Любящее сердце - Бэлоу Мэри - Страница 14

Она должна забыть провинциальные манеры и освоить науку светского общения, чтобы не позволять собой командовать.

Граф Торнхилл подошел к началу танца, но виконт все еще стоял рядом с Дженнифер. Он тут же взял ее под локоть и с видом собственника прижал к себе.

– Мисс Уинвуд уже приглашена на танец, – ледяным тоном сообщил виконт.

– В самом деле?

Граф Торнхилл вскинул брови. Выражение его лица было не менее надменным, чем у соперника.

– Насколько я помню, этот танец обещан мне, – заявил граф. Он поймал взгляд Дженнифер. – В конце приятной, но, увы, весьма непродолжительной беседы относительно литературных пристрастий в библиотеке не далее как сегодня утром.

У Дженнифер, которая стояла ни жива ни мертва, создалось впечатление, что он получает удовольствие от ее смущения.

– Ах да, – сказала она, делая вид, что только сейчас об этом вспомнила, – все так и было, милорд. Благодарю вас.

Виконт Керзи отпустил ее локоть и, сдержанно поклонившись, отошел, не сказав ни слова.

– Я его не виню, – с невозмутимым видом заметил граф Торнхилл. – Будь вы моей или должны были бы ею стать, мне бы совсем не понравилось, чтобы другой мужчина уводил вас. Но он должен понимать, что не может удерживать вас подле себя весь вечер.

– Виконт Керзи прекрасно знает, что является приличным, а что нет, – резко заметила Дженнифер, продолжая обмахиваться веером и поглядывая по сторонам. Скорей бы уж заиграла музыка. Она надеялась, что танец начнется до того, как вернется тетя Агата.

– Вам жарко, как я вижу. Сегодня действительно душновато. Давайте прогуляемся на террасе до начала танца. Там все же прохладнее.

Он протянул ей руку. В шитом золотом бежевом камзоле он выглядел потрясающе. Возможно, дело было в росте, из-за которого он выделялся среди общей массы, или в цвете волос и глаз, в темных изогнутых бровях и черных длинных ресницах.

– Благодарю вас.

Дженнифер положила свою руку поверх его руки. Перспектива немного побыть на свежем воздухе манила, к тому же так можно было избежать встречи с тетей. Разумеется, она могла бы задаться вопросом, как объяснит позднее свое исчезновение из зала. Конечно, без выговора ей не обойтись. А как насчет Лайонела? Что он ей скажет? Не было, конечно, ничего предосудительного в том, чтобы танцевать на балу с другими джентльменами. Но только не с этим. А теперь Керзи к тому же знает, что они встречались утром в библиотеке.

– Позвольте спросить, – как ни в чем не бывало начал Торнхилл, когда они оказались на террасе, окруженные приятной вечерней прохладой, – вам понравился Поп?

– О, – ответила Дженнифер, – я еще даже не открывала книгу. Была слишком занята.

– Подготовкой к балу, – понял Гейб. – И результат стоил трудов.

Он окинул ее взглядом, полным искреннего восхищения, и Дженнифер вдруг очень остро почувствовала, насколько глубок вырез ее платья. Во время примерок она просила о более скромном варианте, но тетя Агата посчитала, что декольте должно быть модным, а следовательно, глубоким. Для первого бала, разумеется, был сшит наряд поскромнее. Но сегодня девушка невольно обратила внимание на то, что бюст у нее намного пышнее, чем у прочих дам, и от этого ей стало неловко.

– Спасибо, – скромно потупившись, ответила она.

– Я думаю, что у вас нет ни минуты покоя. Все время занимает светская суета. Вам нравится в Лондоне? Вы получаете удовольствие от вашего первого сезона?

– Он еще только-только успел начаться. Но да, конечно. Я так долго ждала. Два года назад, когда отец собирался вывести меня в свет, нам пришлось изменить планы в связи с тем, что лорд Керзи уехал на север Англии к больному дяде. А в прошлом году я не могла принять участие в увеселениях, потому что умерла моя бабушка.

– Сочувствую. Вы были близки?

– Да, – сказала она. – Моя мама умерла, когда я была совсем маленькой. Бабушка ее заменила. Она просила прощение, когда умирала, так как знала, что ее смерть исключит мой выход и задержит обручение еще на год.

– И все же наконец ваша мечта сбылась. Вы в Лондоне, наслаждаетесь светским обществом.

– Да. Сбылась. И мечта моей кузины Саманты.

Но про себя Дженни знала, что не балы и развлечения ее привлекают, а официальная помолвка и свадьба с Лайонелом. Она никогда не была легкомысленной особой.

Некоторые пары, так же как и они, прогуливавшиеся по веранде, ушли в зал. Заиграла музыка. Но граф Торнхилл сделал вид, что не замечает ни музыки, ни того, что им пора возвращаться. Дженнифер, откровенно говоря, тоже не стремилась в душный зал. Здесь, на воздухе, было куда приятнее.

– Вот как, – сказал он, – значит, вы от природы серьезны. Как собираетесь жить в замужестве?

– Надеюсь, за городом, в имении. Это я называю настоящей жизнью. С тех пор как бабушка слегла и не могла больше вести хозяйство, я стала заниматься им сама. Мне нравилось бывать у людей, работающих в нашем поместье, и по возможности облегчать им жизнь. Я рождена богатой и знатной, но ответственность и чувство полезности – неотъемлемая часть родовитости. Я с радостью жду того часа, когда смогу вести дом моего мужа, чтобы использовать приобретенный опыт.

Они вновь прошлись туда и обратно вдоль террасы. Дженнифер ничего не имела против того, чтобы поболтать немного, но опасалась, что ее отсутствие будет замечено. Впрочем, они не были одиноки в желании отдохнуть от танцев. Другие пары тоже предпочли ночную прохладу духоте и тесноте бального зала.

Какое-то время они молчали, слушая музыку. Сквозь открытые двери веранды доносились обрывки разговоров.

– Чем вы занимаетесь, – спросила Дженнифер, – когда уезжаете из Лондона? Например, на континенте?

И тут же пожалела о своем вопросе. Она боялась услышать какие-нибудь шокирующие откровения.

– Несколько лет кряду отдавался всем доступным удовольствиям, – сказал он. – Мне казалось, что тот, кто не берет от жизни все, достоин лишь сожаления. Но это были увлечения молодости. Однажды жизнь моя довольно круто изменилась. Мой отец умер, и я унаследовал титул и все, что с этим связано. Поместье мое находится на севере Англии. С тех пор как я вернулся с континента, я там еще не был. Но я знаю, что там меня ждет достаточно обязанностей, чтобы сделать мою жизнь наполненной и полезной до конца дней.

«Увлечения и забавы молодости… – думала про себя Дженни. – Одна из таких забав оказалась гораздо хуже того, что обычно прощается молодым господам, если верить Лайонелу. Но ведь он изменился, не так ли? Смерть отца и чувство долга заставили его начать жизнь заново».

– Почему вы приехали сюда, а не в поместье, где так долго отсутствовали? – спросила она. – И где вас ждет столько дел?

– Мне здесь надо кое-что доказать, – резковато ответил он. – Я не могу позволить, чтобы пошел слух, будто я боюсь здесь появиться.

Вот как. Тогда в самом деле он совершил нечто из ряда вон выходящее. Дженнифер опустила взгляд.

– Но, учитывая нынешние обстоятельства, я очень рад тому, что оказался здесь.

Его голос зазвучал нежнее. Он не стал больше ничего объяснять. Все и так было ясно по тому, как он произнес эту фразу, и по наступившей затем тишине. Но она помолвлена, и он знает это. Возможно, он просто хотел быть галантным или подумал, что ей нравится лесть. И в самом деле ей было приятно, хотя она находила испытанное удовольствие запретным, словно совершала предательство.

– Какая громкая музыка.

Дженнифер сказала первое, что ей пришло в голову, лишь бы нарушить молчание. Он снова предложил ей руку.

– Верно.

Беря его под руку, девушка подумала, что граф предлагает ей пройтись еще немного. Но он повел ее к ступеням, ведущим в сад. Она не возразила, хотя поняла, что вновь позволила собой командовать.

Она послушно шла туда, куда он вел ее. Очень трудно противостоять чему-то, когда совсем не понимаешь, почему надлежит упорствовать. В саду, освещенном фонарями, находилось немало гуляющей публики. На одной из кованых чугунных скамеек сидела молодая пара. Граф повел ее к противоположному концу скамьи.