Ловушка для потерянной души(СИ) - Герцик (Гаврилова) Ксения - Страница 4

Может ли он быть человеком? Иногда я забывался, разговаривал с ним. И каждый раз злился. Откуда у него, такого, мысли о ложках, умывании, одежде. Будто во дворце родился. Правильный. Я на пробу ему нашел трезубец столовый с ножом. Так он словно ими орудовал, я даже залюбовался. Не каждый принц так сможет. Такие мелкие непонятности ставили меня в тупик. Он не знает о себе ничего, но в то же время удивительно приспособлен в быту. Правда ли, что пустые тела безликих оживляют с помощью душ? Если да, то чья душа сидит в нем? Я перерыл множество книжек, ища ответы. Самому интересно. Жаль, что замок безумного мага сожгли до тла Санторские псы. Ни клочка бумажки не оставили. А в моих сокровищах информации почти что и нет. Так, обрывочные сведения.

-- Вьюга заканчивается, - снова он. Вздрагиваю, глядя в его ровную спину. Он стал больше. Много ест, нужду ни разу не справлял, да и нет у него таких частей тела, что приспособлены для этого. Вся пища в мышцы уходит. Уже не торчат кости так сильно. Даже щеки появились. На скелет все меньше похож.

-- Собирайся. - Киваю я, подходя к выходу. Вьюга действительно таяла. Кружила, опускаясь, пыль, сверкая гранями холодного инея. Солнце несмело выползало на серое небо. К утру как раз уляжется и можно будет идти. Пора мне прощаться с этим холодным местом. Скоро смогу жить, как человек, в доме, заведу себе пару наложниц, буду пить вино и жрать от пуза. Хватит жить, словно крыса в подвале, питаясь объедками. Хочу умереть в собственной теплой постели у горящего очага.

-- Куда? - поворачивается ко мне, изучая пустыми серыми глазами.

-- Мир смотреть, - почти честно отвечаю.

-- Я боюсь, - качает он головой.

-- Почему? - удивляюсь. Столько вопросов и вот теперь, когда он может получить ответы на часть из них -- на попятную.

-- Я боюсь. - Повторяет опять, глядя на серую пыль. Я лишь вздохнул. Какая судьба его ждет? И есть ли она у безликих? Может, у нелюдей и нет жизни, одно только существование.

Никто.

Несколько дней я уже с Хорхом. Четыре стены, треснувший витраж единственного окна. Все изучено, знакомо до боли, натерло мозоль на взгляде. Тут хоть и грязно, но безопасно. Я боюсь. Стою подолгу, смотрю на серую вьюгу и боюсь. Того, что могу исчезнуть. Раствориться в этом колючем пепле, что так похож на меня. Вот сделаю шаг за границу подвала и рассыплюсь, превратившись в горсть серой пыли. И подхватит меня холодный ветер, смешает с искрящимся инеем и я навсегда пропаду. Стану частью серой пустыни земли изгоев.

А Хорх радуется. Вьюга стихала. Он обещал показать мир. Мир такой большой. На развороте одной из старых книг было его изображение. Пальцы скользили по выпуклым линиям, словно запоминая края материков, странные, чужие названия стран, городов. Хорх радуется скорой дороге, потому что боится. Меня. Он много раз пробовал задавать вопросы. Но ответа не было. И не только для него, но и для меня. Кто я? Откуда? Не знаю, не помню. У меня странная жизнь. Непонятная. Воспоминания делают человека человеком. А у меня их нет. Даже имени нет. Я -- никто. И это правда.

Аррианлис Ван Сахэ.

Наследный принц империи Сантор.

-- Мой принц? - холодный, как и воздух в спальне голос миссара. Прибыл вчера, что бы сопровождать до столицы. Естественно, кого еще мог послать за мной один из претендентов на звание первого советника, как не собственного брата. Нехотя выбираюсь из уютного плена теплого одеяла и недовольно смотрю на давно прогоревший камин. Никто не потрудился позаботиться о единственном наследнике. Изо рта едва заметно вырывается пар при каждом выдохе.

-- Что тебе? - сажусь, кутаясь в одеяло. Вспоминаю вчерашний план, в последний момент успеваю изменить голос на более хриплый и измученный. Удается это с легкостью. Кошмары всю ночь преследовали. То щупальца из-под кровати, то неясные фигуры с ножами в углах. Я передернул плечами.

-- Все почти готово. Собирайтесь, - он поднялся с края моего ложа и поклонился. В полном доспехе и с оружием. Во сколько же он встал, если за окном едва расцвело?

-- Я не хорошо себя чувствую, - стон получился весьма натуральным. Опускаюсь обратно на подушки и закрываю ладонью глаза.

-- Тогда мы возьмем с собой лекаря. Он поедет в одной с вами повозке, - ни малейшего оттенка сострадания в голосе.

-- С ума сошел? - я чуть от возмущения не задохнулся. - А если я заболею еще сильнее?

-- Сожалею, принц, но это приказ ее величества и глав управлений, - он опустил голову, закрыв лицо длинной челкой черных волос. - Да и солдаты устали. Мы идем от бесполезных земель. Им нужен отдых в родном доме. Так что, сделайте одолжение своим подданным, что встали так рано, собирайтесь.

-- Глав управлений, - я скривился, передразнивая шепотом. Конечно, они-то точно будет рады, если я умру. Никто не хочет отпускать свою власть. В столице только будут рады такому исходу. А миссар получит награду. Как же! Второй полководец, самый умный, самый смелый и еще много таких вот "самый".

-- У вас час. - Поклонился миссар и вышел из спальни, впуская двоих служек. Я зло сцепил зубы. Приказ отдан, я должен выполнять. До каких пор все вокруг будут мне приказывать?!

Я пытался сопротивляться. Конечно, не явно, но наряд менял трижды, прическу мне переделывали дважды. Тянул время, как мог, надеясь, что столь ответственный миссар плюнет на все и уйдет один. Однако он, похоже, даже не замечает моих потуг, стоит в дверях и отсутствующим взглядом изучает вид из окна. И что там интересного нашел? Одни камни, деревья и далекий лес. Все развлечения.

Все же хоть что-то мне удалось сделать. Я задержал выезд на целый час. Меня вместе с толстым и неповоротливым лекарем погрузили в телегу, что едва ли напоминала карету. Чувствовал себя неуютно, идя сквозь ровные ряды солдат, что ждали меня лишний час. Взгляды их были отнюдь не дружелюбными. Солдафоны. Есть ли мне до них дело!

Спустя миг, после того, как я успел устроиться на жесткой скамье, мы двинулись. Протяжно заскрипели колеса, забухали тяжелыми сапогами солдаты, слышалось ржание лошадей. Я устало откинулся на неудобную горизонтальную спинку сидения и закрыл глаза. Сердце колотилось в груди. Как же мне страшно.

-- Как вы себя чувствуете? - участливо склонился к моему уху лекарь. Я лишь раздраженно от него отмахнулся. Лучше бы не заикался про болезнь. Теперь трястись с этим надоедливым типом.

Ковыряться в себе быстро надоело. Спать невозможно от постоянного шума за тонкими стенками кареты. Я крутился, пересаживался, пробовал рассматривать картинки, что предлагал мне лекарь. Скучно. Плюнув на холод открыл окно. Кругом люди. Одинаковые серые доспехи, из которых виднеются так же похожие друг на друга лица, грязь и холод. Почему-то казалось, что солдат было больше, когда мы выезжали. Около сотни, а сейчас, едва ли двадцать наберется.

-- Миссар! - позвал я генерала, что ехал рядом с повозкой на лошади.

-- Да, мой принц? - кивнул он, подъезжая ближе.

-- А почему солдат так мало? - я высунулся из окна, что бы убедиться в своей правоте. Ни впереди, ни сзади других отрядов видно не было.

-- Нам пришло сообщение о большой группе разбойников. Я отправил людей. - все так же безучастно глядя вперед пояснил он.

-- Какие разбойники? - переспросил я, тут же спрятался обратно в повозку и отодвинулся от окна.

-- Вот за этим я и отправил людей, принц.

-- А я? А как же я? - вглядываюсь в кусты у дороги, усиленно прогоняя прочь мысли про стрелы в моем горле.

-- Двадцати обученных воинов вполне достаточно, что бы отбиться от обычных людей с топорами, - пояснил он. Слова меня не успокоили. Я завернулся в плащ и закрыл окно. Холод забрался в нагретую карету и теперь жалил лицо.

Снова топот солдат и скрип повозки. Только теперь к ним добавился храп, наконец замолчавшего лекаря. Я потер виски, пытаясь успокоить начинающуюся головную боль. Миссар сказал, что ехать будем без остановок. От замка отъехали едва ли на час, а уже все тело занемело. Хочется чего-то горячего, особенно при взгляде на начинающийся дождь. А лучше в принципе оказаться как можно дальше отсюда. Попытался было потребовать привал, но миссар меня проигнорировал, сказав, что я свой отдых потратил на затянувшиеся сборы. Солдаты еще более неодобрительно на меня косились. Якобы из-за меня они тоже отдыха не увидят. Я скрипел зубами, но смолчал. Позориться еще больше не хотелось.