Ловушка для потерянной души(СИ) - Герцик (Гаврилова) Ксения - Страница 25

Браслеты звенят на запястьях, цепляются за подол полупрозрачного платья на лодыжках. Жалят холодом равнодушного металла. Еще недавно мне казалось, что это красиво, захватывающе и весело. Теперь же они кажутся мне тяжелыми оковами каторжника. Давят, ранят едва зажившие царапины от веревок.

Длинная юбка разлетается яркими лентами при каждом повороте, пропускает холод, что касается обнаженной кожи. Ногу сводит болезненной судорогой. Сбиваюсь с ритма, падаю на ковер. Стихает надоевшая музыка.

-- Заново! - злой окрик Салиха бьет по нервам. Вздрагиваю на мгновение сжавшись в комок. Ожидаю удара, но сегодня, видимо у него хорошее настроение. Да и мага рядом нет.

Встаю, припадая на ногу, выпрямляюсь, становясь в исходную позицию. Рядом Лита, одна из тех девушек, что собирает монеты после представления. Учит меня уже неделю танцевать. У Салиха свои представления о наказании рабов. Если ошибаюсь я, то наказывает нас обеих. Страшно и жестоко. Лита ненавидит меня, обжигает взглядом. Ее тело сплошь покрыто синяками, ничуть не меньше, чем мое.

Снова музыка, снова холод и боль в уставшем теле. Вот какая она свободная жизнь. Ее не существует. Уходишь от одних проблем и тут же падаешь в объятия других. Жизнь внимательно следит, не прощает ошибок. Я не ценила того, что имела. Не хотела быть наложницей, а стала рабыней. Глухо щелкнул замок на клетке новой жизни вдали от дома. Сказок не бывает. Лишь мир, который далек от совершенства, манит глупых людей вроде меня сладким запахом свободы, загоняет в ловушку и запирает в клетку реальности.

Шаг, поворот, снова холод обжигает разгоряченное тело. К костру из мрака надвигающейся ночи выходит маг. Сбиваюсь с ритма и снова падаю. Предательская дрожь ужаса возвращается. Салих выполнил свое обещание, познакомил с настоящим магом. Только кто сказал, что они все честные и добрые, как в книгах? Нет, далеко не такие. Страшные люди, что упиваются своей властью, превосходством над другими. Теперь на моем плече печать. Та, что не смоешь никакой водой, сколько ни три, хоть до кровавого мяса. Магическая печать послушания. Любой шаг в сторону карается болью. Уж лучше пусть бьют, чем снова почувствовать действие печати. Она выкручивает внутренности, рвет нервы.

Я стала куклой в чужих руках. Каждый миг в голове проносится сотня мыслей, страшных образов того, что меня могут заставить сделать. Руки опускаются, мир окрасился в серый цвет безнадежности с черными разводами ужаса. Даже умереть я не смогу по собственной воле.

-- Опять? - тихие шаги мага. Он склонился надо мной, лаская тихим шепотом.

-- Не надо, - заставил облегченно выдохнуть голос Салиха. - Иногда твоя жестокость переходит все границы. Мне нужны здоровые и здравомыслящие рабыни. Они товар. Не забывай об этом.

-- Как скажешь, - в голосе мага сквозит сожаление. Сжимаюсь, обхватывая колени руками. Так хочется обратно домой. Готова часами слушать нотации тети, ехать куда угодно, лишь бы не оказаться здесь, не вспоминать эту боль.

Подходит один из воинов. Сжимает в руке странную палку. Салих зовет ее хлопушкой. Длинная гибкая жердь с широким плоским концом, обмотанным тканью. Бьет больно, но кожу не ранит. Лишь синяки по всему телу, как воспоминание. Товар портить нельзя. Больше себя, кажется, этот человек любит только деньги.

Свист рассекаемого воздуха и первый удар обжигает спину. Сжимаюсь, закусываю губы. Нельзя кричать. За каждый звук прибавляют еще два удара. Закрываю глаза, стараюсь представить, что сплю, что это не со мной. Рядом лишь тихий стон Литы, свист хлопушек и звон цепей в одной из повозок. Так всегда бывает. Неизвестный зверь, что так бережно охраняется Салихом, всегда бунтует против наказаний. Звенит цепями, скребет стенки повозки. Иногда в бреду боли даже мерещились какие-то слова, неясный шепот оттуда.

Мир расплывается от потока бесконечных слез, вспыхивает ярким пламенем костра от боли во всем теле. Как же я хочу, что бы все это кончилось. Жду спасительной темноты беспамятства. Я даже готова умереть, если там не будет боли.

Аррианлис Ван Сахэ.

Наследный принц империи Сантор.

Снова ожили тени в углах, заплясали яркие огоньки свечей от невидимого сквозняка. Но они не пугают. Не заставляют больше вздрагивать скрипы старого пола и стук веток в окно. Теперь страх не тут. Он забрался внутрь, превратился в колючий комок боли и давит, царапает, живет внутри. Он намного сильнее всех тех кошмаров, что преследовали раньше. Раньше я прятался от них в тепле постели, теперь же боюсь засыпать. Стоит лишь закрыть глаза, и снова стою наверху узкой лестницы тюремного коридора. Ноги не слушаются, приросли к полу, замуровали на месте. А там, внизу все мечется громкое эхо, зовет меня по имени. Срывается на хрипящий шепот. И слезы льются из глаз, захлебываюсь ими, задыхаюсь от спазма, что сковывает горло.

Теперь я боюсь спать. Кошмары стали хуже реальной угрозы. В каждом мелькнувшем в дали силуэте вижу знакомую долговязую фигуру. В порыве бросаюсь туда, распугиваю людей, стремлюсь догнать. Хватаю за плечи и вглядываюсь в испуганное лицо совершенно незнакомого человека. Мертвые не возвращаются. Жестокие слова миссара. Я ненавижу себя за ту ночь. Тот выбор, что пришлось сделать. Я или он. Что может быть ценнее жизни будущего императора? Оказалось, что совесть. Она грызет теперь изнутри, лишает сна. Заставляет сомневаться в правильности решения. У императора не может быть сомнений. Еще одна фраза, сказанная холодным голосом. И я повторяю ее, как заклинание, вбиваю гвоздями в сердце, стараюсь забыть лицо того, кто стал жертвой дворцовых игр. Я запутался.

-- Мой принц, - тихий голос миссара заставил вздрогнуть. Смотрю на него, и будто не вижу. На его месте мелькает другая фигура, серая, со странными прозрачными глазами.

-- Что ты хотел? - моргаю часто-часто, прогоняя наваждение. Вот растаяла фигура серого, смотрю в черные глаза миссара на узком бледном лице. Он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Моя жизнь в обмен на жизнь серого. А я так и не придумал ему другого имени. Не успел.

-- Завтра утром выезжаем. - Он склонил голову, пряча бритвенно-острый взгляд за густой темной челкой. Что заставило этого человека передумать? Он не скрывал в ту ночь, что собирался убить меня, похоронить даже память обо мне в той темной подворотне. Какие мысли живут в этой голове? И когда ожидать новой перемены ветра?

-- Я тебя услышал. Можешь идти. - Отворачиваюсь. Невыносимо смотреть на него.

Я умолял, просил отменить казнь, но он был непреклонен. Силой притащил меня на площадь. До сих пор чувствую его пальцы на моей шее. Он держал меня, не давал отвернуться до того самого момента, когда перестали дергаться безликие тела на виселице. Я навсегда запомню этот миг. Даже сквозь плотную ткань маски смертника я отчетливо видел серого, его лысую голову и немой вопрос во взгляде "за что?".

До боли в глазах сжимаю веки, трясу головой, прогоняя очередное видение. Неужели они будут преследовать меня всю жизнь?

-- Ты еще здесь? - раздраженно поворачиваюсь, заметив краем глаза темную фигуру миссара.

-- Вы же любите истории? - задумчиво спросил он, глядя в большое окно, что занимало почти всю стену спальни.

-- К чему этот вопрос? - вскидываю голову, говорю громче, чем следовало.

-- Я расскажу вам одну, мой принц. - он медленно обошел кровать, остановился на миг на границе ковра и сделал шаг на холодные плиты пола. Я вздрогнул от громкого стука сапог о камень.

-- Я вырос из сказок, - всматриваюсь в отражение его лица на стекле. Все такое же равнодушие. Страшный, непонятный человек.

-- Жил-был король, - так начиналось множество сказок. Про отвагу, честь и приключения. - Заботился о своих подданных, ценил людей, прислушивался к мнению советников и народа, пытался жить по чести и совести. - Он замолчал, провожая пальцем первую одинокую каплю начинающегося дождя. Она несмело ударилась о стекло и стремительно поползла вниз, словно убегая от чего-то. Становилась все меньше, оставляя за собой ломаную линию. Всего пара сантиметров ей оставалось до подоконника, но не успела. Громко забарабанили в окно сотни злых капель, смыли неровный след, затуманили прозрачное стекло, заливая сплошной стеной.