Бессердечный - Бэлоу Мэри - Страница 80

– Ты назвал его настоящее имя, – сказала она наконец. – Даже я не знала его до сегодняшнего дня.

– Поэтому я и уезжал из дома, – ответил Люк. – Я должен был докопаться до истины, узнать, кем на самом деле был полковник Генри Ломакс и в чем его власть над тобой. Твои брат с сестрой и леди Стерн помогли мне разобраться в этой истории. Ты назвала его отцом?

– Он сказал мне сегодня, что он мой отец, – ответила Анна. – Мне кажется, он сам верил в это.

– Но это не правда. – Он сжал ее руку. – Ты не должна взваливать на себя эту ношу, Анна. Он был помешан на любви к твоей матери даже после того, как она оттолкнула его еще совсем молодой девушкой, и даже тогда, когда она встретила твоего отца и полюбила его.

– Я уверена, – сказала она. – Я уверена, что он не был моим отцом. У меня в комнате висит портрет моей бабушки.

– Ах да, – сказал Люк. – Все думают, что на портрете ты в бабушкином платье. Я рад, что ты так на нее похожа, Анна. Тогда у тебя не останется и тени сомнения.

Анна прикрыла глаза. Она так хотела положить голову ему на плечо! Но она не могла. Пока, во всяком случае.

– Люк, – и она почувствовала, как ей вдруг стало трудно говорить, – ты не знаешь и половины.

– Мне известно, – перебил ее муж, – что он сходил по тебе с ума. У него была своего рода мания. Известно, что он скупил все долги твоего отца и таким образом получил власть над тобой. Я знаю, что он заставлял тебя выплачивать эти долги. И я знаю, что ты слишком любишь брата, чтобы перекладывать эту ношу на его плечи. И ты была слишком горда, чтобы обратиться ко мне с просьбой оплатить их. Почему ты не доверилась мне? Даже в самом начале? Разве ты не понимала, что я бы стал еще больше уважать тебя?

– Ты не знаешь и половины, – повторила Анна с тяжелым сердцем. Дьявол нашептывал ей, что надо все так и оставить. Люку не обязательно знать остальное. Но она должна была рассказать все. До самого конца. Он имеет право знать всю правду.

Он поднял ее руку и поднес к губам.

– Тогда расскажи мне все, любовь моя, – сказал он.

– Возможно, когда ты все узнаешь, ты больше не будешь меня так называть, – сказала она. И она рассказала, что ей приходилось делать, чтобы возместить долги своего отца, помимо того, что она оплачивала счета деньгами. И о свидетелях, которых он нанимал, чтобы при необходимости они могли назвать ее воровкой и убийцей.

– Анна, – сказал он с мягким упреком, когда она замолчала. – Анна, ну почему же ты мне не рассказала обо всем? Как глупо чувствовать себя виновной в преступлениях, свидетелем которых тебя заставили быть. И как глупо полагать, что он обвинил бы тебя перед судом, когда сам он был виновен в стольких преступлениях. Любовь моя, я бы сразу же снял этот груз с твоей души. И целых три года ты жила в таком аду! Я бы положил этому конец еще год назад, если бы ты только открылась мне.

– Я думала, что ты не сможешь сделать этого, – сказала она. – Хуже. Я думала, что ты поверишь ему и прогонишь меня.

– Анна. – Он отпустил ее руку, крепко обнял ее за плечи и развернул к себе. – Каким же негодяем ты меня считала! – Свободной рукой он приподнял ее подбородок и крепко поцеловал.

Анна подалась к нему и ответила на поцелуй. Она постепенно начинала расслабляться. Только теперь она стала понимать, что кошмар, длившийся три года наконец закончился. Что она была свободна. Что она ехала домой с мужем и дочерью и что они смогут жить без страха до конца жизни.

Он отстранился и внимательно посмотрел ей в глаза. В свете луны и звезд она ясно видела его лицо.

– Он называл себя твоим отцом, Анна, – сказал он, – и все-таки он изнасиловал тебя? Это ведь был он, да? Это произошло один раз или много? Расскажи, любовь моя, чтобы все это осталось позади и все раны скорее затянулись.

Итак, вот она – еще одна преграда для их счастья. Анна не хотела думать об этом. Она не хотела вспоминать.

То было не настоящее изнасилование, хотя можно было и так назвать. Это было не менее ужасно, грязно и унизительно, чем любое изнасилование. И она не могла понять, почему он так сделал, ни тогда, ни долгое время спустя. Только теперь она все поняла, теперь, когда знала, что он считал себя ее отцом.

Под каким-то предлогом он заманил ее к себе в дом. Это было нетрудно, ведь она не могла не исполнить его малейшего каприза. Он попытался отвести ее в спальню наверх, а когда она отказалась, его слуги затащили ее туда силой. Они взяли ее с двух сторон и почти несли, а он шел следом и говорил что-то успокаивающим голосом. Потом они привязали ее к кровати за запястья и щиколотки. Она лежала, распростертая на кровати, совершенно беззащитная, и чувствовала себя унизительно.

Служанка задрала до пояса ее нижнюю юбку, и Анна крепко закрыла глаза, зарыдав от стыда. А затем служанка что-то взяла – Анна не видела, что, но оно было тяжелым, холодным и жирным – и медленно, вращая, стала вводить это в нее.

Анна помнила слепящий ужас, свой крик, заглушивший его успокаивающий голос, и острую боль. Она тогда подумала, что сейчас умрет. Анна решила, что они хотят проткнуть ее насквозь н убить.

Но служанка вынула из нее неизвестный предмет, и Анна почувствовала что-то горячее между ног.

– Вот кровь. – Голос женщины казался удовлетворенным. – Все готово, сэр.

После он сказал ей, что она больше не девственница. Никто теперь не захочет взять ее в жены. Она никогда больше не сможет думать о замужестве.

Анна сотрясалась от рыданий. Слез не было, и оттого ей было еще тяжелее. Ей казалось, что ее грудь сейчас разорвется.

– Тшш, – приговоривал Люк. Он баюкал ее, уложив ее голову к себе на плечо. Он снял с нее шляпку, вытащил все шпильки и стал гладить по голове. – Любимая, прости меня. Пожалуйста, прости.

Вдруг Анна поняла, что он тоже плачет. Она затихла и некоторое время сидела так, пока до нее не дошел смысл его слов.

– Простить тебя? – спросила она. – За что?

Люк сглотнул.

– Я помню, как я сидел тогда за столом, наутро после свадьбы, указывая тебе, что ты должна мне кое-что объяснить. Допрашивая тебя. Требуя, чтобы ты сказала мне, сколько раз, со сколькими любовниками. Требуя от тебя ответа, любила ли ты их. Ах, милая моя, любовь моя, прости меня.

Приподняв голову, она посмотрела на него.

– Да, – сказала она, – если тебе от этого легче. Но я сама поступила глупо, не рассказав тебе всего сразу. Теперь я это понимаю. Но я боялась, Люк. Я так боялась потерять тебя!

– Так скоро? – спросил он. – Но почему? Мы ведь почти не знали друг друга. Мы были знакомы одну неделю. Даже меньше. Это меня всегда удивляет, когда я вспоминаю об этом.

– Но я полюбила тебя с первого взгляда, – сказала она. – Как только я увидела тебя, самого красивого и великолепного из всех мужчин, кого я когда-либо видела. Твоя косметика и веер должны были делать тебя немужественным, женственным, но почему-то производили прямо противоположное впечатление. Я была ослеплена. И с того самого момента я потеряла голову. Я пропала. И была достаточно неразумна, чтобы принять твое предложение. После этого я бы пошла на все, чтобы не потерять тебя. Это было глупо.

Люк вздохнул.

– А я так деловито рассуждал о долге и наслаждении, – сказал он. – Анна, Анна, каким я был глупцом.

– Нет. – Она провела рукой по его щеке. В ее глазах светилась вся нежность, которую она сейчас испытывала. – Ты был просто очень несчастным и обиженным, Люк. Ты спрятался за напускным великолепием и репутацией безжалостного и бессердечного человека. Я надеюсь, что сейчас эта боль стала меньше, да?

Он коснулся губами ее губ.

– Все прошло, – сказал он. – Вся боль ушла, Анна. Я был мертв целых десять лет, любовь моя, а ты вернула меня к жизни всего за один год.

Она улыбнулась и положила голову ему на плечо. Вдруг она почувствовала, как сильно устала.

Когда Люк проснулся, было еще темно. Он понял, что проспал совсем недолго. Экипаж двигался с прежней скоростью. Им повезло, что ночь была ясная и светлая. Кучер уверил его, что видимость вполне хорошая, чтобы управлять лошадьми. И ни кучер, ни Люк не испытывали особого страха перед грабителями на дорогах.