Бессердечный - Бэлоу Мэри - Страница 78

«Анна, – думал он, откинувшись на подушки и прикрыв глаза. У него кружилась голова. – Господи Боже, Анна. Джой!»

Они оказались у побережья еще до наступления темноты. В порту был пришвартован корабль, который готовился к отплытию в Америку. Но погрузку было разрешено начать лишь на рассвете следующего дня. Им пришлось устроиться на ночь в портовой гостинице – номер из одной спальни и гостиной.

Сэр Ловэтт предупредил Анну, чтобы она была хорошей девочкой. Он взял ребенка на руки, выходя из кареты, и предупредил Анну, прежде чем они вошли в гостиницу, что, если она попытается привлечь к себе внимание, ребенку непоздоровится. Это единственное, чего она добьется. Хозяину гостиницы хорошо заплатили за то, чтобы он не реагировал ни на ее слова, ни на ее действия. А слуга будет стоять снаружи у двери номера весь вечер и всю ночь.

– Ты будешь счастлива, как только мы отправимся в путь, – сказал ей сэр Ловэтт. – Это будет замечательное путешествие, моя Анна. Это вполне естественно, что ты оглядываешься назад с некоторым сожалением.

Итак, она находилась в незнакомой гостиной. Был поздний вечер, но она ходила по комнате взад и вперед, не обращая внимания на предложение ее мучителя присесть и успокоиться или пойти в спальню и прилечь.

– Утром нам рано вставать, дорогая, – сказал он.

Ее нож был на месте. И постепенно в течение вечера ей удалось раздвинуть складки платья так, что ей легко было бы в любой момент запустить руку в карман. Нож она положила рукояткой вверх, чтобы можно было быстро выхватить его.

Но сможет ли она убить? С силой вонзить нож в сердце, чтобы лезвие не застряло где-нибудь в складках сюртука или жилета, а проникло глубоко ему в тело? Мысль об убийстве ужасала ее. Ради спасения Джой. Ради своего спасения. Ради возможности снова увидеть Люка.

Да, она сможет это сделать. И она это сделает, как только представится такая возможность. Сложность заключалась и в том, что он не позволит ей взять Джой с собой в спальню, хотя девочка уже около часа как спала и, возможно, проспит всю ночь. Анна не могла рисковать и вытаскивать нож в комнате, где находилась дочка. Что, если ей не удастся убить его, тогда он накажет ее, заколов малышку ее же ножом? От этой мысли Анна содрогнулась. И так она терзалась и не могла успокоиться. Когда наступит удобный момент? Наступит ли он вообще когда-нибудь? Образуется ли все само, или что-то надо предпринять? И когда? У нее был только один шанс. Только один. Другого оружия у нее не было. Никто не придет ей на помощь. Никто не знает о том, что она здесь. Помощи она могла ждать только от себя самой. И от ножа. О Господи. Люк, Люк... Но нельзя было предаваться панике или начинать себя жалеть.

Так размышляла она, меряя комнату нервными шагами, пока какой-то посторонний звук, шедший из-за двери, не заставил ее резко остановиться и прислушаться. Звук был негромким и напоминал шум борьбы.

Она не ошиблась. Сэр Ловэтт тоже весь внезапно напрягся. Он уже начал подниматься из кресла, когда за дверью раздался удар и стон, а затем дверь резко распахнулась и со стуком ударилась о стену.

– Я очень сожалею, Блэйкли, – с ледяной вежливостью в голосе произнес Лукас Кендрик, герцог Гарндонский, обращаясь к сэру Ловэтту, – но с вашим слугой произошел несчастный случай. Я даже полагаю, если уж называть вещи своими именами, что он мертв.

Острие шпаги в его правой руке было красным от крови, и тяжелые алые капли падали с нее на вытоптанный ковер. Анна прижала дрожащие руки ко рту.

ГОСПОДИ, БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ. О ГОСПОДИ, СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ ЭТО НЕ ОКАЗАЛОСЬ СНОМ. ИЛИ ТОГДА УЖ ПУСТЬ ВСЕ ЭТО ВМЕСТЕ ОКАЖЕТСЯ СНОМ.

Всю дорогу Люк сходил с ума от тревоги. В стране было несколько портов, включая Лондон, откуда можно было отплыть в Америку. Что, если Блэйкли поехал не в ближайший порт? И что, если ему повезло и там был готовый к отплытию корабль? И как их найти в Саутгемптоне? Как он теперь вспоминал, Блэйкли всегда ездил в самом обычном экипаже. Люк не был уверен, что узнает его, когда увидит.

В Саутгемптон Люк добрался к вечеру. Но поиски оказались намного легче, чем он предполагал. В порту он нашел судно, готовое к отплытию в Америку. Капитан был на борту и подтвердил, что сэр Лоуэлл Блэйкли заказал на корабле места для себя, своей дочери и внучки. Они собирались взойти на борт на рассвете завтрашнего дня, и Люк понял, что они вряд ли отправились в гостиницу далеко от порта. Капитан назвал четыре гостиницы поблизости.

В «Белой лошади» их не оказалось, в «Дельфине» тоже. Хозяева обеих гостиниц жадно смотрели на золото в руке Люка, но так и не смогли ничего сообщить. В гостинице «Джордж» дело обстояло иначе. Хозяин облизнул губы при виде монет и оглянулся в направлении лестницы. Тем не менее он сказал, что не знает о таких путешественниках. Люк небрежно добавил еще две монеты.

– Ну, есть тут один господин с дамой и ребенком. Они в номере двенадцать, если это интересует вашу светлость, – произнес наконец хозяин гостиницы. – Но я не уверен, что это те, кого вы ищете.

– А есть с ними еще кто-нибудь? – спросил Люк, медленно протягивая к стойке руку с зажатыми в ней монетами.

– Один слуга, – сказал трактирщик. – Он сторожит под дверью комнаты, ваша светлость. У него пистолет. Но я надеюсь, вы оплатите любой ущерб моему заведению?

Люк пристально посмотрел ему в глаза и положил монеты в протянутую ладонь. Хозяин облизнул губы и снова стал смотреть в сторону.

– Как я уже сказал, ваша светлость, – повторил он, – они в номере двенадцать.

Человек, со скучающим видом сидевший у двери в двенадцатый номер, был тем самым, который отказался как-то утром у ворот Баденского аббатства отдать Люку письмо, адресованное Анне. Слуга, заметив Люка, тотчас утратил скучающий вид. Он вскочил и угрожающе сжал кулаки, направляясь к Люку.

Люк собирался только оглушить его, но, когда он, увернувшись от кулаков противника, сильно ударил его в челюсть, слуга вытащил пистолет. Это была ошибка, о которой слуга уже не успел пожалеть: едва он положил палец на курок, как Люк сделал резкий выпад и проткнул его своей шпагой. Слуга умер еще до того, как упал на пол.

Люк распахнул дверь в комнату. Хватило одного взгляда, чтобы убедиться в том, что в комнате были все трое. Анна стояла у стены. У противоположной стены на диване спала укутанная в одеяло Джой. Между ними был Блэйкли.

Люк все свое внимание сосредоточил на застывшем Блэйкли, встающем с кресла.

– Я очень сожалею, Блэйкли, – сказал он, – но с вашим слугой произошел несчастный случай. Я даже полагаю, если уж называть вещи своими именами, что он мертв.

Он тут же оценил, что его жена и ребенок были разделены и что другая дверь – без сомнения, ведущая в спальню, – находится близко от Анны, но далеко от Джой. Укрыть их было негде.

Сэр Лоуэлл Блэйкли поднялся наконец на ноги и извлек шпагу из ножен.

– Гарндон, – сказал он, с отвращением глядя на шпагу Люка, – вы имеете наглость грубо прерывать наш тихий вечер, который мы решили провести с моей Анной наедине.

– Вы оскверняете имя ее светлости, беря на себя смелость произносить его, – сказал Люк. – Не лучше ли взяться за оружие, если вы, конечно, умеете с ним обращаться.

– Интересно, знаете ли вы, – улыбаясь, произнес сэр Лоуэлл, – что ваша жена хуже любой шлюхи, Гарндон. Вам было бы лучше отпустить ее со мной. Если бы вы узнали всю правду о ней, то не стали бы удерживать ее.

– Возможно, вы заметили, – тихо проговорил Люк, – что я назвал вас «Блэйкли», а не Блэйдон и не Ломакс. Глупо полагать, что я ничего не знаю. Защищайтесь, Блэйкли.

– Ребенок, – простонала Анна. – Господи, моя малышка.

Но Люк не мог позволить себе раздвоить внимание между женой и дочерью, находившимися в разных углах комнаты, хотя им обеим угрожала опасность.

Блэйкли не был достойным противником. Люк это понял почти сразу, как только скрестились их шпаги. Блэйкли сражался отчаянно и безрассудно, пытаясь использовать неожиданные выпады и закончить поединок как можно скорее. Но он был в отчаянии, а в таком состоянии человек всегда вдвойне опасен. Люк, напротив, дрался продуманно и осторожно, парируя бешеные выпады противника и терпеливо ожидая, когда Блэйкли неминуемо раскроется и ему останется лишь вонзить в него шпагу.