плашмя, кто головой вниз, кто свечкой – они плавно опускались, поворачивались, шевелили безвольными членами. Зрелище было жутким и в то же время каким-то иррациональным, похожим на сон.

– Будто осенний листопад, – меланхолично произнес голос принца. – Подул ветер смерти, и ветка жизни обнажилась… Сама по себе жизнь не имеет никакой ценности. Если человек так и не стал человеком, а существует на манер муравья… Какая трагедия… Я не об этих пятистах муравьишках. Я о полутора миллиардах остальных, которые живы, а в то же время не живут… Ничего, мы заставим человечество пробудиться. Мы сделаем муравьев людьми. Я, Наполеон из рода Бонапартов, вам это обещаю.

Ночью Фандорин шел по Западной улице к веселому кварталу, который назывался «Сан-Суси».

Весело Эрасту Петровичу не было. Ему было страшно.

На прощанье, перепоручая нового «брата» квартирмейстеру, Наполеон сказал:

– Теперь сроки, конечно, придется сдвинуть. Англичане пришлют вместо крейсера целую эскадру. Мы будем готовы и утопим ее. Ты видел, как это просто. Торпеда сама находит цель по звуку двигателя, а наша чудо-взрывчатка, кранкит, способна одним ударом уничтожить даже самый большой корабль. До прибытия эскадры у нас есть недели две. Готовых экипажей меньше, чем хотелось бы, но это ничего. Как говорил мой двоюродный дед: «Главное ввязаться в сражение, а там дело пойдет». День «Икс» придет раньше, чем я думал. Наши водолазы подорвут основную часть британского флота на якоре. Работа над алюминиевым корпусом откладывается, Пит. Завтра займешься составлением технического описания твоего пневмофора. Какой есть, такой есть. Пошлем документ в Англию по телеграфу. Изготовят их моментально. Водолазы опытные, освоят технику быстро, она ведь проста. Двух недель хватит.

Пожал руку и пошел, окрыленный победой. Его поздравляли, хлопали по плечам, обнимали.

«Он не сумасшедший. Это не химера. План завоевания мира абсолютно реален и осуществим. Это раз… – Как всегда в минуту растерянности, Эраст Петрович пытался структурировать проблему, то есть подвергнуть атакующий Хаос первичному анализу. – У Наполеона есть подводный флот, есть преданные сторонники и есть мощное оружие, против которого современные корабли не имеют защиты. Довольно направить торпеду на источник вибрации, и она сама находит цель. «Кранкит», изобретение профессора Кранка, – какое-то взрывчатое вещество невиданной мощности. Теперь понятно, почему великие державы вели вокруг профессора такие пляски. Это два… Убить Наполеона легко, он ходит безо всякой охраны, но это мало что даст. Орден «Амфибия» вряд ли откажется от своего намерения покорить мир. С какой стати? База останется, оружие тоже. Это три… Стало быть, нужно уничтожить не одного Змея Горыныча, а всё его змеиное гнездо. Только тогда угроза будет нейтрализована. И это четыре… Только вот ни черта не понятно, как это сделать за оставшиеся две недели».

На самом деле, формулируя печальный вывод, Эраст Петрович несколько интересничал перед самим собой. Он неспроста шагал по направлению к зоне увеселений. Кое-какой план уже составился – как же без этого?

Сказано: «Для благородного мужа непреодолимых преград не бывает». Правда, у этой максимы есть и концовка, менее известная: «И если он не сможет вскарабкаться на кручу в нынешней жизни, то разобьется насмерть и одолеет преграду в жизни следующей».

О том, что сейчас ночь, догадаться можно было только по задвинутому над жилым кварталом черному экрану, на котором светились лампы, выложенные в форме созвездий. Атлантис никогда не спал. Люди жили и работали посменно.

Новому члену Ордена показали рабочее место в лаборатории, выделили маленькую, но очень удобную квартиру, объяснили где что находится и выдали кошелек с золотыми «наполеондорами» – в Атлантисе существовала собственная валюта. На нее можно было заказать любые вещи из «верхнего мира» – хоть из Парижа, хоть из Нью-Йорка. А также развлечься в «Сан-Суси».

План действий у Фандорина пока что был самый абстрактный, основанный на принципах древнекитайского военного искусства – с тех пор в стратегической науке никаких революционных открытий не случилось.

«Когда затеваешь войну с сильным противником, действуй следующим образом, – гласила наука. – Прежде всего найди у сильного противника точку, в которой он менее всего силен; определи точку, в которой более всего силен ты; выбери наилучший момент для удара своей самой сильной точкой по самой слабой точке противника; после этого будь тверд и уповай на помощь Неба».

Определить уязвимые пункты Атлантиса проще всего, общаясь с его обитателями. Всеобщее дружелюбие, царящее внутри этого подводного братства, должно облегчить задачу. Люди, объединенные общей целью, даже если эта цель безумна или ужасна, превращаются в нечто вроде пчелиного роя: каждый отказывается от частицы своей индивидуальности, получая взамен эйфорическое ощущение «причастности к великому делу», товарищества, неодиночества.

Еще работая в наземной лаборатории, Фандорин заметил, как хорошо «диспетчер Нэп» умеет создавать чудесную рабочую атмосферу, обаянию которой трудно не поддаться. Здесь, в Атлантисе, чувствовалось то же настроение, только многократно усиленное. Все улыбались друг другу, там и сям стояли оживленно беседующие группки людей, звучал смех. Можно было подумать, что эта милейшая компания готовится не к жестокой войне, а к какому-то большому радостному празднеству. В своих одинаковых синих мундирах члены ордены были похожи не на солдат, а на студентов. Большинство молоды, с умными, открытыми лицами, и держатся вольно, совсем не по-военному.

Когда-то, в ходе расследования одного убийства, которое поначалу выглядело уголовным, а затем оказалось политическим, Эрасту Петровичу довелось присутствовать на собрании нелегального революционного кружка. Жители Атлантиса напомнили Фандорину тех питерских студентов, которые с горящими взорами и одухотворенными лицами говорили о вещах ужасных: мятеже, убийстве, «красном петухе» и «крестьянском топоре». Самое страшное на свете, это когда множество очень хороших людей воспламеняются очень нехорошей идеей. А наоборот, увы, не бывает…

Где в этом оазисе всеобщей раскованности самое беспечное место? Разумеется, в увеселительном квартале. Эраст Петрович был намерен познакомиться с елико возможно бóльшим количеством новообретенных «братьев». Все так любят учить новичков уму-разуму, особенно за рюмкой вина или кружкой пива.

Несколько вопросов занимали Фандорина в первую очередь.

Прежде всего, конечно, доступ в закрытую зону «Юг», где находится склад чудо-взрывчатки. Может быть, кто-нибудь из собутыльников там побывал и что-нибудь расскажет.

Далее. Желательно было бы понять, до какой степени и надолго ли парализует деятельность города авария на центральной электростанции или, скажем, вывод из строя вентиляционной системы.

А еще – по сугубо личным мотивам – очень хочется узнать, где тут можно повстречать тихого человечка с пушистыми седыми волосами…

Квартал «Сан-Суси» оказался чем-то вроде уменьшенной копии Кони-Айленда или, пожалуй, Всемирной выставки, на которой Фандорин побывал в 1900 году в Париже. Такие же причудливые павильоны и затейливые палаццо из раскрашенной фанеры, балюстрадки-перильца-флюгера, разноцветные лампионы, мурлыканье механических пианол и сладкое завывание граммофонов. Территория карнавала или масленичного гуляния – только очень размеренного, благодушного, всегдашнего, без криков и праздничной невнятицы.