Злое счастье - Астахова Людмила Викторовна - Страница 84

Казалось бы – носить на пальцах золотые когти не слишком удобно, однако Хелит еще раз убедилась, что Ридвен знала толк в украшениях. Колечки сидели как влитые и совершенно не мешали.

– Можешь звать меня теперь Лара Крофт, – заявила далаттская владетельница обобранному скелету.

– А кто такая ларакрофт? – полюбопытствовал дэй’о.

– Расхитительница гробниц, – пояснила Хелит, жалея о вооружении знаменитой героини.

Два автоматических пистолета ей сейчас бы совершенно не помешали, мягко говоря. Не говоря уж о старом добром пулемете «а-ля Анка», с которым можно было бы разогнать всю армию Чардэйка к лойсовой матери.

– Вы знали, что когти волшебные? – снова поинтересовался Итки.

– Н-е-е-е-т…

Если бы Ридвен была жива и увидела выражение лица Хелит, то, верно, померла бы снова, но уже от смеха.

«Старая стерва! – с восхищением подумала девушка. – Конечно же, она никогда не стала бы носить эти колечки исключительно ради эстетического удовольствия. Накладные ногти в Тир-Луниэне еще не скоро будут в моде. Об этом можно было бы давно догадаться!»

Покойная воительница сумела-таки удивить наследницу своего чародейского оружия. Копье и когти шли комплектом, иначе их не похоронили бы вместе с хозяйкой. Осталось только испытать, как они взаимодействуют. Если наконечник сам по себе стреляет молниями, то что же будет, если взять его руками со съемными «когтями»?

Вполне естественно, что Альмар не стал занимать комнаты отсутствующей хозяйки. В огромном и запущенном Далаттском дворце комнат, комнатушек и комнатищ имелось превеликое множество. Выбирай апартаменты на свой вкус, но не жалуйся на пыль, пауков и кошек. Ибо обилие мохнатых тварей и хвостатых зверюг есть непременный атрибут исконно далаттского гостеприимства, мало чем отличающегося от полного пренебрежения. Оллесовы порядки не изменились с тех самых пор, как здесь подряд две сотни лет правил суровый нелюдимый воин, сумевший отобрать у своего государя самую прекрасную и желанную женщину. Лишь на заре ранней юности Альмар посещал этот город и с тех пор ни разу не нашел в себе сил навестить дом, где прожила последние годы Ллефел. Но война есть война, и на ней нет места трогательным воспоминаниям о неразделенной любви. И все же… Верховный Король, как потерянный, несколько дней бродил по анфиладам дворца, где свистели ледяные сквозняки. То ли пытаясь понять, как могла леди Ллефел променять утонченную роскошь Лот-Алхави на пыльный сонный склеп, то ли ища ответ на мучивший его долгие годы вопрос: любила ли она Оллеса на самом деле или все-таки мстила недоверчивому королю. Ллефел родила мужу троих детей – сыновей и дочь и, согласно официальной версии, не смогла пережить безвременной гибели первенца. А на самом деле? Молчит мраморное изваяние, отдаленно напоминающее своими идеальными чертами жившую здесь когда-то женщину, молчит холодный горельеф на гробнице Оллеса в семейной усыпальнице. Грустно, грустно…

Впрочем, печальным воспоминаниям государь Альмар предавался исключительно в свободное от военных совещаний и заседаний Совета время. Представители всех Домов Тир-Луниэна съехались в Далатт, за исключением лорда Хейнегина, остановившего продвижение войска Ламмина. Альмар, как никто, понимал, насколько уязвим сейчас, когда враг захватил часть Исконного Тир-Луниэна. Пока драка шла в Приграничье, Высокие Лорды смотрели на войну, как говорится, сквозь веера своих женщин, то есть как на нечто далекое и отстраненное. Тем паче Отступник Мэй сам вызвался стеречь рубежи. Но когда Чардэйк начал масштабное нашествие, все вдруг спохватились и всю вину возложили… правильно, на Верховного Короля. На кого ж еще?

Последним в Далатт явился злой, как тысяча дэй’ном-берсерков, Лайхин Волчара. И сразу же, воды не испив, потребовал экстренного созыва Королевского Совета. Мол, отечество в опасности и враг на пороге, так чего ж мы медлим? Альмар не стал противиться. Хотят откровенного разговора – пожалуйста! Только чтоб потом без обид. Хотя, когда это совет заканчивался тихо-мирно и без единой разбитой благородной рожи?

В бывший кабинет Оллеса набилось столько народа, что даже разжигать камин не потребовалось, так густо надышали самые знатные и могучие воины Тир-Луниэна. Кстати, и без вина тоже можно спокойно обойтись. Кое-кто накануне приложился к бочонку вина из запасов леди Гвварин.

Когда Альмар вошел в комнату, шум сразу же стих, присутствующие вскочили, почтительно кланяясь Верховному Королю. Это – хороший знак. Значит, еще не все потеряно.

Король занял место во главе стола и спокойно оглядел собравшихся, его темные глаза скользнули по знакомым лицам. Лорд Гваихмэй – самый старый из Высоких, белый, как лунь, мрачный и вечно раздраженный. Лорд Ольвен – заядлый спорщик, безраздельный господин самой щедрой житницы Тир-Луниэна – благословенной долины Куаль. Красавчик Сайнайс, выглядевший в зрелом возрасте, как юноша-подросток. Горе тому, кто обманется синим сиянием его огромных очей и решит, будто тонкие пальцы не держали ничего тяжелее кубка с вином или кисточки живописца. Обманчива красота униэн. Лорд Сайнайс мог голыми руками убить шестерых легко вооруженных воинов. В его роду вот уже тысячу лет культивировали и развивали искусства рукопашного боя. Ранэль по прозвищу Золотой Лебедь спал на ходу, ведь еще два дня назад он бился с дэй’ном. И со своего места встал с трудом и, сев обратно, тут же положил голову на сложенные руки. Но лучше не обольщаться: дескать, Лебедь дрыхнет и ничегошеньки не слышит. Все он слышит и выводы делает быстрее других. А вот и Орэр’илли всегда готов все поставить с ног на голову, додумать, о чем не говорили, и накрутить себя. Такого мнительного человека еще поискать.

Лорд Сэнхан Джэрэт’лиг молчит и прячет глаза, явно зол и с жестокого похмелья. Он неприязненно переглядывается с Волчарой. За его спиной лорд Тиншер. Тот последний, кто видел Отступника Мэя живым. И в связи с недавними событиями, скорее всего, останется таковым. А к Альмару в сны скоро будут приходить сразу двое братьев Джэрэт’лигов – старший и младший.

– Ну что ж, благородные господа, начнем, пожалуй, наш совет. Раз уж мы собрались здесь в столь ранний час, – молвил король. – Выслушаем же лорда Глайрэ.

Лайхин не заставил себя упрашивать. Он вскочил так резко, что опрокинул стул.

– Войско собрано, ополчение рвется в бой, даже наемники из ангай и те готовы, но мы почему-то не двигаемся с места. Государь дожидается, пока Эйген осадит Далатт или когда ему пришлют голову Рыжего? Я никогда не любил Отступника, скажу прямо, я его и сейчас ненавижу, но сидеть и ждать, пока Верховный Вигил окончательно растерзает Эр’Иррин и все Приграничье, подло!

Альмар нахмурился:

– Лайхин, вы призываете поспешить на помощь Мэю? А ведь он сам вызвался пожертвовать собой ради отчизны и народа.

Ледяные глаза Волчары подозрительно заблестели.

– Государь так настойчиво ждет самопожертвования от всех нас, что, если мы случайно не торопимся, жертвует нашими жизнями по собственной воле и усмотрению, – прошипел он.

Лайхин нарывался, откровенно и без всякого стеснения провоцируя Верховного Короля на скандал.

– Чардэйк выбрал не слишком удачное время, чтобы напасть…

– Для кого неудачное? – перебил Альмара Золотой Лебедь. – Для нас или для них? Не думаю, что хан’анх вкупе с Повелителем такие уж дураки. Это нам повезло, что Мэй все лето держал Чардэйк в Приграничье, и мы сумели вырастить и благополучно убрать урожай.

Раньше он короля никогда не смел перебивать.

– Мы выступим сразу после Дня Безымянных. Это решено! – повысил голос Альмар.

– Кем решено? – взвился Волчара.

– Мною и Советом. Пока вас не было, лорд Глайрэ, нам пришлось решать государственные вопросы. Где вы, к слову, были?

В интонациях государя читался подтекст, заставивший Лайхина побледнеть. Он метнул подозрительный взгляд на Риадда ир’Брайна, молчаливой сумрачной тенью замершего за креслом короля.

– У меня были важные дела, – отрезал Глайрэ’лиг.