Любовная соната - Бэлоу Мэри - Страница 26

Когда они вернулись в дом, Присцилла промыла графу Северну сбитые костяшки пальцев, не обращая внимания на его шутливые протесты, а потом нанесла ему на руку лечебный бальзам. Во время обеда они непринужденно разговаривали и продолжили беседу еще в течение часа, когда перешли в гостиную. Затем граф пожелал им спокойной ночи, сказав, что хочет лечь пораньше.

И они тоже отправились в постель, и любили друг друга, и спали, и снова любили друг друга и спали… Так было всю ночь. И при этом они не говорили ничего, кроме самых малозначительных фраз. Их соития были взаимными и бурными. Он целовал ее и прикасался к ней так, что она не в состоянии была лежать тихо и неподвижно, как ему это обычно нравилось. Один раз он даже поднял ее с постели и, крепко держа за бедра, посадил сверху и любил до тех пор, пока ей не показалось, что она сходит с ума от наслаждения.

На следующий день он отменил свои обычные утренние дела, чтобы снова пройти с ней через рощу к озеру. Он неспешно обошел с ней вокруг озера, любуясь лилиями и бликами солнца на ряби, поднятой ветерком. Они очень долго стояли на мостике, глядя на берег и греясь на теплом солнце.

Во второй половине дня он отменил запланированный ответный визит к кому-то из соседей и вместо этого повел их с графом на пикник.

И следующая ночь была почти такой же, как предыдущая, если не считать того, что они быстрее уставали и больше спали.

Но не было сказано ни слова – его взгляды говорили ей о чудесах, на которые она не смела надеяться, а его тело уводило ее из мира реальности и осмотрительности в царство любви, надежности и вечности. Но он ничего не говорил.

Сама она ничего сказать не могла. Она была всего лишь простой женщиной. И даже менее того. Она была падшей женщиной, его содержанкой, женщиной, которой он платил, чтобы она предоставляла ему услуги в постели. Можно было сказать, что в эти дни и ночи он получал достойное возмещение своих затрат. Потому что не было никаких сомнений: хотя они занимались любовью не так, как ему больше всего нравилось, она доставляла его телу наслаждение.

Когда карета графа исчезла за поворотом подъездной аллеи, Джеральд обнял ее за талию и притянул к себе.

– Он тебе нравится, Присс? – спросил он. – Он мой близкий друге университетских времен.

– Он мне нравится, – ответила она. – Он настоящий джентльмен.

– Мы с ним были так непохожи, как только возможно, – добавил Джеральд. – Он умен, всегда хорошо учился. Он красив, обаятелен, был популярен у других студентов и уде… Ну, у девушек. Но, похоже, я ему искренне нравился.

– В этом нет сомнений, – сказала она. Джеральд посмотрел на небо.

– Погода до сих пор не испортилась, – заметил он. – Просто поразительно. Будь я на месте моих арендаторов, я бы сказал, что мы из-за этого сильно пострадаем. Но что из того? Нужно радоваться хорошей погоде, пока есть возможность, правда?

– Конечно, – согласилась она с улыбкой.

– Сегодня днем меня приглашали съездить с компанией в замок Ростерн, – сказал он. – Тогда я буду отсутствовать с ленча до обеда. Может, мне отправить им извинения и остаться вместо этого здесь, Присс?

– Все должно быть так, как ты желаешь, Джеральд, – ответила она. – Ты не должен оставаться ради меня, если считаешь, что тебе надо ехать.

– Но что, если я решу остаться ради себя? – спросил он.

– Ну, тогда, – проговорила она улыбаясь, – наверное, все будет в порядке.

– Я еще, кажется, не водил тебя на холм? – Джеральд указал рукой в сторону дома и поросшего лесом холма, который служил северной границей парка. – Это утомительная прогулка, Присс, но с вершины открывается великолепный вид. Сходим туда?

– Да, – согласилась она. – Это было бы чудесно.

– После ленча, – сказал он, направляясь к дому. Он продолжал обнимать ее за талию. – Я скажу, чтобы на кухне нам снова собрали корзинку для пикника. Пойдем со мной наверх, Присс. Я тебя хочу.

– Да, – отозвалась она, и он теснее прижал ее к себе.

Этот медовый месяц длился полныхдве недели. Погода была на их стороне: днем на небе обычно не было ни облачка. Легкие дождики имели любезность выпадать по ночам. Соседи тоже были на их стороне, оставив их в покое, примирившись – хоть и не без осуждения – с тем, что сэр Джеральд Стейплтон желает проводить свои дни в обществе молодой особы, которая живет в его доме в нарушение всех приличий.

Присцилла всегда немалую часть жизни отдавала работе воображения. Возможно, именно это помогало ей отличать иллюзии от реальности. Она понимала, что те чувства, которые испытывает она сама, и те, что испытывает Джеральд, не будут постоянными и неизменными. Мужчины не влюбляются беззаветно в женщин, которых взяли из публичного дома. Он слишком горд, чтобы это допустить, и слишком проникнут условностями светского общества. Но даже если бы ему захотелось забыть об условностях, общество ему этого не позволит. И общество обязательно одержит победу. Так бывает всегда.

Она сделала свой выбор, когда приняла у мисс Блайд своего первого клиента и отдала ему свою девственность. И она не позволит себе бесполезно и глупо сожалеть по поводу этого решения. Тем более теперь, когда она знала, что, если бы ее жизнь сложилась по-другому, она не познакомилась бы с Джеральдом.

Дела обстоят так, как они обстоят. Пока, в этот момент времени – сколько бы он ни продлился (но он, конечно же, не продлится долго), – они любят друг друга. Конечно, она сама полюбила Джеральда на все времена. Но даже он – и это не было с ее стороны пустым самообманом, – даже он в этот момент времени любил ее, хоть и не говорил ей ни слова о своих чувствах.

И они стали любовниками. Страстными, великолепными любовниками. Во время своих встреч со столь многими, разными мужчинами у мисс Блайд и во время всех своих свиданий с Джеральдом Присцилла даже и помыслить не могла о том, что половой акт, который бывает таким отвратительным и даже уродливым, может оказаться настолько прекрасным и… Она не находила нужных слов. Благородным? Да, он был благородным. С Джеральдом он был благородным. Именно так все и должно происходить между мужчиной и женщиной. Именно так это должно было происходить между ними.

Она отдавалась наслаждениям их медового месяца, прекрасно зная, насколько опасно вот так ослаблять бдительность. Она знала, что медовый месяц неизменно заканчивается, что рано или поздно реальность снова дает о себе знать. И ей оставалось только надеяться на то, что в их случае это произойдет поздно.

С момента отъезда графа Северна прошли две недели. Две недели и три дня любви.

Она увидела тот момент, когда все вдруг закончилось. И она приняла это, поспешно замкнув сердце, чтобы не впустить в него безнадежность и отчаяние. У нее был медовый месяц – ее две недели и три дня рая. Многим женщинам не выпадает такого за всю их жизнь.

Она была у озера – ушла туда, пока Джеральд занимался неизбежными делами со своим управляющим. Она сидела на невысоком каменном парапете моста и смотрела на воду и дальний берег. Она не захватила с собой книгу. В эти дни, пока его не было рядом, ей хотелось просто сидеть и грезить.

Она увидела, как он идет между деревьями: его шаги были стремительными, на лице сияла улыбка. Она почувствовала, как любовь волной поднялась в ее душе, и ответила на его улыбку. Когда он подошел к мосту, она протянула к нему руки.

– Я ждала тебя здесь, – сказала она. – Я знала, что ты меня найдешь.

И он вдруг остановился. Улыбка на его лице постепенно теряла свою теплоту – и за минуту полностью исчезла. В течение этого времени он не шевелился и не произнес ни слова. А когда он заговорил, медовый месяц закончился.

Она поняла это… опустила руки и примирилась с этим.

Он глубоко и совершенно осознанно полюбил. Наверное, он с самого начала был в нее влюблен – так он теперь предполагал. Он был влюблен в ее миниатюрное и нежно-женственное тело, в ее темные сияющие локоны и милую красоту, в ее живое подвижное лицо и теплую улыбку, в ее негромкую рассудительность и практичность, в ее неизменную доброту.