Английский с Оскаром Уайльдом. Кентервильское привидение / Oscar Wilde. The Canterville Ghost - Уайльд Оскар - Страница 8

For a moment the Canterville ghost stood quite motionless in natural indignation (некоторое время Кентервильское привидение стояло не двигаясь в естественном возмущении); then, dashing the bottle violently upon the polished floor (затем, с силой швырнув бутылочку на натертый пол), he fled down the corridor, uttering hollow groans (оно выбежало в коридор, издавая глухие стоны; to flee – бежать, спасаться бегством), and emitting a ghastly green light (излучая отвратительный зеленый свет). Just, however, as he reached the top of the great oak staircase (однако, как только он достиг верха огромной лестницы из дубового дерева), a door was flung open (дверь распахнулась; to fling open – распахивать; to fling – бросать, швырять), two little white-robed figures appeared (появились две маленькие фигурки, одетое в белое; robe – широкая одежда) and a large pillow whizzed past his head (и большая подушка просвистела у него над головой)! There was evidently no time to be lost (было ясно, что нельзя было терять времени; to lose), so, hastily adopting the Fourth dimension of Space as a means of escape (поэтому, торопливо прибегнув к четвертому измерению пространства в качестве средства спасения), he vanished through the wainscoting (он исчез сквозь стенную панель), and the house became quite quiet (и в доме стало совершенно тихо; to become).

On reaching a small secret chamber in the left wing (достигнув маленькой потайной комнаты в левом крыле), he leaned up against a moonbeam to recover his breath (он прислонился к лунному лучу, чтобы отдышаться), and began to try and realize his position (и начал пытаться осознать свое положение; to begin). Never, in a brilliant and uninterrupted career of three hundred years (никогда во время своей блестящей и непрерывной карьеры в течение трех столетий) had he been so grossly insulted (его так грубо не оскорбляли: «он не был столь грубо оскорблен»). He thought of the Dowager Duchess (он подумал о вдовствующей герцогине; to think), whom he had frightened into a fit as she stood before the glass in her lace and diamonds (которую он напугал до припадка, когда она стояла перед зеркалом /в своих/ кружевах и бриллиантах); of the four housemaids (о четырех горничных), who had gone into hysterics (которые впали в истерику) when he merely grinned at them through the curtains on one of the spare bedrooms (когда он всего лишь ухмыльнулся им из-за портьер в одной из спален для гостей; a spare room – комната для гостей: «запасное помещение»); of the rector of the parish (о приходском священнике), whose candle he had blown out (чью свечу он задул; to blow – дуть; to blow out – задуть) as he was coming late one night from the library (когда тот возвращался поздно ночью из библиотеки), and who had been under the care of Sir William Gull[11] ever since (и который с тех пор находился под наблюдением сэра Уильяма Галла), a perfect martyr to nervous disorders (пострадав от нервного потрясения; perfect – совершенный, идеальный, безупречный; настоящий, истинный; martyr – мученик, страдалец; disorder – беспорядок; мед. расстройство); and of old Madame de Tremouillac (и о мадам де Тремуйяк), who, having wakened up one morning early and seen a skeleton seated in an armchair by the fire reading her diary (которая, проснувшись однажды рано утром и увидев скелет, сидящий в кресле у камина и читающий ее дневник) had been confined to her bed for six weeks with an attack of brain fever (оказалась прикованной к постели с приступом мозговой горячки в течение шести недель), and, on her recovery, had become reconciled to the Church (и после своего выздоровления помирилась с церковью) and broken off her connection with that notorious sceptic, Monsieur de Voltaire (и порвала свою связь с тем дурной славы скептиком, месье де Вольтером; to break off; notorious – известный; пользующийся дурной славой; пресловутый).

He remembered the terrible night (он вспомнил ту ужасную ночь) when the wicked Lord Canterville was found choking in his dressing-room (когда нечестивый лорд Кентервиль был найден задыхающимся в своей комнате), with the knave of diamonds half-way down his throat (с бубновым валетом, застрявшим в его горле; half-way – на полпути), and confessed, just before he died (и который сознался перед самой своей смертью), that he had cheated Charles James Fox out of £50,000 at Crockford’s[12] by means of that very card (что он надул Чарльза Джеймса Фокса на пятьдесят тысяч фунтов в Крокфорде с помощью этой самой карты), and swore that the ghost had made him swallow it (и поклялся, что привидение заставило его проглотить ее; to swear). All his great achievements came back to him again (все его великие достижения припомнились ему снова; to come back – вернуться: «прийти назад»), from the butler who had shot himself in the pantry (от дворецкого, который застрелился в кладовой; to shoot – стрелять) because he had seen a green hand tapping at the window-pane (потому что он увидел зеленую руку, постучавшую через оконное стекло) to the beautiful Lady Stutfield (до красавицы леди Статфильд), who was always obliged to wear a black velvet band round her throat (которой постоянно приходилось носить черную бархотку на шее) to hide the mark of five fingers burnt upon her white skin (чтобы скрыть следы пяти пальцев, оставленные на ее белой коже; to burn – гореть; жечь, обжигать), and who drowned herself at last in the carp-pond at the end of the King’s Walk (и которая в конце концов утопилась в пруду с карпами в конце Королевской аллеи).