Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи - Гольман Иосиф Абрамович - Страница 19

Выходя из машины, Олег ответил на звонок мобильного.

Разговор получился не короткий и недобрый. Ольга все это время терпеливо ждала рядом, с тоской посматривая на часы.

Вроде только собралась с духом, но на «зайти попить кофе» уже явно не оставалось времени.

– Выгоняют с квартиры, – сердито сказал Багров. – Обещали не трогать еще год. А тут – чем быстрее, тем лучше. Во второй комнате уже живут. Сегодня же съеду в гостиницу.

– Зачем в гостиницу? – даже обрадовалась Шеметова. Теперь уже у нее появлялась возможность оказать серьезную услугу Олегу. – Я ж уезжаю в пять вечера, с Родригесом. Отдам тебе ключ, и два дня минимум – в твоем распоряжении.

Вот же черт! Не собиралась она говорить про два дня! Пусть бы жил постоянно. Но нет, опять кто-то вредный, внутри живущий, все портил!

– Это вариант, – оценил Олег. – За два дня точно себе что-нибудь найду. Спасибо, Оленька.

– Да не за что! – улыбнулась счастливая Шеметова.

Может, еще не все себе испортила?

И даже выдавила из себя заветное:

– Ну что, зайдешь, кофе попьем?

Надо же, получилось! И сердце, отчаянно колотившееся, из грудной клетки не выпрыгнуло.

Они зашли в подъезд, сели в старенький, но чистый лифт. Тот, кряхтя, привез их на четвертый этаж.

Ох, как страшно!

Ольга открыла дверь и тут же побежала на кухню, занять трясущиеся руки приготовлением кофе.

Багров осваивался в гостиной – большой и светлой комнате.

Когда она вошла – с кофейником в одной руке и маленьким молочником в другой, – Олег Всеволодович разглядывал диски с записями в проволочной стойке.

У Шеметовой побагровели щеки. О ужас: любитель проверенной веками классики вот-вот наткнется на Филиппа Киркорова и Диму Билана!

– Я подарю тебе хорошую музыку, – наконец сказал Багров.

– Спасибо, – торопливо поблагодарила Ольга. – А то эта чепуха от прежних жильцов осталась. – Ее щеки снова вспыхнули, как бы сопровождая неудачное вранье.

Олег улыбнулся и ничего не сказал.

Выпили действительно вкусный кофе.

Время, оставшееся до пробежки в контору, катастрофически убывало, а ничего еще и не начало происходить.

Не зная, что делать, Шеметова передала Олегу ключи от квартиры и быстро собрала дорожную сумку.

– Так и уйдешь? – услышала на выходе.

Обернулась.

Олег стоял у окна и уже не улыбался.

Ольга смотрела на него и не знала, как поступить. Сердце говорило: беги к нему. Остальное, так ей мешавшее, пока, к счастью, молчало.

Ольга сделала шаг к Багрову, и в этот момент зазвонил ее телефон.

– Слушаю, – ответила Шеметова.

– Не надо ехать в контору, – сказал Леонард Францевич. – Мы уже внизу, у вашего дома.

«Господи, какая же я дурища! Сама дала этому идиоту свой адрес!»

Ольга секунды три яростно ненавидела своего доверителя. Потом начала успокаиваться. Все равно, если этому суждено случиться, то не в спешке.

– За мной приехали, – сказала она Багрову.

– Я уже понял, – улыбнулся он.

«Печально улыбнулся! Расстроился!» – радовалась Шеметова, сбегая, как девчонка, по лестнице к поджидавшей ее машине.

Трасса Москва – Казань

Шеметова, Ариэль и неприятности

Родригес подготовился к путешествию основательно.

Водитель действительно имел вид человека, с которым не стоит связываться. Звали его Ариэль, и это имя никак не вязалось с могучей квадратной фигурой и привычно настороженным взглядом. Не прибавлял лицу дружелюбности и длинный шрам, наискось пересекавший всю щеку.

Ольга уже знала от Леонарда Францевича, что упомянутый гражданин имел реальный боевой опыт на Ближнем Востоке, после чего перешел работать в российскую охранную ВИП-структуру. Это теперь фишка такая была у состоятельных людей, имевших основания опасаться за свою безопасность. Если раньше бойцов из крошечной страны, вынужденной отбиваться от врагов все годы своего существования, именовали исключительно «израильской военщиной», то теперь те же самые бойцы стали высоко котироваться в узких кругах. Тем более что многие из них сохранили не только знание русского, родного, по сути, языка, но и даже российское гражданство. Что сильно упрощало применение профессиональных навыков.

Ариэль водил машину отлично.

Это мало значило в привычных московских пробках, но могло сэкономить время на трассе.

Час добирались по шоссе Энтузиастов до МКАД. Еще час толкались в пробках до Балашихи. Нормально поехали, лишь выбравшись километров за тридцать от столицы.

Леонард Францевич сидел впереди, Шеметову посадили сзади, где было совсем не тесно: японский «Крузер» в рабочем варианте легко вмещал и десять человек, владельцам даже права менять приходилось, открывать «автобусную» категорию. Так что втроем в машине было более чем комфортно.

Родригес был все же странный человек.

Пока толкались в пробках, успел радостно объяснить, что обычно водит «крузак» сам. Из чего, по логике, следовало, что если на них будет охота, то стрелять станут в Ариэля.

Очень деликатно. Понятно, что охранников и нанимают, чтобы они жертвовали своим здоровьем ради нанимателей. Но чтоб так открыто…

Впрочем, Ариэля сказанное Родригесом никак не смутило. Он лишь улыбнулся в ответ и еще раз машинально оглядел окрестности. Шеметова заметила: примерно раз в минуту водитель делал быстрые движения головой: влево, вправо и зачем-то вверх. Похоже, эта манера вошла у него в неистребимую привычку.

«Интересно, а когда он со своей девушкой в постели лежит, тоже головой крутит?» – некстати подумала она.

Машина же тем временем, миновав Ногинск, стремительно летела в сторону Владимира.

Умотанная Шеметова под утробное урчанье мощного четырехлитрового дизеля даже вздремнула. Да так удачно, что проснулась прямо под Нижним Новгородом, отмахав во сне четыреста верст. Ариэль все так же нависал над баранкой, ежеминутно озирая окрестности и небеса. Родригес тоже спал, комфортно подложив между щекой и боковым стеклом какую-то мягкую подушечку.

– Ариэль, а не страшно вам вот так в чужие разборки влезать?

– Это моя работа, – улыбнулся он, сразу перестав казаться боевым роботом. – Кстати, меня обычно Ариком зовут.

– О’кей, – легко согласилась Ольга, – а меня тогда Оля.

– У меня жена Оля, – обрадовался Арик.

– А вы там что, так и остаетесь с русскими именами? – удивилась Шеметова.

– Религиозные обычно меняют. А мы, как говорится, лайт кошер.

– Что это значит?

– Ну, свинину не едим. Мясо вместе с молоком тоже. Но в кошере шестьсот тринадцать заповедей. Для меня это слишком много. Тем более Оля – русская.

– Будет переходить в иудаизм?

– Нет. Она православная.

– А у детей не будет проблем?

– Будут, а как же, – согласился собеседник. – Не в обыденной жизни, конечно.

– То есть как это – не в обыденной? – не поняла Шеметова. – А в какой же?

– В обыденной – все у всех одинаково. Одни и те же права. Обязанности, правда, разные.

– Не понимаю, – совсем запуталась Ольга, никогда не бывавшая в Израиле.

– Ну, например, арабы не обязаны служить в армии. А евреи обязаны. Или вот недавно приняли в члены Верховного суда араба. Он при исполнении гимна страны встал, но петь текст не стал. То есть выказать уважение, как гражданин страны, обязан. А повторять слова, которые не разделяет полностью, нет.

– Странно все у вас.

– Не говори. Я уехал в семь лет. Точнее, меня увезли. Так до сих пор многому удивляюсь.

– А какие проблемы могут быть у детей-неевреев?

– Да самые разные, – менее охотно ответил Арик. – Был скандал, когда боец-нееврей погиб, а раввинат не разрешил хоронить его на еврейской части воинского мемориала. Их трое погибли в одном танке, сгорели от противотанковой ракеты, два его товарища-еврея и он. То есть умереть вместе можно, а лежать после смерти вместе нельзя. Командир их дивизии, генерал, в ответ написал завещание, чтоб, когда умрет, похоронили рядом с тем солдатом. А он был религиозный еврей! В общем, страсти кипят. Я вот жениться на Кипр ездил.