Любящее сердце - Бэлоу Мэри - Страница 42

Она запретила себе думать о том, что он не тот мужчина, что у него отсутствуют какие бы то ни было моральные устои, забыла о том, что решила бороться с этим мощным, поглотившим ее целиком физическим влечением, которое она всегда к нему испытывала.

– Моя любовь, – прошептал он, и она спросила себя, считает ли он ее и самом деле своей любовью.

Глава 15

К завтраку он спустился один. Сегодня он встал значительно позже, чем обычно. Несмотря на то что слуги сохраняли привычно бесстрастное выражение лица, он знал, что за его спиной они переглядываются. Торнхиллу даже было немного неловко.

Когда он проснулся, Дженнифер крепко спала. Тела их тесно переплелись. Чтобы не разбудить ее, ему пришлось очень осторожно высвободиться из ее объятий, и это отняло у него немало времени.

Торнхилл укрыл жену до подбородка, прежде чем вышел из ее спальни в свою гардеробную. Он боялся, что утренняя прохлада и отсутствие теплого тела рядом разбудят ее. А может, не отдавая себе отчета, он укрыл ее из стыдливости: чтобы горничная не заметила, что она спала раздетой. Впрочем, рано или поздно служанка все равно узнает, что жена хозяина дома спит голая.

Утреннюю почту уже принесли. Небольшая стопка писем лежала на подносе на низком столике рядом со столом, на котором ему сервировали завтрак. Среди корреспонденции было несколько приглашений. Гейб удивился, так как был уверен в том, что он и его жена смогут посетить только те вечера, на которые он уже успел получить приглашения до скандала, и такие места, как парк и театр, куда приглашения не требовались.

Просматривая конверты, Торнхилл вдруг наткнулся на письмо, заинтересовавшее его. Ему писала Кэтрин, и это послание было первым, которое он получил с того дня, как вернулся в Лондон. Он с жадностью стал читать его, надеясь увидеть какие-либо доказательства его непричастности к истории с мачехой. Дженнифер сказала, что верит ему, но он чувствовал, что сомнения ее не оставляют, как и страх оказаться обманутой в своих надеждах.

Внимательно прочитав письмо, Торнхилл улыбнулся, в приподнятом настроении позавтракал и закончил просмотр почты.

Часом позже он поднялся наверх, хотя обычно в это время дня он отправлялся в клуб и, казалось бы, ничто не мешало ему следовать своему обычному распорядку. Более того, не пойди он сегодня в «Уайте», не избежать ему шуток и подковырок от друзей и знакомых.

Он прошел к себе, тихо открыл дверь на половину жены. Обнаружил гардеробную пустой и еще более осторожно приоткрыл дверь в спальню.

Она все еще спала. Простыня сбилась, и Дженнифер лежала обнаженная до пояса. Лицо ее наполовину скрылось в той подушке, на которой спал он. Волосы роскошным покрывалом лежали на плечах, и все же они не настолько плотно укутывали ее, чтобы не заметить белизны кожи красивой, полной груди.

Торнхилл с сожалением заметил, что горничная уже побывала здесь. На ночном столике стояла чашка шоколада, который, наверное, давно остыл. Ну что ж, пусть слуги порадуются: теперь они точно знают, что брак их хозяина не фиктивный.

Он был рад тому, что она спит так долго и безмятежно. Должно быть, события двух последних дней совершенно измотали ее. Он же сегодня проснулся с надеждой. С надеждой на то, что их с Дженнифер брак может оказаться не столь уж безнадежным, как это виделось им обоим. Она сказала, что устала от ненависти, хотя два дня назад поклялась ненавидеть его всю оставшуюся жизнь. И хотя она плакала ночью, несомненно, по той причине, что он не Керзи, она позволила ему любить себя во второй раз за ночь. Он дал ей право выбора, и она воспользовалась им, чтобы сказать «да».

Он любил ее неторопливо и глубоко, и тело ее отвечало – вначале робко, затем страстно. Она ничего не говорила и держала глаза закрытыми. Она лежала совсем тихо, и руки ее покоились на кровати – левая с левой стороны, правая – с правой. Но он безошибочно узнавал признаки растущего возбуждения: частое дыхание, мышечный спазм, а за ним опять расслабление и стон, похожий на вздох. Это случилось как раз за мгновение до того, как он впустил в нее свое семя.

Итак, им вдвоем было хорошо в постели. Конечно, этого недостаточно для счастливого союза, если учесть, что в постели им все же придется проводить меньшую часть суток, и все же это немало. Возможно, со временем физическое влечение перерастет в духовную близость.

Она пошевелилась, и он подумал, не выйти ли ему из комнаты до того, как она проснется окончательно, но при этом остался стоять где стоял, наблюдая за ней. Он не раз называл ее своей любовью сегодня ночью. Но действительно ли он любил ее? До сих пор он никогда не говорил ничего подобного ни одной из женщин, с которыми был близок.

Любил ли он ее?

Но вот его женщина, его жена, перевернулась на спину, потянулась и открыла глаза.

Боже, как она была великолепна! Сейчас, в свете дня, взгляд его мог пировать, наслаждаясь тем, что оставалось скрыто от него ночью. Неожиданно он представил ребенка, сосущего ее белую грудь.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он.

Он уловил тот момент, когда она вдруг осознала, что лежит нагая. Она торопливо подтянула покрывало к подбородку и порозовела от смущения. Этот жест скромности показался ему чертовски возбуждающим.

– Доброе утро, мило… Габриэль. Который теперь час?

– Около полудня, – сказал он и улыбнулся.

– Я никогда не сплю допоздна! – воскликнула она удивленно.

– Но первая брачная ночь бывает не каждый день, – сказал он, заметив, что она покраснела еще сильнее. – Я кое-что хочу тебе показать. Не будешь ли ты любезна спуститься к завтраку через полчаса и составить мне компанию?

– А разве я могу сказать «нет»?

Выходит, что интимная близость не сблизила их ни на дюйм?

– Можете. Вы можете есть одна, если хотите, моя дорогая. Днем вы можете располагать собой, как считаете нужным, как, впрочем, и ночью, кроме того единственного раза, на который я заявляю свои права. Вы не моя пленница, Дженнифер. Вы моя жена.

– Через полчаса? – переспросила она.

– Я позвоню вашей горничной, когда пойду к себе.

С этими словами он подошел к ней и поцеловал крепко и довольно жадно в губы.

– Спасибо за тот подарок, что вы сделали мне этой ночью. Для меня он дороже всего.

Руками он опирался по обе стороны ее головы.

– Я ваша жена, – сказала она.

– Да, это так. – Он смотрел ей в глаза. – Вам не больно? С моей стороны довольно эгоистично даже с вашего разрешения быть таким навязчивым в первую брачную ночь.

Он и сам не знал, зачем сказал это. Может, для того, чтобы стать ей ближе. Он испытывал странную потребность говорить с ней на самые интимные темы. Он хотел… хотел чувствовать себя женатым на ней.

– Габриэль… – Кончиками пальцев она дотронулась до его щеки, а затем закрыла глаза и прикусила губу. – Ничего, это не важно. Мне не больно. – Она тихонько засмеялась, но не открыла глаз. – Я полагаю, что могла бы использовать это как отговорку, чтобы отказать принять вас сегодня, а может, и завтра? Я не хочу иллюзии свободы. Я хочу знать, что такова моя жизнь сегодня и такой она будет завтра – всегда. Я хочу привыкнуть к этой новой роли. Заставьте меня почувствовать себя вашей женой. Берите меня так часто, как вы этого хотите: ночью и днем. Я хочу забыть, как и почему мы стали близки и то, что я оставила в прошлом. Заставьте меня забыть. Вы можете, я знаю.

Ее слова могли охладить его пыл навеки, но могли и воспламенить на столь же длительный срок. Он встал, и она открыла глаза.

– Да, – сказал он. – Мы полюбим друг друга, Дженнифер. Мы будем счастливы вопреки всему. Я обещаю.

Он повернулся и пошел к себе, по пути дернув шнур звонка. На сердце у него было тяжело, но в нем продолжала зреть надежда.

Дженнифер надела рубашку, прежде чем прошла в гардеробную, но она знала, что горничная видела ее нагой в постели. Дженнифер была страшно смущена и едва заставила себя взглянуть в лицо девушке, зашедшей в комнату с кувшином горячей воды.