Страна Арманьяк. Бастард - Башибузук Александр - Страница 15

Мелькали мысли свалить на Восток или вообще податься на Русь, но туда еще добраться надо, да и смысла нет, если честно. Кто меня там ждет?

Остается что?

Единственный выход… сопротивляться. Использовать все возможности, чтобы насолить Пауку. Для чего отправили мачеху в Родез, сомнений у меня не вызывало. Если вреда ей он причинить, скорее всего, не осмелится — все-таки она дочь Гастона Вианского, то ребенок умрет однозначно. Он законный наследник страны Арманьяк, которую Паук так успешно присоединил к своей короне, и конкуренты ему не нужны.

Вот я и задумал отбить мачеху, правда, сам еще не знаю как. И вернуть ее в Наварру, где она благополучно выносит ребенка. Насколько я понимаю, наваррцы тоже явно не союзники Пауку.

Я абсолютный дилетант в средневековой политике, но свой первый шаг вижу именно таким. Прав я или не прав, очень скоро прояснится. Скорее всего, не прав, но знать, что моим еще не родившимся братику или сестричке грозит смерть, и ничего не предпринять — я не могу.

Что же будет дальше? Не знаю… Возможно, захочу увидеть свою мать.

Глава 5

Покачивался в седле и рассматривал карту, которой меня снабдил Исаак. Позади меня следовал Тук, гордо восседая на своем коне и ведя в поводу кобылку, груженную нашими припасами и снаряжением.

Ну что же — едем в графство, или, как здесь сейчас говорят, кондадо Родез. Город Родез находится там же. Надеюсь, что еврей прав и мачеху везут именно туда. Очень надеюсь перехватить кавалькаду на половине пути. Конечно, это маловероятно, хотя кто его знает? Не могу судить о скорости передвижения по средневековым дорогам, я их даже пока в глаза не видел. Мы вообще еще из леса не выехали. Д’Артаньян у Дюма вроде быстро передвигался…

В общем, мысли ни о чем. Видно будет…

Тук на ходу пересчитал деньги, взятые нами трофеем. Оказалось тридцать два су и двадцать денье. И еще четыре обола. По нынешним временам совсем неплохо. А с учетом того, что мои собственные деньги пока не тронуты, даже отлично. В средствах ограничений нет, и есть еще полный мешочек золотых и серебряных безделушек. Я хотел поначалу заставить шотландца вернуть их хозяевам, но потом понял, что не стоит. Чересчур уж благородно…

Неплохо стычка прошла, очень полезно, и не только в материальном плане. Общение с Исааком много дало для моего понимания эпохи и немного сблизило меня с ней.

Самой схваткой я тоже остался доволен. Именно результатами, а не своими действиями. Бойцы из разбойников никакие, разве что их главарь посильнее, но посильнее только в физическом плане. Как боец тоже никакой. А вот действовал я медленно. Очень медленно… Придется сильно попотеть, возвращая свою прежнюю форму, «сломать» новое тело и научить всему заново. Не страшно, больше тренировок с практикой — и все будет в порядке… Ха… Если раньше не зарубят, конечно.

Тук вообще оказался бравым воякой — под стать своему прообразу. Стреляет хорошо и рубится неплохо. Хорошая находка. Так что не все так плохо, шансы на выживание в этой эпохе есть, главное — приложить к этим шансам еще немножко удачи. Ко двору пришлись бы знания… но их нет.

Забрезжили просветы в лесу, и скоро мы выбрались на неширокую грунтовую дорогу, на которой кое-где проглядывали замощенные тесаным камнем участки, очевидно еще римской работы.

И сразу я увидел местных обитателей, то есть население. Люди шли мелкими группками по дороге, таща свои скудные пожитки в руках и тележках. В основном женщины, дети и старики. Мужчин было совсем мало. Все грязные, оборванные и изможденные. Со следами побоев и насилия…

Да это жители Лектура спасаются от побоища… Точно, больше некому. Ювелир же рассказывал, что город практически сровняли с землей, а жителей почти всех истребили.

Люди проходили мимо меня и опасливо прижимались к обочине, снимая шапки и кланяясь… не хватало еще, чтобы кто-нибудь опознал меня, но выяснить обстановку все же следует…

— Ты… Да, ты.

Я указал рукой на молодого парнишку лет пятнадцати, с разбитым в кровь лицом и перевязанной рукой, которой он придерживал на плече корзину с пожитками. За его порванную блузу цеплялись два ребенка. Мальчик и девочка, возрастом лет по пять каждый.

— Приблизься.

— Да, господин. — Паренек низко поклонился и положил корзину на землю.

Детки спрятались за его спину.

— Откуда идешь?

— Из Лектура, господин. — Парню явно было больно, и он придерживал перевязанную руку другой рукой.

— Что сейчас там?

— Смерть… — мрачно сообщил парень. — Резня продолжается. Говорят, руа франков приказал убить всех.

— Значит, войска еще там?

— Ночью были еще там, а сейчас не знаю, господин…

Вот, собственно, все, что я хотел узнать. Посмотрел по сторонам и, увидев, что образовался промежуток между группами беженцев и рядом никого нет, нашарил в мошне несколько серебряных монет и отдал пареньку. Больше ничего, к сожалению, я сделать не могу, как бы ни хотел.

— Потрать эти деньги с умом… — бросил я изумленному беженцу и тронул поводья Родена.

Надо двигаться. Если повезет, то кортеж с мачехой отправится в путь только сегодня, и есть шансы где-нибудь его перехватить.

Проехали несколько лиг, коней не погоняли, они шли легкой рысью, быстрее пока смысла нет. Дорог в Родез несколько… Вот и гадай, по которой из них повезут мачеху. М-да… затея моя, несмотря на благородные задачи и все такое, попахивает идиотизмом все больше.

Время шло к обеду, и мы, съехав с дороги в лесок, остановились перекусить.

— Ваша милость… — Тук раскладывал припасы на походной скатерти. — Дозвольте поинтересоваться.

— Давай…

Настроения разговаривать у меня не было, но слуга на то и слуга, чтобы развлекать своего господина. Может, что интересное скажет…

— Куда мы едем, ваша милость?

— Тебе не все равно?

— Нет, конечно. — Шотландец бросил на меня взгляд, проверяя, не разозлил ли господина его дерзкий ответ.

— Почему, изъяснись, а то получишь в голову.

— Ну как… Судьба моя связана с вами. Куда ваша милость, туда и я. Даже если вы направляетесь в пекло. Но все же хотелось бы знать: туда ли? Я хотя бы приготовился.

— В пекло? — Я взял кусок мяса, критически осмотрел его и взял другой. — Нет, не в пекло. В Родез.

— Если я спрошу вашу милость, зачем мы туда направляемся, вы будете ругаться? — На лице шотландца промелькнула лукавая улыбка.

— Уже спросил. Все-таки надо тебя вздуть, бестия хитрая. Не знаю, что тебе ответить… пока не знаю. Возможно, придется драться. Будешь?

— Обязательно, ваша милость. Это приятнее, чем поклоны бить. Что может быть лучше, чем горячая схватка и кровь врага на клинке? — убежденно заявил шотландец.

— А умереть не боишься? — поинтересовался я.

Мне показалось, что Тук отвечал совершенно искренне.

— Нет… — Шотландец помотал головой. — Для мужчины смерть с оружием в руках почетна.

— А пекло?

— Мне место там гарантировано. Так что не стоит и трепыхаться.

— Не юродствуй. Все могут быть спасены… и вознесены… — Попытался вспомнить какие-нибудь цитаты из Библии — и не вспомнил, поэтому решил дальше не продолжать.

Тук не ответил, молча перекрестился, достал из переметной сумы небольшой бочонок и положил к еде.

— Что это?

— Это, ваша светлость, тот напиток, про который благочестивый аббат Виталь дю Фур сказал так. — Тук приосанился и продекламировал с научным видом: — «Если пить арманьяк умеренно, он обостряет ум, помогает вспомнить прошлое, веселит, продлевает молодость и заставляет отступить немощь; излечивает подагру и язву при употреблении внутрь, а раны — при наружном применении, уменьшает зубную боль. Робкому человеку полезно подержать арманьяк во рту — это развязывает язык и придает смелость». — Шотландец плеснул на донышко деревянного стаканчика темной жидкости и протянул мне: — Это жженое вино, аббат назвал его «арманьяком», мне разочек довелось допить остатки после нашего настоятеля: отличная штука, ваша милость, хоть и не имеет изящества благородного вина. Надо употреблять осторожно, ибо арманьяк крепок и очень коварен.