Злое счастье - Астахова Людмила Викторовна - Страница 5

«Надо было пригласить хоть парочку музыкантов, – подумалось Мэю. – А то чересчур этот ужин походит на тризну».

Еле дотерпев до конца трапезы, Рыжий торопливо проглотил кусок сладкого пирога и собрался было удалиться, но его молчаливая соседка внезапно коснулась руки ледяными, как у снежной ритт,[1] пальцами. И главное, посмотрела с такой мольбой, что растопила бы самое черствое сердце.

– Пажаласта плиз помохитте мнэ.

Непонятно, но достаточно проникновенно, чтоб приковать к себе внимание Рыжего.

Девушка многозначительно кивнула, смешно приподнимая брови, но, как ни странно, Мэй догадался, что она хочет остаться с ним наедине. Выгонять свиту Рыжий не стал, а лишь отвел Хелит в уголок и заслонил от остальных широкой спиной.

– Я вас слушаю, миледи? Вы что-то хотите сказать?

Она приложила ладошку к его груди и спросила:

– Мэй?

– Да, это я!

Она кивнула, стукнула себя по ямке между ключицами и требовательно поглядела Рыжему в глаза. И снова повторила свой жест.

– Мэй? Мэй!

И тут он понял. Коснулся ее плеча и сказал:

– Хелит.

– Хелит?

В серых глазах девушки мелькнуло искреннее удивление, сменившееся подлинным отчаянием. Неужели не ожидала услышать собственное имя? Лойс побери, да что это вообще означает?!

– Хелит, – прошептала девушка, убитая горем. – Хелит.

Мэй ободряюще сжал ее узкую ладонь и пробормотал нечто утешительное, но на самом деле был растерян и смущен не меньше, чем несчастная дева. Что прикажите теперь с ней делать? Где искать ответы, если она даже не помнит своего имени? Вот напасть!

А Хелит неотрывно глядела в окно на две луны – одну полнолунную, другую в последней трети, и губы ее дрожали.

– Твоюмать, – потрясенно молвила она и тяжело вздохнула.

Глава 2

Tabula Rasa

С именем она решила не мудрствовать. Пускай будет Хелит, раз все упорно называют ее именно так. Хоть звучит красиво. А вот в зеркало старалась лишний раз не смотреться. К чужому лицу нужно еще привыкнуть. Даже если не помнишь своего настоящего облика. Нечаянно столкнувшись с отражением незнакомки, Хелит нервничала, хмурилась и торопилась отвернуться.

Можно долго и мучительно искать подсказки, но нет доказательства яснее и лучше, чем две луны в небесах. Хелит поняла только одно: она попала в Другое Место. Потому что Там, где она была раньше, в ночных небесах была только одна луна, а значит… и тут мысль обрывалась. Однако же Хелит не потеряла способности рассуждать логично. Если она попала Сюда из… в общем, там, где она жила прежде, говорили на другом языке, а следовательно, совершенно необходимо срочно выучить местное наречие.

А еще Хелит отметила, что Здесь она весьма важная персона, ибо носились с ней как с писаной торбой. Кормили, поили, стелили постель, развлекали в меру сил, опять же, учили. Четыре девушки: Даугир, ее сестра (если Хелит правильно поняла) Фэст, очаровательная блондинка по имени Касси и тоненькая, как тростиночка, Гвилен. Куда бы ни пошла Хелит, везде ее сопровождали эти барышни, стараясь предупредить любое желание. За что Хелит была им безмерно благодарна. Девушка старалась не думать о том, что могло с ней случиться, окажись она кем-то менее значительным. Какой-нибудь… селянкой, например. Простой, никому не нужной девицей без роду без племени. Смутно, но Хелит догадывалась, что раньше она такой и была. Обычной, безвестной обывательницей, ни для кого, кроме самых близких, не представляющей никакого интереса.

«Будем считать, что повезло», – решила она про себя, занявшись более важным делом. После дня изъяснений с помощью многозначительного мычания и пантомимы Хелит отвела в сторонку Даугир, ту самую, что щеголяла черными косами в пол длиной, и не отпустила до тех пор, пока не добилась взаимопонимания.

Она хочет учиться речи заново. Именно так – заново!

На следующее утро, поднеся Хелит тарелку с кашей и чашку с молоком, Даугир пришлось сначала назвать предметы. Иначе кушать гостья отказывалась. Ездят же люди в края, где говорят на другом языке. Если собираются там жить, то изучают чужую речь. Это нормально, хоть и занимает некоторое время. Чего-чего, а времени у Хелит было предостаточно.

Объясняться на пальцах или жестами довольно забавно, но утомительно. Особенно когда речь идет о личной гигиене. Здесь не водилось не только трусoв, но и гораздо более важных и нужных вещей. Теперь жизнь Хелит была лишена привычного комфорта. Она точно знала, что существуют места, где для мытья воду не надо греть в огромном котле над открытым огнем, а отхожее место выглядит вовсе не как сарай с дыркой в деревянном полу. Где-то люди носили немнущуюся одежду и чистили зубы не расщепленными с одной стороны деревянными палочками, а… чем-то другим. Нельзя сказать, чтоб отхожие места замка так уж сильно поразили воображение Хелит, она видела нечто подобное, да и местных обитателей нельзя назвать беззубыми грязнулями. Но желание поговорить и обсудить насущные бытовые проблемы более всего поощряло к изучению языка. Кто бы мог подумать…

Рыжего спасителя она больше не видела. Даже издали. Не больно-то и хотелось.

«Вот выучусь говорить по-местному, тогда и поблагодарю», – мысленно пообещала Хелит.

Собственно говоря, кроме четырех опекунш и еще пары озабоченных ее обустройством женщин, она в первые дни ни с кем не общалась.

Для начала Хелит досконально обследовала свое жилище из двух комнат. Одна маленькая, с полукруглым окном, расположенным выше уровня груди и застекленным чyдными кусочками стекла желтого и молочно-белого цвета – спальня. Здесь помещалась лишь низкая кровать, похожая на короб, в который положили стопкой несколько тюфяков и покрыли тонкой простыней. На плотно набитом овечьей шерстью и травами валике спать было непривычно, но зато не болела голова. Укрывалась Хелит покрывалом, изнутри подшитым мягким мехом.

Пол второй комнаты устилал огромный ковер василькового цвета, без ворса, зато очень толстый и теплый. Узкое высокое окно выходило, похоже, во внутренний двор крепости, потому что Хелит все время слышала доносящиеся снаружи резкие голоса мужчин. Витраж изображал геометрический узор из переплетающихся лент, но смотреть наружу через него было невозможно, настолько толстыми и мутными были цветные пластинки. Впрочем, здесь все вещи были не только удобными, но и красивыми. Подсвечники из бронзы в форме цветов, резные подлокотники кресел и ножки стола, узоры на тарелках, вышивка на одежде, отлитые в форме змей ручки столовых приборов, украшения. На гобелены на стенах Хелит могла любоваться часами. На одном из них алые и изумрудные птицы кружили в лазурно-синем небе, переливаясь каждым крошечным перышком, на другом – по вечернему лесу шла печальная девушка, закутанная в синее покрывало. Золотые деревья пронзали лучи закатного солнца, травы стелились под ноги странницы. Такой искусной работы Хелит раньше видеть не доводилось. В этой комнате Хелит и проводила дни напролет: ела, училась, слушала, как Касси играет на инструменте, похожем на арфу. А может быть, это и не арфа. Но когда девушка предложила Хелит попробовать самой, у той ничего не вышло. Бедная «арфа» жалобно звякнула, протестуя против неумелых рук.

«Так, значит, к музыке я никакого отношения не имею», – мысленно огорчилась Хелит.

Играть, как Касси, и петь, как Гвилен, она бы точно не отказалась.

Конечно, получалось поначалу не слишком складно. Хелит смешно коверкала слова и неправильно расставляла акценты.

– Мние просИть вода как?

– Скажи лучше: «Я хочу воды», – терпеливо исправляла Даугир.

– Йа хчу вады.

– Уже лучше.

Самой же Хелит казалось, что она топчется на месте и, вообще, полная бездарь. А может быть, у нее просто нет способности к языкам? Иногда в памяти всплывали фразы на еще одном языке из Той жизни, но это только подтверждало уверенность, что второй язык такой же чужой, как и местный. Обрывки песен и несколько слов – это ничего не означает.