Надменная красавица - Бэлоу Мэри - Страница 8

Мускулы на его спине подрагивали от ее прикосновений. Он оставил ее рот, и она изменила бы свои мечты, чтобы заставить его вернуться, если бы прикосновения его языка и легкие покусывания не доставляли ей такое удовольствие, и даже больше, чем удовольствие.

Она почти чувствовала тепло его дыхания. Если она не откроет глаза, она почувствует его.

Он не ожидал, что ее волосы окажутся такими шелковистыми и благоухающими. На ней была ночная рубашка, что тоже явилось неожиданностью. Девчонка, очевидно, была более искусной, чем он мог ожидать. Кажется, не многие женщины знали, насколько заманчивее для мужчины раздевать женщину, а не сразу видеть ее наготу.

Он дотронулся сквозь ткань ее рубашки до твердого маленького плеча, затем до груди, которая была меньше, чем казалась ему раньше, но упругая и очень женственная. Он слегка потер пальцем сосок и почувствовал, как он твердеет. Потом провел рукой по соблазнительной линии бедер и стройных ног.

Пробудившееся желание росло, и возбуждение растекалось по всему его телу.

«Ласкай меня, Тедди, — беззвучно просила она, крепко сжав веки. — Не останавливайся. Не останавливайся сейчас. Мне так хорошо. Ласкай меня».

Добравшись до ее колена, он приподнял подол ночной рубашки. Значит, сейчас все кончится. А она еще к этому не готова. «Еще, Тедди, — мысленно умоляла она. — Еще немного поласкай меня, поцелуй долгим поцелуем, прежде чем ты сделаешь это». Она поискала в темноте и нашла его губы.

Но его рука, сдвинув ее рубашку на бедра, не остановилась, а двинулась к ее талии, к ее груди. Но конечно же, об этом она тоже раньше не думала. Почему бы и нет? Это было так очевидно. Она удивленно подняла руки, когда он снял с нее рубашку и отбросил в сторону.

Она ждала, когда он снова начнет ласкать ее тело, и попробовала провести языком по его языку.

Гладкая, как атлас, кожа. Прекрасная, прекрасная. И она не проявляла бурной страсти, как он ожидал, судя по ее поведению в трактире. Она лежала тихо, но отзывалась на его ласки. Она знала лучше, чем любая из женщин, попадавших в его постель, как возбудить мужчину. Он заставил себя не спешить. Эту женщину нельзя торопить.

Он взял губами упругий кончик одной груди и гладил все ее тело, задерживаясь на тех местах, которые, как он знал, особенно возбудимы. Ее пальцы запутались в его волосах Тихие горловые звуки говорили о ее наслаждении.

Ей поскорее надо прекратить эти фантазии. Это игра воображения. Тедди мертв. И это несправедливо по отношению к нему. Тедди никогда не позволил бы себе такие интимные ласки. Но ей было хорошо. Очень хорошо. Ей следует почаще принимать опий. О нет, она не должна этого делать. Это было неприлично. Очень неприлично.

Он положил руку на самое интимное место, и его губы снова прижались к ее губам. Он поглаживал там, между ног, проникая внутрь. Все ее тело от затылка до кончиков пальцев охватывало страстное желание. Она услышала собственные стоны.

Если она притворялась, то она была прекрасной актрисой. Она лежала в его объятиях, пылающая страстью, в нетерпеливом ожидании. Как и он сам. Это было больше, чем развлечение. Больше, чем наслаждение.

Это было непреодолимое желание.

Это было прекрасно. Она была прекрасна. Она была готова. Ему не терпелось войти в нее. Он не мог сдерживаться. Сейчас.

Она хотела его. Она никогда прежде не хотела его. Она никогда не отказывала ему, даже не уклонялась, но никогда не хотела. Он не возбуждал ее. Когда он входил в нее, она не испытывала этого ощущения, которое было почти болью, и в то же время это была не боль.

Она по-прежнему не открывала глаз, и ее губы и руки тянулись к нему, когда он всем телом опустился на нее. Она приняла его и обхватила его бедра и мускулистые ноги своими бедрами. И она чувствовала его, твердый орган мужчины, готовый войти в нее.

Но он остановился. Кровь стучала у него в висках от напряжения, но он остановился на грани. Он мог бы сразу овладеть ею, но сдерживался. Он хотел полностью насладиться этой минутой, еще немного подразнить их обоих так, чтобы у них перехватило дыхание, когда наконец он войдет в нее.

Она впервые заговорила.

— Любовь моя, — тихо прошептала она. — О, любовь моя. Как прекрасно. Иди ко мне. Иди же скорее.

Он оторвал голову от ее мягких благоуханных волос. «Я хорошая девушка». Нет, не может быть. Никакая в мире страсть не может так изменить голос.

— Любовь моя, — сказала она, прижимаясь к его бедрам и касаясь его губ.

— Черт побери, кто ты? — спросил он, пытаясь в темноте разглядеть ее лицо.

Это не был голос воображаемого возлюбленного. Это не был голос Тедди. И большое, сильное, атлетически сложенное тело не было воображаемым.

Голос принадлежал реальному человеку. Тело реального мужчины. Незнакомого мужчины.

В ее постели был мужчина!

Несмотря на неожиданно пробудившееся любопытство, маркиз Кенвуд в следующее мгновение был готов откусить себе язык за то, что заговорил. Женщина, лежавшая под ним, охваченная ужасом, извивалась и царапалась, пуская в ход как оружие ноги, руки и голову. Ему удалось скатиться с нее непокалеченным.

— Кто вы? — потребовала она ответа дрожащим голосом, почти утратив самообладание. — Что вы здесь делаете? Убирайтесь! Убирайтесь прочь! Я закричу. Я добьюсь, чтобы вас арестовали, бросили в тюрьму и повесили. Сейчас же убирайтесь отсюда, вероломный развратник…

Она соскочила с постели, и тотчас же холодный ночной воздух дал ей почувствовать, что на ней ничего не надето. Схватив с постели простыни, она завернулась в них, затем отступила к окну и раздвинула тяжелые занавеси, пытаясь рассмотреть своего врага.

Ей это удалось. Он встал следом за ней с постели, и в слабом, проникающем из окна свете она увидела великолепную фигуру мужчины, но совершенно голого и с эрекцией. Лицо она не смогла рассмотреть.

— Я закричу, — снова сказала она.

Лорд Кенвуд почувствовал явную невыгодность своего положения. Он наклонился, вытащил из кучи сброшенной на пол одежды свои панталоны и натянул их, хотя эта процедура вызывала боль.

— Могу ли я спросить вас, что делали вы в моей комнате? — с завидным спокойствием спросил он. — Я более чем восхищен возможностью развлечь вас, конечно, но я бы желал, чтобы ваш визит не прервался так неожиданно.

Она узнала этот голос. Она слышала его совсем недавно. Днем. У дверцы ее кареты. Он промок и был весь в грязи и был… красивым… джентльменом. До нее дошли его слова.

— Ваша комната? — изумленно повторила она. — Ваша комната? Это моя комната, сэр. Моя, я убеждена, что это вам известно. Как вы попали сюда? И где моя горничная? — Она слышала в своем голосе истерические нотки.

Маркиз с некоторым трудом застегнул панталоны и обвел взглядом тонувшую в полумраке комнату и ее обстановку. Да, конечно, его кровать стояла у другой стены. Это была не его кровать и не его комната. Он потер ладонью подбородок с пробивавшейся щетиной.

А она была леди с хорошенькими ножками и всем остальным.

Он на мгновение закрыл глаза, затем стал собирать свою одежду, грудой валявшуюся у его ног на полу.

— Мои извинения, мадам, — произнес он светским тоном, прозвучавшим довольно странно даже для него самого. — Кажется, я перепутал комнаты, и, если я не ошибаюсь, ваша горничная тоже. Я немедленно пришлю ее к вам.

Но Диана, завернутая в простыни, дрожала и почти не слышала его слов. У нее стучали зубы. И подгибались колени.

— Уб-бирайтесь! — крикнула она, и ее зубы действительно щелкнули.

— Да, мадам, — сказал он, выходя, и, закрыв за собой дверь, набрал полные легкие воздуха и шумно выдохнул. Он старался не думать об особой боли, пульсирующей в нижней части его тела.

После его ухода Диана еще долго стояла, придерживая одной рукой простыни, а другой ухватившись за раз двинутые занавеси на окне. Ее зубы стучали, а колени дрожали. Она была уверена, что рухнет на пол, если пошевелит хотя бы одним пальцем.

Действие опия отступало как морская волна от берега. Диана из плоти и крови, даже очень из плоти, стоял;; на деревянном полудеревенской гостиницы. Ее комнату только что покинул мужчина. Мужчина, деливший с ней ложе и чуть не овладевший ее телом.