Никогда не знаешь, что ждать от женщины - Чейз Джеймс Хедли - Страница 32

– И ты пришел назначить цену?

– Да. Я сказал себе, что двадцать шесть тысяч будет справедливой ценой, – его пальцы вновь сомкнулись на рукоятке револьвера. – Взгляни-ка на эту штуку!..

– Ты спятил! – с возмущением выкрикнул я, наклоняясь над столом. – Кроме этой суммы, у нас ничего нет! Куда мы денемся без гроша в кармане?

Макс нервно шмыгнул носом.

– Я обо всем подумал, но меня это не касается, – он притушил сигарету и зажег новую. Его взгляд ни на секунду не отпускал меня. – Будь уверен, я знал, что ты сразу не согласишься и постараешься подложить мне свинью. Поэтому, прежде чем уйти, я приготовил кое-что. Имеется записка для старушки, объясняющая, куда я пошел и с кем собираюсь встретиться. Это на тот случай, если у меня будут неприятности. Может, она и насквозь пропитана алкоголем, но далеко не дура. Она сообразит, что делать с запиской. Поэтому без фокусов.

– Почему я должен тебе верить? Допустим, я дам тебе двадцать шесть тысяч. Что может помешать тебе выдать нас, когда ты их получишь?

– Я этого не сделаю, – сказал он убежденно. – Какой мне смысл выдавать вас? Ты мне нравишься. Дай мне деньги, и я забуду, что вы существуете.

Я начал понимать, как чувствует себя крыса, когда за ней захлопывается крышка ловушки.

– Ты уверен? А премия в тридцать тысяч? Ты о ней забыл? Ты же можешь ее получить!

Он подпрыгнул и завращал глазами. Действительно, он о ней забыл!

– Мне пора возвращаться. А тебе лучше раскошелиться, Джексон.

Веда выложила на тарелку яичницу с беконом. Раскупорив бутылку виски, она налила в бокал изрядную порцию.

– Чистое или с содовой? – ее голос напоминал скрип наждачной бумаги по стеклу.

– Чистое, – произнес он, наблюдая за мной. – Так как, Джексон?

– Отдай ему деньги, – приказала Веда коротко.

Я с удивлением воззрился на нее. Она улыбнулась мне улыбкой ехидны и взяла в руки тарелку и бокал с виски.

– Хорошо, – ответил я натянуто. Ее улыбка сказала мне все яснее слов.

Она пошла к столу, и Макс тут же повел стволом револьвера в ее сторону, но стоило мне пошевелиться, как револьвер уставился на меня. Это дало Веде тот шанс, который она ждала. Она выплеснула виски ему в лицо и ударила тарелкой по руке с револьвером. Револьвер выстрелил. В два прыжка я пересек комнату и врезал негодяю в подбородок. Голова его дернулась назад, и он мешком свалился на пол вместе со стулом. Я схватил револьвер, но это было лишнее: для него оказалось достаточно моего удара.

Мельком взглянув на Веду, я сразу забыл о Максе. Она облокотилась о стол и была очень бледна. По ее руке струилась кровь.

– Веда!..

– Все в порядке. Свяжи его.

– Дай взгляну.

– Свяжи его! – жесткое выражение ее глаз привело меня в чувство.

– О'кей, – сказал я, выворачивая карманы Отиса. В боковом кармане я обнаружил еще один револьвер двадцать второго калибра, немного денег и жалкий бумажник. Связав ему руки его же ремнем, я подошел к Веде. Она приподняла юбку, рассматривая глубокую рану на бедре.

– Ничего страшного, – проговорила она. – Дай мокрое полотенце.

Пока я обрабатывал рану, мы молчали. Затем я налил ей виски и выпил сам.

– Молодец! – похвалил я Веду. – Больше нам ничего и не оставалось делать.

– Как ты думаешь, он действительно оставил записку?

– Не знаю. Может, блефует, а может, и нет.

На ее щеке дернулся мускул.

– Нужно узнать.

– Как это сделать? Разумнее всего просто уехать отсюда.

– Не в этом дело. Дело в письме.

Я подошел к нему и похлопал по щекам. Привести его в чувство оказалось трудной задачей, так как я ударил его слишком сильно. Наконец он застонал. Глаза он не открывал больше минуты, но когда почувствовал, что я наклонился над ним, лицо его стало грязно-серым. Он открыл глаза и с ужасом уставился на меня.

– О'кей, Макс, ты сыграл свою игру. Теперь очередь за нами. Где ты живешь?

– Я не буду говорить.

– Как знаешь! – я подошел к нему и пару раз легонько врезал кулаком. Каждый раз он посылал меня к черту, и я увлекся. Он был не трус, и мне совсем не нравилось избивать его, но мысль о газовой камере подстегивала меня, так что через некоторое время его лицо превратилось в сплошную кровавую маску. Он потерял сознание на восьмом ударе, и я отступил на шаг, чтобы полюбоваться на дело рук своих. Все это время Веда стояла возле стены с безразличным и белым как мел лицом.

– Ты зря теряешь время, Флойд.

Я плеснул воды ему в лицо и тряс до тех пор, пока он не пришел в себя.

– Где ты живешь? – снова повторил я.

Он промолчал.

– Подожди, – сказала Веда. Я отступил и оглянулся на нее. Она схватила кочергу и сунула ее в камин. Мы молча стояли и наблюдали за тем, как раскаляется железо.

– Подержи его, – приказала Веда.

– Послушай…

– Держи его!

Я сжал Макса так, что он вскрикнул. Веда медленно приближалась к нему, сжав губы. В его глазах застыл животный ужас. Глядя на него, я ощутил тошноту.

– Я воткну тебе ее в глаз, мерзкая ты скотина! Я не собираюсь все терять из-за такого подонка, как ты. Теперь говори, или прощайся с глазом!..

Кончик кочерги был уже возле лица Макса. Его голова дернулась назад. Глядя на нее, я понял, что она выполнит свою угрозу, и чувство холода и пустоты охватило меня.

– Я скажу, – прошептал он, трясясь от ужаса. – Не трогайте меня. Четвертый дом по дороге на Альтадену. Слева, у въезда в город. Дом с белыми воротами. Записка под подушкой в моей спальне.

Веда отбросила кочергу и отвернулась. Я видел, как дрожь неудовлетворенного желания прошла по ее телу. Я отпихнул Макса и подобрал кочергу, которая уже начала прожигать пол.

– Теперь поеду я.

– Как хочешь, – согласилась она.

– Следи за ним. Не предоставляй подобного шанса.

– Он будет здесь до твоего возвращения. Торопись, Флойд.

Я попытался было обнять ее за плечи, но она отстранилась.

– Спешу, малышка. Не приближайся к нему, а только наблюдай.

Я подобрал его «кольт» и сунул в карман, а второй револьвер положил на полку. Макс ерзал на стуле, как будто его кусали муравьи. Веда в упор смотрела на него, и он ежился от ее взгляда.

Затем я кое-что вспомнил, вернулся назад, открыл шкаф и взял две бутылки виски. Макс издал всхлипывающий звук, но я вышел, не взглянув на него.

Черная ночь сверкала звездами. Было холодно и ветрено. Мгновение я стоял, потирая враз заледеневшие руки. Я вспомнил выражение лица Веды и был абсолютно убежден, что она выполнила бы свою угрозу. Вновь дрожь пробежала у меня по позвоночнику. Я попытался прогнать ее, поднял плечи и зашагал под навес.

Я достиг дороги на Альтадену минут через тридцать. Часы на приборном щитке показывали 22.20, когда я затормозил перед домиком с белой калиткой.

Дом был отнюдь не блестящий, да иного я и не представлял. Лунный свет падал на выцветший на солнце невысокий заборчик, и, побоявшись, что калитка рассыплется от ветхости, я не тронул ее, а перепрыгнул через забор и пошел по затвердевшей грязи, заменяющей дорожку к дому. Сквозь окно, косо занавешенное грязной тряпкой, пробивался веселый лучик света. Я поднялся по трем ступенькам и позвонил. Запах отбросов и мокрого белья ударил мне в нос. Я подумал о Веде, одной там, наверху, с ее ужасной решимостью совершить любую жестокость, что, как в зеркале, отразилось на лице Макса. Потом я подумал о «Бьюике», стоящем перед калиткой. Если бы мимо проезжала патрульная машина, я бы влип основательно и надолго. Окружив дом, они вынудили бы меня к капитуляции.

По коридору прошаркали шаги, и дверь открылась. Я не мог различить, кто именно открыл дверь, но сильный запах джина сказал мне это яснее ясного.

– Макс дома?

– Кто его спрашивает? – раздался грубый пропитый голос, звучавший как из бочки.

– Меня зовут Бакстер. Вы, как мне кажется, миссис Отис?

– Да, это я.

– Макс говорил мне о вас. Если я правильно понял, он ищет работу. У меня есть кое-что, что может его заинтересовать.