Таинственный граф - Бэйли Элизабет - Страница 30

— Это для меня сделал местный мастер, его зовут Билли Оукен, — пояснила Грейс. — Прежде у меня был другой, еще хуже. В этом мне гораздо удобнее. И поясница не беспокоит, как раньше.

А что с поясницей?

Грейс пожала плечами.

— Ну, когда я сижу, тело немного перекашивается направо, это действует на поясницу. Но когда стою или хожу в этих ботинках, ничего не чувствую.

Она отхлебнула из бокала. Это было странно — она сидит разутая, а Анри — именно Анри! — изучает ее ботинок. Зачем он это делает? Хочет показать, что его не пугает ее увечье? Или просто из любопытства?

Грейс как раз вытянула ногу, когда вдруг услышала шаги на лестнице. Она быстро спрятала ногу под юбку и наклонилась, чтобы схватить ботинок.

— Это Джемайма! Анри отвел ее руку.

— Laisse-moi! Я быстрее!

Грейс, дергаясь от нетерпения, ждала, пока он наденет ботинок и начнет его зашнуровывать. А между тем шаги слышались все ближе.

— Дайте я сама, умоляю! Я привыкла.

Она принялась лихорадочно завязывать шнурки. К ее облегчению, Анри встал и вышел за дверь. Послышались восклицания Джемаймы:

— Мистер Генри! Так это вы! А мне послышались голоса!

— Да, я здесь, Джемайма. Прости, что мы тебя разбудили.

— Ничего! А я ведь говорила хозяйке, что вы вернетесь, а она не верила. Может, вы кушать хотите?

Грейс слышала, как Анри отвечает, что они уже поели, и просит извинить за то, что не убрали в кухне. Она завязала шнурки бантиком и пошла к двери.

— Вот видите, мисс Грейс! — встретила ее Джемайма. — Я же говорила, что он придет обратно!

— Говорила, — кивнула Грейс. — Но ему надо встать еще до рассвета, так что давай уложим его спать.

Джемайма тут же вызвалась разбудить Анри, поскольку, мол, она все равно встает с петухами.

Грейс очнулась в очередной раз и вздрогнула от мысли, что Анри ушел. Отдернув занавесь, она уставилась на окно — там было темно, но чувствовалось, что скоро рассветет.

Подталкиваемая тревогой, она вскочила, завернулась в простыню и босиком вышла в коридор.

У двери Анри она замерла, прислушиваясь. Тихо, ни звука. Он не мог уйти, не зайдя к ней в спальню, чтобы попрощаться. Он должен быть здесь.

Но тревога не уходила. Грейс приоткрыла дверь, бесшумно скользнула внутрь и остановилась, вглядываясь в темноту. Темные очертания фигуры на постели показали, что Анри не ушел. Чувство облегчения нахлынуло на неё с такой силой, что она всхлипнула — и быстро зажала рот рукой.

Анри приподнялся, опершись на локоть.

— Джемайма? Уже пора?

Грейс захотелось провалиться сквозь землю.

— Грейс, это вы?! — удивленно воскликнул Анри.

Что с ней произошло в то мгновение, Грейс так и

не смогла понять, как и то, каким образом она пересекла комнату и оказалась у кровати. Осталось неясным и то, кто — она или Анри — приподнял одеяло, и вот она уже лежит рядом с ним, а он крепко прижимает ее к себе.

Глава девятая

Какое-то время они лежали не двигаясь, и Грейс всем телом впитывала его тепло. А потом Анри поцеловал ее.

Сердце ухнуло куда-то вниз, и вместо крови по жилам побежал огонь. Грейс невольно потянулась ему навстречу, и он притиснул ее к себе еще теснее, она задохнулась и разомкнула губы.

Анри что-то бормотал ей в рот, она и не пыталась разобрать, что, поглощенная совсем другим: его рука скользнула по ее ночной рубашке и что-то делала с ее грудью, отчего у нее заныло внизу живота.

В совершенном беспамятстве Грейс дернулась и подалась к нему, из ее горла вырвался непонятный звук. Дыхание Анри участилось, его рука вжалась ей в кожу, двинулась вниз по животу и остановилась там, откуда по всему ее телу разбегался огонь.

— Анри! — страдальчески прокричала она, и в тот же миг он закрыл ей рот своими губами.

Прошла бесконечность, сладостная и мучительная, прежде чем он оторвался от нее и пробормотал:

— Diable! Мы зашли слишком далеко, я уже не могу остановиться.

Слова эти прошли как-то мимо сознания Грейс, вызвав лишь мимолетное недоумение: зачем останавливаться, если она хочет, чтобы он продолжал? Она хотела сказать об этом, но почему-то ничего не получалось, и тогда она впилась в его губы.

Он живо ей ответил, не отрываясь от ее рта и судорожно нащупывая рукой низ ее ночной рубашки. Грейс, инстинктивно поняв, что нужно делать, подвигалась, и подол рубашки пополз вверх. Анри оторвался от ее губ, рука его пробежала струйкой огня по ее бедру

Грейс беспомощно перебирала пальцами по его спине — наверное, останутся царапины, — поглощенная тем, как его губы целуют ее горло, потом ниже… и замерли, наткнувшись на ворот ночной рубашки.

— Oh, zut alors![18] — прохрипел он и в следующее мгновение точно взлетел, отбрасывая одеяло и увлекая за собой Грейс, ее рубашка была сдернута, и он стал лихорадочно раздеваться сам.

Она оказалась лежащей на спине, и Анри, придавив ее своим горячим телом, быстро накинул поверх них обоих прохладную простыню.

Он обхватил ее груди ладонями и стал целовать соски. Грейс внезапно вспомнила про родимое пятно, но тут же успокоила себя: в комнате темно и ничего не видно.

Да и вообще, это не имело никакого значения, потому что он снова целовал ее и его руки ласкали ее бедра. Они двигались, словно дразня ее, словно он знал, что от этого в ней поднимается нечто, что она не в силах будет сдержать.

Он приподнялся, но руки продолжали свое движение — по животу и ниже, ниже, туда, где он был нужен, сейчас же, немедленно, скорее! Грейс закричала.

Он как будто замер на мгновение, потом наклонился и приник к ее губам. Поцелуй точно взорвался у нее в голове, и то, что ноги ее сами раздвинулись, почти не коснулось ее сознания.

— Ma belle Grace, — пробормотал он и вошел в нее.

Острая боль вспыхнула внутри, и Грейс забилась,

сопротивляясь. Он что-то невнятно бормотал и нежно поцеловал ее, и желание вернулось, одолевая боль. Анри ритмично задвигался, и прежний огонь затеплился снова и вспыхнул с новой силой, сопровождая эти движения.

Наконец он затих, и только тогда Грейс различила в темноте над собой его лицо. Он улыбался, и она почувствовала вдруг в душе такой прилив чувств, что их физическое слияние отошло на второй план.

— Ах, Грейс…

Что-то было такое в его голосе, чему Грейс не осмеливалась дать название. Она лишь подняла руку и убрала с его лба упавшие пряди волос.

— Анри… — проговорила она в ответ, и в голосе ее звучал еле сдерживаемый восторг.

Наверное, он все-таки это понял, потому что удовлетворенно вздохнул.

Я и не думал об этом, — сказал он и, заметив, что она слегка поморщилась, поправился: — То есть я старался не думать об этом.

Грейс захотелось признаться ему, что она мечтала об этом, но даже в самых вольных мечтаниях не могла себе представить, как это будет.

— Это лучше… ты лучше, чем я могла даже мечтать, Анри.

Анри поцеловал ее в губы, нежно, легко, но этот поцелуй зажег ее снова. Он почувствовал это, и напор его губ стал настойчивее, он прижал ее к себе, тело его напряглось.

Он снова был в ней, и теперь Грейс почувствовала это намного острее и стала бессознательно отвечать ему, двигаясь в такт его движениям. Это словно подхлестнуло его, он задвигался быстрее, и Грейс ощущала бешеное биение его сердца на своей груди.

— Грейс… Грейс… — повторял он хрипло, и для нее уже ничего не осталось, кроме того, что происходило в ней, и страстного желания, чтобы это никогда не кончалось.

— Анри… Анри…

— Grace, dis-moi que tu m'aimes[19].

Значение этих слов не дошло до нее, но она инстинктивно поняла, что он хочет услышать.

— Я люблю тебя, — послушно сказала она, и страсть, звучавшая в ее голосе, привела его в неистовство. Он торжествующе вскрикнул, и то, что последовало за этим, лишило Грейс малейшей способности думать, закрутив в бешеном вихре.