Чистилище. Янычар - Золотько Александр Карлович - Страница 43

Сержант пытался зажать рану на руке, но кровь текла между пальцев.

– И еще один… – протянул Петруха.

Егорыч навел автомат на сержанта, но охранник отвел оружие в сторону:

– Пусть Петруха.

Сержант опустился на колени – голова кружилась, ноги не держали.

– Петруха, Петруха… – протянул Петруха, поднимая автомат к плечу. – Почему чуть что – Петруха?..

Пуля пробила сержанту голову, тело упало.

– Двое, – сказал Петруха. – Как и договаривались…

– Двое, – согласился охранник.

Дернулся и затих Исламов, сполз со стола.

– Покойников нужно выбросить на улицу, – сказал охранник. – Только аккуратнее открывайте дверь – чтобы на уродов… на мутантов не напороться. Вопросы есть?

– Нету вопросов, – ответил Петруха. – Все понятно. И кто начальник – тоже понятно. Звать-то тебя как?

– Янычар.

Кремлевские звезды уже давно не горели. Днем, когда солнце их освещало, при желании еще можно было себе представить, что они светятся, но ночью их либо не было видно вообще, либо просто чернели силуэты на фоне звездного неба.

А потом по Кремлю стали стрелять.

Янычар вначале даже не поверил своим глазам, когда первое дымное облако поднялось над башнями и куполами. Понимал, что это взрыв, но как-то механически продолжал верить в незыблемость и вечность зубчатых стен. Потом докатился звук взрыва.

Вначале – выстрел из пушки, потом – грохот разрыва. Били почти в упор, если судить по разнице по времени между взрывом и выстрелом. Прямой наводной, прикинул Янычар.

Странненько, сказал Янычар.

Кто-то снаружи ломится в Кремль, чтобы… А для чего, собственно, кому-то могло понадобиться пробить себе дорогу за стены? Единственный на сегодняшний день важный объект на территории Кремля – правительственный бункер. Внутрь все равно никого не пустят, а просто так разрушать…

Нет, месть, конечно, дело святое, но не настолько, чтобы ради нее лезть в самый центр кишащей уродами Москвы, вместо того чтобы вырваться наружу, прочь из отравленного мегаполиса.

Кажется, били танки. Еще были пушки калибром не меньше ста пятидесяти двух миллиметров, скорее всего, самоходки. В упор, в упор!

Ночью над Кремлем сверкали трассеры, небо было подсвечено багровым огнем пожара. Даже привычные уже горящие дома по всей Москве как-то терялись на фоне горящего Кремля. Или это была иллюзия и особую яркость этому пожару придавала мысль о том, что именно горит.

Янычар прикинул варианты, которые новое обстоятельство создавало для него, и вдруг понял, что ему нужно быть там, возле Красной площади. Не то чтобы он всю жизнь мечтал пострелять по Спасской башне или разнести вдребезги Боровицкую. Оттуда, от Кремля, начинается дорога к выходу из Москвы. Для Янычара, естественно.

Он уже давно понял, что дом стал для него не только и не столько убежищем, сколько комфортабельной ловушкой. Янычар по инерции продолжал… нет, не обживать шестнадцатиэтажку, а оборудовать ее, совершенствовать оборону.

Квартиры были очищены от трупов, их Янычар без лишней сентиментальности просто выбрасывал с балконов, предоставляя уродам возможность самим подчистить улицы. В ходе чистки выяснилось, что в двух квартирах все еще обитали уроды, в одной двое – Янычар удивился, почему они не сожрали друг друга, а во второй квартире урод был один, бывший охранник владельца сети продовольственных магазинов.

Его Янычар расстреливать не стал.

Показалось интересным выяснить, можно ли в рукопашную завалить неутомимую и малоуязвимую тварь. В конце концов, патроны могут закончиться или ружье заклинит. Лучше бы заранее знать, какие шансы есть выжить в драке, или лучше сразу пускаться наутек.

Оказалось, победить можно.

При жизни телохранитель с многозначительной кличкой Кость, возможно, и владел какими-то приемами рукопашного боя, но на своем новом этапе существования он все больше стремился вцепиться в противника, повалить на пол или дотянуться зубами до его тела.

Сломанная рука драку не остановила, урод просто не обратил внимания на то, что может драться только одной конечностью. А Янычар порадовался, что особой прочности кости урода в результате воздействия вируса не обрели. Главное было не рассчитывать на то, что урод замешкается хоть на мгновение, получив увечье.

Кость, например, не остановился, дернулся в сторону, доламывая треснувшие кости правой руки, и ударил наотмашь Янычара по лицу. Промахнулся на какие-то миллиметры, ударил снова, рванулся в сторону, высвобождая сломанную руку, и прыгнул, метя зубами в лицо.

Янычар шагнул в сторону и всадил нож Кости в голову, под нижнюю челюсть. Почувствовал, как лезвие пробило небо урода и уперлось в крышку черепной коробки. Даже показалось, что послышался скрежет стали по кости. Урод дернулся, словно не хотел умирать, замер, удерживая равновесие, и Янычар вдруг подумал, что это сейчас вирусы, заполонившие тело бывшего телохранителя, вцепились друг в друга, выстроились цепочками, чтобы удержать, не дать своему новому обиталищу упасть и погибнуть.

Янычар выдернул клинок и ударил снова, в затылок.

Урод рухнул как подкошенный.

Такие дела, сказал Янычар, переводя дыхание.

Одного урода, пожалуй, можно уработать даже без огнестрела, а вот если их будет хотя бы два… Бой заранее обречен на поражение. Не подходит.

Это значило, что в одиночку да пешком из города будет не выбраться. Москва большая… И несколько миллионов хрипящих тварей, подвижных, малоуязвимых, не понимающих, что такое страх.

Можно было попытаться идти от убежища к убежищу. Небольшими рывками преодолевать расстояние от дома к дому, прячась там от уродов, но это был очень длинный и слишком долгий маршрут. Рано или поздно закончится еда. И тогда… Тогда шансы выжить упадут до нуля.

Янычар как раз сидел на крыше возле пентхауза, пил теплое пиво и смотрел на Кремль, когда там прогремело в первый раз.

Там были военные. И было этих военных много, раз уж они смогли пробиться от окраин в самое сердце Москвы. И это значило… Это много чего значило.

Например, сейчас по городу проложена дорога, свободная от легковушек и городского транспорта. Военная техника все это разгребла, раздавила, смяла и отбросила к обочинам, иначе просто не пробилась бы к Кремлю.

И если понять, откуда техника шла, то можно попытаться выбраться на эту дорогу и рвануть по ней на хозяйском внедорожнике. Наверное, не очень далеко. Скорее всего, воинская часть оставляла блокпосты на мостах, на путепроводах, на дорожных развязках и перекрестках. Удержать коммуникации и пути отхода – это азбука. Никто не станет бросаться в пекло очертя голову. Значит…

Янычар попытался припомнить еще один стишок из детства, тот, в котором вся советская земля начинается с Кремля, но не смог. Вылетел стишок из головы. И бог с ним. Понятно, что нужно добраться туда, к этой странной воинской части, штурмующей красные зубчатые стены. Нужна броня, нужно мясо. По возможности – живое, вооруженное, умеющее стрелять.

В одиночку к Кремлю не попасть. Значит, нужно вызвать кого-нибудь сюда. Вариант первый – световые сигналы. Сейчас мало кто станет размахивать фонарем в ночи, это может привлечь внимание и вызвать разведгруппу. Если не сработает это, можно было начать постреливать из пулемета в сторону Спасской башни. У Молодого хозяина в оружейной комнате были патроны с трассирующими пулями, две полные ленты.

Как крайний вариант – сгодится, но лучше, чтобы прибывшие к дому застали в нем не мужика с пулеметом, а туповатого охранника, горящего желанием угодить и понравиться.

Должно сработать, сказал себе Янычар, а когда и вправду сработало, даже немного удивился. Хотя, казалось бы, пора уже было разучиться удивляться по какому-либо поводу, а просто жить. Жить-жить-жить-жить…

Как можно дольше.

Петруха и Егорыч быстренько управились с телами. Продукты Янычар приказал загрузить в БМП и тщательно прикрыть брезентом, чтобы кто-нибудь случайно не наткнулся, все лишнее оружие сложили в оружейную комнату. Код на замке оружейки и самой квартиры Янычар набрал, демонстративно прикрыв кнопки от солдат. Те даже не обиделись.