Чистилище. Янычар - Золотько Александр Карлович - Страница 25

Наверное, лучше было бы водителя просто убить, но майор Петров решил, что и так сойдет. Не станет он звонить в полицию, а если даже и позвонит, то этим утром официальные структуры работают не так эффективно.

На перекрестке перед городком стоял блокпост военных – две БМП-2, грузовик и с полусотни солдат, укладывавших возле развязки мешки с песком. Работа шла не слишком быстро, в ОЗК вообще ничего не получалось ни слишком быстро, ни слишком ловко.

Пока Петров показывал свой универсальный пропуск, видел, как солдаты время от времени пытались протереть стекла противогазов. Запотевали, наверное, страшно. И жарко было ребятам.

Машину солдаты проверять не стали, иначе их наверняка смутили бы четыре автомата и два десятков магазинов к ним, пришлось бы снова прорываться, а это трата времени. Лишняя трата времени. Майора не смущало, что придется убивать, что противников много: он был уверен – ничто не сможет его остановить. Он прорвется. Он обязательно прорвется.

– Вы бы не ехали, – посоветовал начальник блокпоста, рослый старший лейтенант. Голос в противогазе звучал глухо и неразборчиво, капли воды сползали по резиновой маске, будто даже противогаз вспотел от влажной духоты. – Скоро мы все перекроем и даже ваша корочка не поможет.

– Ничего, я быстро, – засмеялся в ответ майор Петров. – Мне тут всего километров двадцать осталось. Ты бы связался с блокпостом на въезде, чтобы не компостировали мозги, а? У меня жена в больнице, нужно успеть. Ты понимаешь?

– Хорошо, – сказал старлей, – сделаю.

И сделал.

Заметив приближающуюся к блокпосту машину Петрова, солдат шагнул в сторону и сделал энергичный жест рукой – «проезжай!». Майор коротко нажал на клаксон и проехал мимо двух бэтээров в город.

Движение на улицах было оживленным, некоторые машины были нагружены сверх меры, на багажниках были уложены тюки и баулы, привязаны мешки и детские кроватки. Но движения на выезд почти не было, блокпосты уже заблокировали дороги и развязки. Всем следовало оставаться в своих квартирах и ждать дальнейших указаний.

Несколько машин на центральной площади столкнулись, водители кричали друг на друга, кто-то уже сцепился в драке – Петрову на это было наплевать. Его волновал только один вопрос: когда все начнется? Наверное, зараза уже здесь. Или с минуты на минуту будет. Въезд на улицу, на которой располагалась клиника, оказался блокирован двумя грузовиками, стоявшими поперек проезжей части лоб в лоб.

Майор выпрыгнул из машины и побежал к клинике, держа в одной руке автомат, а в другой – два запасных магазина. На входе в клинику его даже не попытались остановить, собственно, и некому было останавливать. Новая смена на работу не вышла, а старая, с суток, торопилась домой. Им, почти всем, было наплевать на пациентов. Они хотели видеть своих родных.

Палата его жены находилось на третьем этаже. Майор взбежал по лестнице, остановился перед дверью в коридоре, переводя дыхание. Он же не бежал? Он просто приехал проведать жену. Так ведь?

– Привет, – шепотом сказал он, тихонько приоткрыв стеклянную дверь.

– Привет, – ответила Лизка.

– Мама спит?

– Мама проснулась. Ей пора делать укол, но медсестры нет. Я выходила – ни на посту, ни в манипуляционной.

– Я выйду гляну. – Майор вышел в коридор, быстрым шагом прошел к столу дежурной сестры. На полу валялись куски марли, рассыпанные таблетки, на пластиковом подносе – таблетки в стеклянных баночках. И шприц на листочке с фамилией его жены.

Петров схватил шприц и вернулся в палату.

– Куда колют, в вену? – спросил майор у дочери, опускаясь на колени перед кроватью.

– В вену, вот тут… – Лизка показала, куда именно.

Жена похудела. Очень сильно, вены проступили явственно, даже такой неопытный человек, как майор Петров, не ошибся.

Выпустить воздух, напомнил себе майор. Есть. Теперь… Чем-то протереть кожу, но… ладно, без этого.

Сколько осталось времени? Сколько осталось времени…

За окном пронзительно взвизгнули тормоза, раздались грохот и звон бьющегося стекла. Майор аккуратно вводил наркотик в вену жене, дочь подбежала к окну, отодвинула вертикальные жалюзи.

– Тут авария, – сказала Лизка. – Машины столкнулись. И какие-то люди дерутся. Папа, они убивают друг друга! Кровь! Они с ума сошли, что ли? Они едят друг друга…

– Сюда! – прошептал майор. – Мы же вместе. Все будет хорошо. Все будет очень хорошо…

Дочь подошла, села на край кровати. Мать открыла глаза, улыбнулась и накрыла ее руку своей ладонью. Второй рукой нашарила пальцы мужа, крепко сжала.

– Я быстро, я… – Майор подумал, что нужно предупредить Иванченко.

Время еще есть. Даже если заражение уже пошло, то время еще есть.

Майор набрал номер, пришлось ждать почти минуту, прежде чем полковник ответил.

Петров разговаривал с ним, а сам смотрел на жену и печально улыбался. Все могло быть по-другому. Они сейчас могли быть в бункере. Просто не повезло.

– Ладно, не буду отвлекать. Прощайте! – закончил разговор майор и не стал слушать, что там в ответ сказал Иванченко. Какая разница?

Петров отбросил телефон в сторону, достал из кармана куртки две гранаты РГД. Он все обдумал еще вчера. Он не смог бы застрелить жену и дочь, просто не решился бы, или вирус не дал бы ему этого сделать – нападает он неожиданно, майор видел это в Интернете. Как удар невидимым кулаком. Можно не успеть нажать на спуск.

То ли дело – гранаты.

Майор разогнул усики, сжал гранаты в обеих руках, зубами вытащил кольца.

– Что это, папа? – спросила испуганно Лизка.

– Это наш билет, – прошептал майор. – Чтобы… чтобы не мучиться. И чтобы остаться людьми. Я тебе потом объясню… Потом. – Майор наклонился, прижался губами к руке жены. – Извини, – прошептал он. – Я знаю, что так плохо. Но я не могу придумать ничего другого. Я не хочу, чтобы ты… вы с Лизкой…

Жена что-то сказала, майор не разобрал что, хотел переспросить, но тут внезапная боль перехватила его горло, сдавила. Майор захрипел, дернулся, теряя равновесие и чувствуя, что заваливается на бок. Нет, нельзя так, нельзя падать, подумал Петров. Нужно разжать руки… Разжать…

Гранаты выкатились из его ладоней на простыню. Майор ничего не видел и не слышал, кроме боли, терзавшей его тело. Рядом с ним билась в агонии его жена, что-то кричала дочь, но майор этого не заметил. Он успел. Это главное – он успел…

Гранаты взорвались одновременно.

– Десять минут пятнадцать секунд, – сказал полковник Иванченко. – Угрюмов, ты…

– Есть! – радостно закричал капитан. – Есть, вывожу на центральный экран, подключаю стрелков!

– Первый огневой готов, код введен! Второй готов, код введен! Третий… четвертый…

– Подтверждаю коды, – сказал Иванченко, вставил ключ в отверстие на пульте и повернул на девяносто градусов, как предписывала инструкция. После щелчка – еще на девяносто по часовой стрелке.

На пульте загорелись индикаторы готовности огневых средств.

Засветился громадный, три на два метра, полиэкран на стене перед пультами. Лес. Ограждение. Целые ограждения, неповрежденная проволока.

Яркие цвета, как на фирменном импортном телевизоре. Даже показалось, что потянуло от деревьев свежестью и сырым лесным воздухом.

– Первый сектор – чисто, – отрапортовал лейтенант, успевший подобрать с пола записку.

– Второй – чисто!

– Третий – чисто!

– Четвертый – чисто!

– Детекторы движения и сейсмодатчики – в пределах нормы.

– Хорошо, – прошептал полковник. – Хорошо! Проверить внутреннюю линию.

– В норме! Третья линия – функционирует. Система подрыва, минные поля готовы к активации.

– Отставить мины! – Иванченко потер переносицу. – Включить микрофоны первой линии. Приготовить беспилотник. Птичку-один.

– Есть! – Оператор беспилотника ввел код, попросил подтверждения и через минуту доложил, что птичка готова к старту.

– Что с микрофонами? – повысил голос полковник, но оператор вместо ответа включил звук.